Но пока я сама до всего доходила, из разговоров со своим начальством я поняла, что лично я этим заниматься не буду, патент на идею и разработку не получу, подписывать свои изделия как мастер я не буду. Все эти права и плюшки отойдут моим наставникам. Это меня не устраивало. Я хотела поговорить с отцом, но пока было время подумать, передумала.
Во-первых, папа не особо приветствовал мою страсть к артефактике, он считал это моей прихотью, побалуюсь, выйду замуж и забуду. Во-вторых, папа приветствовал доход от продажи артефактов, особенно оружия. Всё, что его привлекало в артефактике – это прибыль. Никакие мастерские с экспериментами и изысканиями его не интересовали. Возможная прибыль? Зачем, если то что есть сейчас и так приносит доход. Вот если бы я пришла к нему с готовым решением – папа, вот мой патент на улучшенное оружие, давай выпускать? Он сказал бы да. Но патента не было и неизвестно когда будет.
Ну и что говорить, амбиции. Хотелось доказать другим и себе, что добьюсь успеха сама. Особенно после ссоры с Аби. Брошенные ею неосторожные слова о том, что сама я по себе ничего не стою, только папина протекция решает – упали на благодатную почву.
Благодаря Джеймсу я добилась того что хотела, я могла работать над своей идеей, ставить своё клеймо на изделиях. Джеймс дал мне полную свободу, так как понимал меня лучше всех. Самой сложной задачей было решить вопрос с испытаниями оружия. Я обрисовала Джеймсу проблему без особых подробностей. Мол, есть идея улучшенного посоха, но надо провести сначала безопасные испытания, подскажи, как это устроить?
Джеймс задумался и к вечеру уже выдал готовое решение. Туман изучают давно, но как его изучать, не находясь постоянно на границе? Ещё полтора века назад изобрели магический куб (в основу были положены те же свойства, что при оружии), в его стенках были вкрапления кристаллов из жеоды Доноуопари в той пропорции, чтобы не уничтожить полностью субстанцию, набранную в куб, и удерживать от разрастания и в рамках ёмкости.
Джеймс пообещал мне такой куб с туманом, над которым я и буду изгаляться. При условии что буду соблюдать защиту и технику безопасности. Я пообещала, визжа и повиснув на Джеймсе от захлестнувшего меня счастья. Мой чудесный, самый лучший начальник на свете! Все проблемы решит, из любой ситуации найдёт выход!
Куб с туманом приехал через три дня, и я уже месяц проводила испытания, и они меня всё больше воодушевляли. Ещё месяц пролетел незаметно, словно день сменился ночью. Мы всё также проводили все время на работе, даже выходные, и очень успешно. И как-то Джеймс не выдержал.
- Марти, ладно я здесь просиживаю штаны, но ты молодая девушка. Ты должна развлекаться, встречаться с парнями!
- Джеймс, не начинай, – недовольно протянула я.
- Завтра воскресение.
- Как, уже? – удивилась я.
- А я о чём! Всё, мы с тобой пойдём гулять по городу. Ты хоть заметила, что выпал снег?
- Конечно, Джеймс. И мы с тобой даже это обсудили, – улыбнулась я.
- Правда? Не помню. Тогда точно надо выбираться из берлоги. Пойдём завтра на городскую площадь, на ярмарку, покатаемся на горке, потом попьём горячий шоколад в кафетерии, м?
- Заманчиво.
Согласилась я больше для того чтобы выгулять Джеймса. Ему тоже нужен отдых. А подышать днём свежим воздухом – это не его ночные загулы, которые стали всё реже и реже – это хорошо и полезно.
Мы чудесно провели время. На ярмарке посмеялась над Джеймсом, торговавшемся за пряник для меня, накупили безделушек в нашу мастерскую. Джеймс сразу отправил покупки с посыльным. Поиграли с детьми в снежки, по разные стороны от снежной стены, построенной в парке. Горки ещё не было, но на пруду воду заковали в лёд, и мы катались на коньках.
Джеймс умел кататься, но делал вид, что еле стоит на коньках и постоянно хватался за меня в попытках уронить. Но делал осторожно, отчего я не злилась, а лишь заливисто смеялась. Чудесный был день.
