Читать интересную книгу Отказные материалы - Владимир Леонидович Иванченко

приговор в отношении Матвеева.

Виновным, в необоснованном привлечении Максима к уголовной ответственности, назначили Шушина. Его обвинили в том, что он не ознакомился с отказным материалом по факту ДТП с участием Климова, направив его не следственной группе, а зональному прокурору. Ольга Ивановна, также ошибочно, присоединила его к другим бумагам, для обобщения по своему предмету. За два месяца она не удосужилась прочитать текст на обложке папки. Но никто не захотел связываться с ее покровителем и к дисциплинарной ответственности Ольгу не привлекли.

— Если бы ко мне попал вовремя этот материал, то, несомненно, преступник был бы задержан до судебного приговора Матвееву, заявила Нечаева, тем самым оправдывая себя.

Ивана Семеновича выпроводили на пенсию, скомкав выговором этот важный момент, подводящий итог всей безупречно прожитой жизни. Старик не стал жаловаться, так как знал правила игры — всегда виноват стрелочник.

Уголовное дело облсуд вернул на доследование, а Матвеева оправдал, что для правосудия было редким, исключительным явлением. Дальнейшее расследование поручили важняку из Москвы Чмарину. Климову он вменил все преступления, связанные с пожарами.

После долгих мытарств, Петрову удалось добиться расследования эпизодов гибели Силуянова и Сиротина. По этим убийствам обвинение также было предъявлено душегубу. Но самому Сергею Степанов предложил перевестись в следственную часть облпрокуратуры, отняв у него, возможность копаться в грязном белье — отказных материалах.

Эксгумация и стоматологическая экспертиза зубов трупа, показала, что в могиле Климова похоронен его брат Кравец. Когда не осталось никакой надежды на возвращения сына, Зинаида Степановна пришла в прокуратуру Новосибирска с письмом, на конверте которого была надпись: «Вскрыть после моей смерти».

Кравец писал, что опасается за свою жизнь, так как все знает о преступлениях двоюродного брата Виталия. В следственные органы он идти не может — страшится сесть в тюрьму, как соучастник убийства детей. На зоне, таких осужденных, не прощают.

Василий подробно описал убийство Марины — ее Климов утопил в ванной. Когда Кравец помогал убийце заворачивать тело в тонкое одеяло, заметил на руках и бедрах жертвы многочисленные синяки и ссадины. Пьяный Виталик бахвалился, что до утопления изнасиловал девушку, предавшую его.

Кравец признался в нападении на дом Крыловых, где брат поручил оглушить ударами дубинки детей директора, Игоря и Дашу. Главарь взял на себя устранение их родителей. На схеме жилища Крыловых, он показал Кравцу комнаты, в которых спят дети.

— Вначале я вошел в комнату Игоря и нанес спящему на кровати мальчику, удар палкой по голове. — Василий писал четким, каллиграфическим почерком. — Как и приказал Виталий, я привязал его веревкой к койке. Затем побежал в комнату девочки и увидел ее, стоящую у двери. Наверное, она проснулась от шума: где-то рядом надрывно кричала женщина.

— Я и Даша стояли у входа в комнату и смотрели друг на друга. Помню леденящий ужас в ее огромных глазах и сдавленные стоны, больше похожие на жалобное скуление щенка. Я не смог ее ударить, это сделал за меня Климов. Девочка упала, и тот стал быстро связывать ее бельевой веревкой. — Кравец подробно и грамотно описал все обстоятельства ограбления и поджога дома.

— Мне стало жаль молодую девушку и пацана, только начинающих жить. Когда Климов бросился искать в доме деньги и драгоценности, я попытался освободить их от веревок, но брат все увидел и избил меня. После того, как мы собрали в доме все ценное, он заставил меня облить горючей жидкостью всех Крыловых, уже приходящих в сознание. Мне не забыть судорожные попытки пленников освободиться от веревок, их стоны и крики о помощи. Но у меня уже был опыт, и я не смотрел им в глаза: так легче.

Перед уходом из дома, Виталий подпалил какие-то тряпки и открыл кран газовой плиты.

В конце Кравец просил у матери прощения и умолял передать письмо в милицию, только убедившись в его смерти.

— Если со мной что случится, в этом виноват Виталий, — писал пособник душегуба, сделавший еще одну приписку:

— Я не знаю, когда он превратился в зверя, мы дружили с ним с детства, и он был совсем другим человеком. Одна из причин его перерождения заключается в ненависти, испытываемой к своему другу Максиму. Он даже подбросил в дом Крыловых стакан с его отпечатками пальцев, надеясь переложить на друга свою вину.

* * *

Признание Кравца позволило Чмарину, уже не голословно, вменять в вину Климову конкретные действия, направленные на убийства и хищения. Стало понятно, что после нападения на семью Крыловых, душегуб решил полагаться только на себя и перед поджогами усыплял жертвы. В их поиске, ему помогали возможности инспектора госстраха, а для вхождения к потерпевшим в доверие — его артистические способности.

После вынесения приговора Климову, определившим ему исключительную меру наказания, вещественные доказательства, в том числе и ювелирные украшения, возвращены законным наследникам. Петрову вернули крест, когда-то купленный отцом для своей любимой женщины. Цифры на изделии совпали с номером в справке ювелирного магазина, хранившейся в архиве сестры адвоката.

Но большая часть изъятого на даче имущества, так и осталась невостребованной. Следователю не удалось добиться от Климова признания в совершении других преступлений, не выявленных в ходе розыскных мероприятий. Не выдал он и архивистку Леночку, настойчиво утверждая, что она никак не причастна к его делам.

Проводить проверку других, схожих отказных материалов у прокуратуры не было ни желания и ни возможности. В то время партия и правительство чутко заботилось о спокойствии населения, и так, не на шутку, взбудораженного происшедшими событиями.

Чмарину удалось зародить в душе преступника росток надежды на помилование, в случае признания им вины и чистосердечного раскаяния. Когда тот понял, что надеяться можно только на милосердие, то взял на себя убийство Марины, двоюродного брата и другие, доказанные преступления.

Климов видел Петрова в зале судебных заседаний, и в своем последнем слове не удержался от выпада в его адрес:

— Что, везунчик, забыл мое угощение для вашей семьи — фанту со снотворным? А я эти годы помнил обо всем и знал, что тебя обязательно надо добить, но всегда возникали какие-то препятствия. Только об этом и жалею.

Сергей решил отметить благополучное завершение не только уголовного, но и личного дела. Он пригласил в ресторан Олега и Костю, а сам пришел с Олесей. Когда выпили за успех и справедливость, подошли Борман с Матвеевым, не ставшим пить шампанское за свое освобождение.

— Я вас всех благодарю за вновь обретенную жизнь, которую хочу прожить без алкоголя. У меня на душе такая радость, усилить которую уже нельзя ничем, — голос Максима был наполнен спокойствием и уверенностью, да