еще одну. Благо, далеко ходить не надо было. Теперь подскочила еще и секретарь Альгора, миловидная брюнетка с волосами, собранными в пучок, но сказать ничего не успела. Он уже ворвался в кабинет того, кому очень хотел свернуть шею.
– Ты совсем со скалы рухнул, жизнь ей ломать?! – прорычал в лицо сидевшему за столом Альгору.
– У вас проблемы, адепт Драгон? – сухо поинтересовался архимаг-заместитель ректора. – Люсия, все хорошо, можешь нас оставить.
Последнее относилось к перепуганному секретарю, которая заглянула в кабинет следом за ним. Едва за его спиной негромко стукнуло, Люциан шагнул вплотную к столу.
– Проблемы у Лены. И проблемы серьезные, если она выходит замуж, не зная всей правды.
Вот теперь глаза у Валентайна сверкнули. Так, что Люциан испытал мстительное удовлетворение, хотя и очень короткое. То, что ему удалось зацепить этого темного, ничего не меняло.
На миг над комнатой поплыла густая вязкая тишина заклинания, отрезающего их разговор от внешнего мира, а потом Альгор поднялся. Обошел стол и остановился в шаге от него.
– А ты у нас поборник правды, да, Драгон? И где ты был со своей правдой, когда ее чуть не изнасиловали в подземелье? Где ты был, когда она защищала Драконову, а все на нее накинулись? Где ты вообще был все то время, что она пыталась справиться с собой, со своими чувствами в новом мире, одна против всех?
Может, ему и удалось бы ударить в ответ. Скорее всего, удалось бы. Если бы каждый день, каждую бессонную ночь, каждое мгновение без нее Люциан не жрал бы себя за это сам с потрохами. За то, что не защищал столько раз. За то, что не был рядом. За то, что сомневался. За то, что отказывался. Поэтому сейчас он просто посмотрел Альгору в глаза и ответил:
– Зато я никогда ей не лгал.
На мгновение взгляд Валентайна потемнел так, что в самом кабинете стало очень, очень темно. Люциану показалось, что тот его ударит, и он даже этого хотел. Врезать ему в ответ. Без магии. Просто свернуть нос на сторону за все, что он с ней сделал. Но Альгор лишь раздул свой вышеупомянутый нос, а точнее, его ноздри сначала раскрылись, как у принюхивающегося дракона, а после прилипли к стенкам хряща.
– Это. Не твое. Дело, – отчеканил он, глядя ему в глаза. – Никогда не было и не будет.
– Ошибаешься, – холодно произнес Люциан, – все, что касается Лены – мое дело. И если она предпочитает обманываться, не без твоей магической помощи, я найду способ открыть ей глаза.
Альгор холодно улыбнулся.
– Ищи. Это очень, очень на тебя похоже, Драгон. Сделать ей больно, только чтобы потешить свое самолюбие. Но не забывай, что теперь у нее есть я, и я буду рядом, когда ты решишь это сделать. Решишь причинить боль моей будущей жене – очень сильно об этом пожалеешь.
Ударить он все-таки ударил. Оказывается, слова «будущая жена» бьют не слабее боевого заклинания высшего порядка или кулака в самой обычной драке.
– И тебя не смущает, что твоя, – Люциан заставил себя вытолкнуть эти слова, – будущая жена не знает о том, что ты трахал другую?
– Не смущает, – отрезал Альгор. – Если это все, то ты свободен, Драгон. Выход прямо за твоей спиной.
Люциан сжал кулаки. Так сильно, что пальцы буквально заболели от напряжения.
– Что ж ты за тварь такая?! – выплюнул он.
– Темная, – Валентайн пожал плечами и снял заклинание. Теперь их смогут слышать все, кто окажется в непосредственной близости от двери этого кабинета.
На этот раз разговор был точно окончен, но этот раз – не последний. Если Альгор считает, что угрозы его остановят, он сильно ошибается. Лена не выйдет за него. Не должна выйти! По крайней мере, не так.
Да, может он и отказывался от нее и бросал в сложных ситуациях раньше, и даже в этой почти… почти сдался. Но именно эта лозантирова надвигающаяся свадьба отвесила ему ту самую оплеуху, которая привела Люциана в себя.
Он найдет способ сделать так, чтобы Лена все вспомнила. Не для того, чтобы причинить ей боль, а для того, чтобы у нее был выбор. Она должна знать, за кого выходит. И что он сделал. Сейчас речь даже не о той измене с Ленор, а о вмешательстве в ее память.
Закрывать за собой дверь Люциан не стал, прошел мимо притихшей девушки, вышел в коридор и остановился. Только сейчас вспомнив о том, что произошло у Эстре. И о том, что ректор собиралась сделать.
Глава 17
Лена
– Привет.
– Добрый день.
Мы с Элеей смотрели друг на друга, явно испытывая одинаковую неловкость. Она без конца поправляла каштаново-медные волосы, едва достающие ей до плеч, а я не представляла, как разговорить ребенка, который не особо-то и желал разговаривать. Я ей не нравилась, это становилось понятно по тому, как она на меня смотрит. Хотя, в общем-то, было понятно и почему: девочка ревновала. Безумно ревновала Валентайна ко мне, и я не представляла, что с этим делать. На неделе мы вместе навещали ее уже в приюте, чтобы узнать, как она себя чувствует, и Элея смотрела на меня, как на досадную помеху. Особенно когда увидела кольцо на пальце и узнала о свадьбе. Валентайн ей сказал.
Сегодня была наша первая встреча наедине.
– Чтобы вы подружились, вам лучше пообщаться без меня, – предложил Валентайн. В принципе, он был прав. В его присутствии Элея не обращала на меня ни малейшего внимания, не считая тех самых взглядов. Правда, сейчас я уже не была уверена, что это такая хорошая идея.
– Это тебе, – я протянула ей коробку конфет. Ее любимых.
– Это от Валентайна? Спасибо. – Она сцапала коробку и прижала к груди. – Передай ему, что я скучаю.
– Это от меня. Валентайн зайдет к тебе вечером.
– Вот и здорово. – Судя по голосу, ничего «здорового» в этом не было. Конфеты девочка отложила.
Кажется… хотя нет, уже не кажется, дальше она разговаривать со мной не собиралась. Ну а у меня не было столько опыта в общении с детьми, чтобы понимать, как вести себя в такой ситуации. Сейчас бы здорово пригодилось психологическое образование. Ну или хотя бы педагогическое.
Элея вскочила, явно намереваясь уйти. Коробка осталась лежать на диване. Комната для встреч в школе-приюте ничем не отличалась от гостиной в любом доме. Камин, уютные кресла, столик, где сейчас дымился чай, то есть ранх. На который девочка едва посмотрела.
– Послушай, я понимаю, что я тебе не нравлюсь, – сказала я. – Но мне бы