переспросил Эн. — Биологическое оружие? Ха! Мы ничего такого не создаём! Ни в «Параллели», ни даже в Альма Матер, твою ж.
— Но ты ведь…
— Ты неправильно нас понял, — немного с обидой ответил Ти. — Такие вещички у нас под запретом. Но кто тебе сказал, что другие до этого не додумаются? Вот мы сначала разрабатываем, а потом сразу ищем контрмеры.
— Ну а если вами будет создано оружие, против которых не будет контрмер? — сухо спросил Дэвид. Ти и Ти переглянулись, и как-то сочувственно ему улыбнулись.
— Ещё одно уточнение, — тихо и медленно произнёс Эн. — Мы, гильгамешцы, никогда не начинаем что-либо без предварительных расчётов. Поэтому не жди от нас ничего такого, лады?
— Гильгамешцы… — тихо произнёс Шепард, но уйти в мрачные мысли ему не дал резкий щелчок и рассекающий воздух звук.
Дэвида настолько поразило ничем необъяснимое освобождение его охраны и их ещё более нахальное поведение, что он совсем забыл о битве. Он посмотрел вперёд и в его поле зрения попали бойцы.
Меч Рэда покоился в ножнах. Его лицо было покрыто мелкими ранами, а во взгляде искрилась ярость. Таким расстроенным Рэда Дэвид видел впервые, но было кое-что ещё. Он улыбался. Улыбался, как мальчишка, что смог нанести поражение самому рьяному и опасному из старшеклассников. И тут Дэвид увидел в Акасару нечто необычное! И без того поношенный костюм Рэда, теперь напоминал еле-еле сшитую композицию из лоскутков. Но не это привлекло его внимание, а небольшие многозарядные арбалеты на руках Рэда, чуть ниже запястий. Один из них был направлен на Бэбила, на правой щеке которого появился глубокий продольный порез. Вокруг него кожа начала темнеть и опухать, но в тоже время рана начала испускать алый пар регенерации. Старик чуть пошатнулся, но устоял на ногах. Он выровнялся и дотронулся до пореза.
— А в итоге урок получаю я, — непринуждённо ответил Бэбил, опуская руку. — Но почему ты раньше не использовал это оружие? Зачем все это бахвальство с ближним боем, Акасару? А ну, конечно. Я ведь тебе повредил глаза, а арбалеты ты используешь лишь тогда, когда битва идёт тебе в тягость, так ведь Акасару?
— Не зови меня этим именем! — вспыхнул Рэд, сквозь сильно сжатые зубы. Кратковременная радость тут же испарилась. Акасару опустил было руку, но тут же очень быстро поднял её на тот же уровень, а затем несколько раз сжал и разжал кулаки, меняя каждый раз траекторию атаки. Далее Рэд ушёл в бок, поднял вторую руку и повторил атаку другим арбалетом. Бэбил принял угрозу с долей остроумия.
Не успела атака ещё начаться, как он ловко снял с себя шинель и выставил её перед собой. Та будто бы вздулась и изменила форму, став похожей на металлический щит. Арбалетные болты устремились туда, где была голова, шея и сердце Бэбила, но они увязли в неожиданной защите.
— Кажется, мне придётся лишить тебя и слуха, Акасару, — спокойно ответил Бэбил, когда справа от него, появился серьёзный и сосредоточенный Рэд с катаной. Крученный мощный удар должен был прийтись в район поясницы и рассечь противника напополам, но Бэбил грациозно ушёл за спину Рэда, потянув за собой шинель и накинув её на голову Акасару. Накидка обмякла, скрыв озадаченного Рэда. Старик быстро обвязал рукава шинели вокруг шеи противника, а потом приставил к его ушам соединённые в одну точку указательный, большой и безымянный пальцы. Сдвоенный щелчок, и воздух наполнил режущий воздух и перепонки звон на пронзительной ноте. Рэд уронил катану, упал на колени, а затем вытянулся и, дотронувшись до ушей, жутко закричал от боли.
Бэбил развязал шинель, стащил её и отошёл на несколько шагов назад. Рэд, всё ещё стоя на коленях, запрокинул голову назад. Его глаза, затянутые красной пеленой, закатились, а из ушей медленно текла густая и вязкая кровь. При этом он изрыгал из широко открытого рта протяжный хрипящий звук.
Мендель повернулся к Антуану и Марли, уперев руки в бока.
— Ну, вот! Теперь, думаю, можно поговорить с вами по душам, — пропел Бэбил, но почти сразу пространство огласил звериный рык. Бэбил обернулся. Это был Рэд. Он стоял и смотрел куда-то в пространство ослепшими глазами, озарённый кривой натянутой улыбкой. В дрожащей руке Рэд вновь лежала катана, а его ноздри вздымались и опускались, втягивая воздух. Бэбил перестал улыбаться. На его лице отобразилась грусть. Он повернулся к Марли и нежно, но со скрытой властностью, произнёс:
— Если вас подчинённый, мистер Марлон Муни, ещё раз попытается на меня напасть, то я вынужден буду лишить его ещё и обоняния.
— И как я, по-твоему, это сделаю, когда ты лишил его возможности слышать? — ехидно произнёс Марли, в очередной раз приподнимаясь с кресла и опираясь на трость. Маска хладнокровия была как никогда хрупка.
— Ты всё это время пытался контролировать тех, кто в любой момент может стать неуправляемой бомбой и даже не подумал о возможных контрмерах? — удивлённо спросил Бэбил.
— Бомба? — поджав губы, раздражённо переспросил Муни. Но ответа он не получил, так как Рэд вновь проревел и понёсся на Бэбила. Мендель не сдвинулся с места. На его лице отразилось решимость и сожаление.
И без того короткое расстояние было проделано почти мгновенно. Тело Рэда было вытянуто до предела. Катана поднята на уровень глаз и нацелена прямо в сердце врага. Когда до соприкосновения тела и стали осталось несколько сантиметров, пространство вновь наполнился голосом: тихим, монотонным, но оглушительным и холодящим душу:
— Стой, Аки!
Металл успел проколоть одежду и чуть углубился в кожу Бэбила, когда Рэд замер. С края лезвия тонкой струйкой потекла кровь. Акасару дрожал всем телом и продолжал, с надрывом и хрипом, тяжело дышать. В слепых, утонувших в крови, глазах появились странные огоньки.
— Стой, Аки. — почти шёпотом повторил Дэвид, но его услышали даже у самого входа в цех. Он всё ещё был связан и безэмоционален, но в его голосе присутствовала почти незаметная тоска. — Хватит преследовать меня. Отпусти меня, как когда-то я отпустил тебя. Прошу, как тот, кого ты до сих пор считаешь своим учителем. Нет! Отцом. Отпусти. Пора повзрослеть, Аки!
Катана упала, а вслед за клинком на колени упал и Рэд. Он опустил голову и закрыл израненное лицо ладонями. Его тело задрожало, переполненное болью и горем.
— Не хочу, не хочу! Не отпускай и не отпусти! — как молитву, начал повторять Аки, раскачиваясь вперёд и назад. Все смотрели на это, как громом поражённые. Некоторые, кто не знал Рэда, стали испытывать жалость к нему. Другие теперь не знали, что и сказать. Секундус моргнул и отвернулся.