— Ты фиговая каратистка, — узмыльнулся Погодский.
— Зато ты хорошо владеешь собой, — подольстилась я. — Голубые котики, или какое то другое подразделение?
— Другое. Так где ты шлялась?
Ответить я не успела. Дом содрогнулся от взрыва.
Мне хочется бежать в случае опасности. Всегда. Не разбирая дороги. Нестись во все лопатки, спасая собственную, не очень ценную шкурку.
— Ты что делаешь? — взвыла я, расширившимися глазами наблюдая, как после первого потрясения, Синоптик, раскусил прозрачную капсулу. Твою мать, он тоже решил от нас сбежать, вот таким вот нехитрым способом. Просто слиться, оставив нас с Соней на растерзание подонкам, берущих сейчас штормом нашу чахлую избушку. Сам значит безболезненно решил отлететь в мир иной. а мы тут крутись, как хочешь? Такие они ангелочки.
— Оживаю, — хмыкнул Погодский, глядя на меня трезвыми глазами. — Надо же спасать Соню и твою идиотскую задницу.
— Дурак, — всхлипнула я. Дура конечно я. С чего взяла, что этот мерзавец лишит себя жизни. Испугалась, главное. Много чести этому гаду.
— Зато красивый, — вредно отозвался Антон.
Тут не поспоришь, конечно. Он выглядит, как ангел, спустившийся с небес. Точнее, свалившийся на мою дурацкую башку. Я вжала голову в плечи, наблюдая, как Антон направляется к ружейному шкафу.
— Ты плагиатишь. — пискнула, надеясь отвлечь внимание от хранилища.
— С кем поведешься, — хмыкнул красавчик, открыл шкаф. И я прямо почувствовала, как трещит воздух и глаза моего нахала наливаются кровью. Прям физически ощутила ярость повисшую в вздрогнувшей от нового взрыва, комнате.
Смой Ангел в один прыжок оказался возле меня, схватил за шкирку и молча потащил в прихожую.
— Эй. Ты чего? — затрепыхалась я.
— А ничего. Выкину тебя к чертовой бабушке на растерзание тем, кого ты приволокла на хвосте, благодаря своей неуемной энергии. И у нас с Соней появится небольшая фора. Ты меня обокрала. Когда успела только. Хотя, я от тебя постоянно ждал какого нибудь западла. Так что не обижайся.
— Ты этого не сделаешь, — еще сильнее завозилась я, пытаясь вырваться из цепкого захвата. — Ты же не убийца.
— Не убийца, — согласился подонок.
— Тогда кто ты, черт тебя побери? — заорала., больше не сдерживаясь. Изба вздрагивала. Плакала Сонечка. Дурниной орал котенок.
— Долго не продержится броня. Я не рассчитывал ее на силу таких взрывов. — задумчиво пробормотал Синоптик, проигнорировав занимающий меня все последнее время вопрос- Бери девочку, Жопика и в подвал… Там, под бочкой люк. Уходите.
— Ты же не любишь котов, почему такая забота? — хихикнула я, все еще не осознавая серьезности нашего положения.
— Я и тебя не люблю. Однако же не выкинул этим придуркам, вопреки своему жгучему желанию, — ощерился Погодский. Я не видела его еще таким. Ни разу. И вот сейчас мне было до одури обидно. Он вдруг отвернулся, как — то неуклюже. Что так не вязалось с его тренированным телом. А может просто испугался, что я ему истерику закачу. Меня так и подмывало, кстати. Но я же Анфиса Ласкина. Я не обижаюсь, я просто вычеркиваю из жизни подонков, не ценящих моего хорошего расположения.
— Да пошел ты, — рыкнула я. Соню и кошака нашла в темной нише. Девочка напуганная взрывами находилась в шоке. Кот притих в ее руках, тоже вероятно прощаясь со своей жизнью кошачьего принца. Синоптик возился с крышкой в полу, скрытой настолько хорошо, что я сто раз тут проходила, но и представить не могла, что именно здесь находится вход в бункер.
- Люк с кодовым замком в подвале. Запоминай код. Не промохай снова, от этого зависят ваши жизни. Выйдете в двадцати километрах от города. Идите лесом, на дорогу не суйтесь. Ее скорее всего котролируют люди Бо. Спрячешь Соню в берлоге. И бога ради, без самодеятельности. Где гранаты и автомат. Фис. Мне они нужны. Жизненно необходимы.
