— Вообще легкотня, — самодовольно ответила малышка и снова застучала по клавишам пальчиками. В этот раз я ждала дольше, и судя по нахмурившейся мордашке моего хаккера, дело оказалось не таким уж легким.
— Что происходит? — спросила, увидев испуг на личике девочки.
— Не знаю, но какая — то лажа, — пропыхтела Соня, делая пассы руками над своей аппаратурой, как ворожея над котлом с зельем. — Я сделала запрос, влезла в базу МВД. Нужно будет подождать.
— И последний вопрос — Синоптик.
— Невозможно. — без раздумий сказала девочка. — На него нет вообще ничего. такого человека, как Антон Погодский не существует в природе. Нигде. Он призрак.
— Так не бывает, — включила я режим «Знайки». Ненавижу себя, когда на меня нападает заумие, даже голос меняется. Такой противный становится, только занято из туалета оорать, ей богу. — Если есть живой объект, который двигается, существует, значит он откуда то доа взялся. Кто — то его родил, вырастил, выучил. Какие — то детские друзья должны быть в конце концов. Не сразу же он вылупился терминатором жидким? Не ангел же он в натуре?
— Тоха точно не ангел, — согласиласт Сонечка, поглаживая не слезающего с его рук котенка. — Скорее всего он призрак, как я и сказала. Знаешь, кто такие Призраки.
Я отрицательно качнула головой. Странные познания у девочки тринадцати лет. Я в ее возрасте палкой крапиву во дворе сбивала. А не вот это вот все.
— Это бойцы элитных подразделений. Сведения под грифом строгой секретности, я так думаю. Других догадок у меня нет. Не лез, Фис туда, где тебе не рады. Можно без головы остаться. Я давно ищу, но словно в стену бьюсь. Смирилась уже. А я ведь просто хотела узнать — кто я, — всхлипнула малышка, прижимая к груди мурлыку. У меня в душе все перевернулось от жалости. Она ведь просто ребенок. Обычный подросток, который не счастлив.
— Ты замечательная девочка, тринадцати лет, — жизнерадостно, насколько возможно, улыбнулась я, зарывшись пальцами в ее золотистые кудряшки.
— Неет, Фис. Я всю жизнь живу в вакууме. В школу не ходила, у меня никогда не было друзей. Я даже бегать не умею. На каракатицу похожа, когда пробую. И плавать мне не довелось научиться, и на велике гонять. Я урод, который не знает кто он. Этот котенок, который благодаря тебетут прижитлся — все что у меня есть в этой жизни. Он, да сомнительные воспоминания о женщине меня родившей. Мне даже начинает казаться, что ты на нее похожа, но это иллюзии. Я не помню ее, — малышка хлюпнула носиком. Бедный, несчастный ребенок. И как я сразу не задалась лежащими на поверхности вопросами. Действительно — кто она? Почему Синоптик растит девочку столько лет. Давно бы сдал ее в подходящее учереждение и был свободен, как ветер. Нет, он ее бережет, постоянно бежит, прячет малышку, скрывает. Этому должно быть объяснение. И я не Анфиса Ласкина, если не выясню причину.
— Малыш. Я же лучше собаки, — голосом толстого мужика, как всем известно, прописанного на крыше Стокгольма, проворчала я, растягивая губы в своей самой дружелюбной улыбке. Не стоит показывать девочки своих мыслей. Ей и так досталось в жизни. — Завтра же куплю тебе велосипед, и скейт и ролики, и вообще..- пообещала лихо. — Тлько тебе придется меня прикрыть перед нашим мистером Икс. В этом забытом богом Зажопинске все это не продается.
— Да, говно вопрос, — жизнерадостно улыбнулась Сонечка, явно проникнувшись моим настроением.,- Завтра Тохи все равно не будет до вечера. А когда вернется, ему вообще не до нас будет. Куролесить будет всю ночь в кухне, в обнимку с бутылкой, бухать и мазать соплями обеденный стол. Я впервый раз когда его плачущим увидела — испугалась до икоты. Потом ничего — привыкла.
— Откуда знаешь? — спросила я удивленно, не веря, что у Синоптика вообще есть функция слезотечения.
— А чего знать о. Сто процента инфа. Каждый год в этот день такая фигня. Терпеть эту дату не могу. Так что у нас с тобой целый день будет. Заодно Жопику приобретем аксессуары. А то бедняга измучился совсем.
Я посмотрела на замученного жизнью. Похожего на шар кошака, пытаясь осмыслить скаанное девочкой.