Распрощались мы в кафетерии после того как напились горячих напитков. Джеймс не спешил уходить, я заметила взаимный интерес шефа с девушкой за стойкой кафетерия. Она кокетливо стреляла глазками и смеялась над всеми его шутками, а он флиртовал и сыпал любезностями. Я оставила его там, видимо, Джеймсу надоел целибат, и он решил развлечься с этой девушкой. Пусть снимет напряжение. Ведь впереди опять только работа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но я ошиблась. Джеймс стал встречаться с этой девушкой. Теперь он её таскал с собой как и меня на все приятельские встречи и мероприятия. Впрочем, даже если я не ходила, он уже особо и не расстраивался и не замечал моего отсутствия. Всё бы ничего, но мне она не нравилась. А ведь я сама хотела, чтобы Джеймс остепенился.
Агнешка, так звали девушку, не годилась в подмётки всем тем девушкам, что у него были до этого. Я бы поняла его интерес и привязанность к любой из них. Но Агнешка не выделялась ничем. Вернее выделялась со знаком минус. Ни ума, ни воспитания, ни внешности.
Я не могла понять чем она так привлекла Джеймса. Красота, конечно, понятие субъективное, кому-то нравятся рыжие, кому-то блондинки, кому-то брюнетки, кому-то худышки, кому-то пышки. Девушки у Джеймса были разные, типажа не прослеживалось, но все обладали утончённой красотой, интересной, интеллектуальной внешностью. Агнешку же было легко представить за прилавком на рынке, но никак не в салоне и в кругу друзей Джеймса. И это был не снобизм. Миленькие сообразительные девушки попадались и из простого сословия.
Но в коровьих пустых глазах Агнешки я не видела мыслительной деятельности. Нос картошкой не придавал изящества. Но больше всего меня раздражала её манера говорить. Она как-то странно шлёпала толстыми губами при разговоре, словно ей было трудно ими шевелить. Оттого речь текла медленно, словно с усилием. Она растягивала гласные, как говорят деревенские, и я старалась не морщиться, когда она начинала говорить. Крупные лошадиные зубы она выставляла на обозрение при громком смехе. Всё в ней было чересчур. Слишком вульгарно.
Я старалась отнестись к ней непредвзято, в конце концов, это выбор Джеймса. Но не получалось. Ругала себя, что я сама оказалась той ещё снобкой, раз считаю её вульгарной деревенщиной. За то, что описывая её даже себе, с каким только животным не сравнила. Но увы, самоедство не помогало. Джеймс, конечно, заметил:
- Тебе не нравится Агнешка?
- Главное, чтоб она нравилась тебе, – нейтрально ответила я.
- И мне она нравится, – поддел меня Джеймс.
- Чем? – подняла я всё-таки глаза.
Раз сам завёл разговор, поговорим.
- Она добрая, заботливая, нежная, весёлая. Красивая, в конце концов.
Я поморщилась. Она глупая, вульгарная, невоспитанная, а красоты вообще в ней не вижу. Но вслух не сказала.
- О чём вы говорите с ней, Джеймс?
- Туманники, Мартина, я с ней не диспуты веду. Для умных разговоров у меня есть мама, сестра, ты.
- Но ты её берёшь в компанию, Джеймс. Ты везде её водишь с собой.
- Потому что хочу её видеть рядом, – пожал плечами Джеймс.
- Все твои девушки до этого были в сто раз лучше, – не удержалась я.
- Это потому что они вилени, а она – нет? Не думал, Марти, что ты так же высокомерна, как остальные, – разочарованно посмотрел на меня Джеймс и надулся до самого вечера.
А я чувствовала себя виноватой. Ведь те же слова говорила себе и я. И дала себе слово больше не показывать своего отношения к Агнешке.
Глава 29
Прошёл… пролетел! ещё один месяц. Джеймс всё также встречался с Агнешкой, что было для него рекордом. Но никого это не радовало. Друзьям она тоже не нравилась, за что Джеймс тоже всех обозвал снобами и послал к туманникам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Либо они принимают его с Агнешкой, либо лишаются его общества. Агнешке дано было разрешение навещать Джеймса на работе в мастерской. И теперь я её видела чаще, чем хотела.
Но зато Джеймс выглядел с ней расслабленно и счастливо. Они постоянно ворковали, он смотрел на неё с такой нежностью, что щемило сердце. Поэтому, стиснув зубы, я молчала и приветливо улыбалась.