— Я без тебя не уйду, — выдохнула я, прямо в лицо человека, который меня не любит. Но я без него не могу жить. Я не сейчас это поняла. Но именно только что мне стало ясно, что я его теряю, так и не сказав о том…
— Проваливай, — грубо подтолкнул меня в спину Синоптик. — Уходи, спасай девочку. И свою шкуру. Я тебя прошу. Фиса. Я же жить не смогу потом, если буду знать, что снова просрал свою миссию. Что не смог защитить вас. Ты меня слышишь?
— Ты не любишь меня, — тихо сказала я, чувствуя на своих губах его дыхание. Мне показалось, что сейчас я снова почувствую его вкус.
— Уходи, — прошептал Погодский, разрушая мои иллюзии.
— В моей сумке оружие, в кухне, — сказала спокойно, хотя мое сердце рвали на части все черти ада. — ТЫ заставляешь меня жить, зная что я не смогу… Я ненавижу быть пешкой в чужой игре. Терпеть не могу слепо верить. так меня воспитал отец. Я хочу правду.
— Прямо сейчас, это невозможно, — усмехнулся Погодский, в уголках губ его появились глубокие скорбные складки. Он как то сразу осунулся, что ли. Нет, на его лице не было страха. Меян пугала обреченность. Но эта маска мелькнула лишь на мгновение.
Конечно. Он лжец. Непревзойденный манипулятор. Его слова про берлогу. Так Трипль называл свою тайную квартиру. Он все знал. Погодский пришел в мой дом не случайно. Укерал мою душу. Разрушил спокойную жизнь. А теперь лишает меня счастья, оставаясь тут. Его убьют, а я останусь жить.
— Все не так, как кажется, — прошептал Антон. Треск раздался оглушительный. Это означало только одно — крепость пала. Соня юрко нырнула в подвал, прижимая к себе свое мяучащее сокровище. — Я вас найду. Фис. И все объясню. А сейчас, не морочь мне душу. Уходи. Мне лучше будет без вас. Проще.
Он толкнул меня так сильно, что я кубарем покатилась по невысоким ступеням в непроглядную темноту. Сверху тихо щелкнул механизм закрывающегося люка и наступила давящая тишина.
Глава 33
Неделю спустя:
— Он придет. Всегда возвращается, — тихо сказала Сонечка, погладив меня по голове. — Тоха не убиваемый, стальной, и вообще жидкий терминатор.
Я уткнулась носом в спинку дивана, и промолчала. В голосе девочки не было больше такой уверенности, как три дня назад, например. Она просто не хочет верить, также как и я.
С момента нашего побега прошло шесть дней. Мы без проблем добрались до отцовой берлоги, подгоняемые адреналином и злючими комарами. Вышли из леса, пошатываясь, как алконавты после психушки, и пешком дошли до тайного убежища. Даже Жопик отступил от своих царских загонов, и послушно плелся за нами, похожий на Лешонка из мультика про домовенка Кузьку. Два дня мы приходили в себя, зализывали раны, вычесывали блох и репьи из богатой шкурки котофея и… Ждали. Каждый день, каждый час, каждую минуту. Прислушивались к шагам в наркош в подъезде, как к поступи соошедших с небес ангелов. Молчали, не говоря ни слова о своих страхах.
— Знаешь, мне кажется, что я тут уже бывала, — ни с того ни с сего сказала малышка.
— Это невозможно, — глухо отозвалась я. Отец никого не пускал в свою берлогу. Лишь для меня сделал исключение, и то только потому, что мне пришлось прятаться от "обутых" мною лохов, которые оказались не лохами.
— Я тебе больше скажу- я тут жила. Очень давно. Очень — очень. Вот помню эту статуэтку, — показала девочка на костяную «Узбечку», мою любимую, стоящую возле дорогущей месйсеновской пастушки. — А вон там был стол, такой огромный.
Я вздрогнула. Там, куда указала малышка, действительно стояло бюро, не такое огромное, конечно, но ведь и девочка была мала. Детям часто кажутся огромными вещи совсем обыкновенные. Тот стол сломали отцовы дружки. После его похорон, я лично выкинула обломки и совсем забыла о безделице.
— А там любила сидеть мама, — показала на подоконник Сонечка. — И папа над ней всегда смеялся. У меня был отец. Фис, что происходит? Что со мной? Я ведь была малышкой, как я могу это все помнить? А вот лица папы не помню. Словно стерто оно.
— Когда тебя забрал Синоптик, сколько лет тебе было? — тихо спросила я. Соня промолчала, уставилась в стену, покрытую обоями пустым взглядом, напугав меня до одури.