— Не поняла. Ты, что дмаешь, что я тебя возьму с собой, — наконец то дошло до моего воспаленного сознания.
— Я не думаю. Я уверенна, — хмыкнула девочка. — Ты же не хочешь, чтобы Антон уже сегодня, случайно узнал о твоих расспросах и о том, что ты вопреки его зкапретам покидаешь базу? Я знаешь ли много болтаю. Упс, и наша тайна с тобой оказалась напрасной и все такое. И вообще, мы же друзья, правда?
— Друзья друг — друга не шантажируют, — вредно отозвалась я.
— Разные друзья бывают, — на лице Сони заиграла открытая улыбочка. Ну прям ангелочек.
Да, Соня права, друзья бывают разные. Бывает веришь человеку всю жизнь. Лупишь его в песочнице совочком по башке укрытой тупорылой панамкой, и начинаешь доверять молчаливому, сопливому мальчишке, который потом, спустя много лет оказывается подонком, отдающим приказ тебя порешить. В тихих омутах обычно водятся сонмы нечисти. Я вам скажу из опыта, милые рогачи черти — додики дискотечные в сравнении с тем, что скрывается в душах некоторых особей. Уж поверьте. А порой ни на грош не доверяешь чертову идиоту, свалившемуся тебе на шальную башку с крыши, но понимаешь, что готова отдать все на свете, лишь бы с ним не произошло непоправимого. Аон с упорством маньяка сует свою голову в петли разного диаметра, и совсем о тебе не думает. И от этого на душе становится гадко настолько, что хочется выть.
— Привет, — голос Погодского раздался как гром среди ясного неба. Сонечка, доедающая макароны, хрюкнула и закашлялась, уставвшись мне за спину, расширившимися глазами. — Опять разрабатываете план, как меня вывести из равновесия? Зря, у меня сегодня настроение совсем неподходящее, я вас очень люблю, девчонки.
— Вохчуйн, — брякнула я, боясь обернуться.
— Почему по армянски? — удивился Синоптик. Я почувствовала движение, и все же посмотрела на своего ангела хранителя. Он совершенно по дурацки улыбался, держа в руках огромную охапку пустынных роз. У меня засосало под ложечкой. А на глаза навернулись предательские слезы.
— Это мне? — поинтересовалась, стараясь не смотреть в удивительные, похожие на озера расплавленной стали, глаза.
— Ну, — замялся Синоптик, — ну в общем… Ну, да.
Врет. Он врет. Этот букет не мне предназначался, я поняла это по тому, как забегали прекрасные очи этого мерзавца. Сонечка молча взяла со стола сковородку. Очень вовремя, кстати, иначе я бы ее запустила в балбеса.
— И ножи убери, — сквозь зубы прошипела я. Девочку долго не пришлось уговаривать. Там ножи то, правда игрушечные были- столовые. Но в умелых руках и они могут превратится в мачете. А я бы сейчас отпилила голову Синоптику черенком от ложки, настолько была зла.
— Ты невероятная, — хмыкнул Антон, — чем недовольны опять Ваше Высочество?
— Тем, что цветов четное количество, — сдавленно просипела я, сдерживая слезы. Ну да, я успела посчитаь. Вот честно, я никогда не плакала ни перед кем. Даже когда ногу сломала в голопузом детстве, я не рыдала, представляя себя храбрым Маресьевым ползла, нет не домой к папе, а в травмпункт, находящийся в трех километрах от дома. Правда потом получила от отца такую взбучку, мама не горюй. Но я не плакала, и сейчас не покажу этому придурку своей слабости.
— Фис. Ну прости, — вдруг совершенно по человечески сказал Синоптик. — Этот букет и вправду не тебе. Тебе пы подошли маки, такие непослушные полевые цветы, и всякие вьюны. Анфис, ты…
— Ну, вы тут разбирайтесь, короче, — предательски пискнула моя девочка, и слиняла так быстро, оставив меня один на один с чертовым идиотом, который почему — то в последнее время занимает все мои мысли.
— Я не обижаюсь на бандитов, — вложив в голос все свое презрение пробурчала я, стараясь не смотреть на своего мучителя, — Погодский, я никак не могу понять — что ты такое. Кто ты. Судя по дружкам — обычный бандос. Трипль.
Щека Синоптика дернулась, когда я выдала погоняло моего папули, но он сразу взял себя в руки. От моего взгляда не укрылась однако, ни одна деталь.