Или Джеймс скрывает что-то ещё?
Чтобы выглядеть сегодня достойно спутнице Джеймса и месту в королевской ложе, пришлось тащиться в косметический и массажный салон, затем заехать к куаферистке*, чтобы пригласить домой. В ателье ехать смысла не было. За два часа новое платье не сошьют, идти в готовом – моветон. Надену сегодня своё единственное шикарное, всё равно его здесь ещё не надевала.
Но надо позаботиться о новом – вдруг Джеймс опять поставит перед фактом, с ним не знаешь чего ждать, поэтому пусть платье висит заранее, на всякий случай. Тут меня пробила крупная дрожь – а вдруг Джеймсу внезапно вздумается потащить меня в королевский дворец? Ничего, конечно, не предвещает… зачем бы это понадобилось… но с моим шефом стоит быть готовой ко всему.
Я тряхнула головой. Нет уж, вздумает тащить меня к королю, пусть тогда сам озаботится моим нарядом, предлагал ведь не раз. В этом случае не откажу. В таких вопросах не место глупой гордости, а деньги я могу и отдать потом. Даже если придётся и обратиться к семье.
Кстати, про семью. Когда я вернулась домой, кристалл связи мигал красным, опять сестра пыталась связаться. Третий день подряд по одному робкому сеансу связи. Надо бы связаться, узнать, что ей от меня надо. Хотя и не хотелось.
Если бы что-то случилось, кристалл мигал бы всеми цветами радуги от попытки связи всех членов семьи. Да и Ник бы попытался связаться. В последнее время от него совсем ни слуху. Сначала часто связывался, потом всё реже и реже.
И вот уже сколько? Я попыталась посчитать, но сбилась… недели две? Три? Я его не слышала. Надо бы тоже связаться, узнать как дела и как продвигается подготовка к их с Аби свадьбе.
Наверное, она и пытается связаться по этому поводу. Хочет узнать, золотыми вензелями или серебряными украсить свадебное приглашение. Или ещё что-нибудь в таком же духе важное. Я поморщилась. Не буду портить себе настроение сегодня, а то вдруг опять разругаемся. Подождёт до завтра. А завтра точно свяжусь. После работы.
Хорошо быть молодой, удовлетворённо разглядывала я себя в зеркало перед выходом. Если ещё утром моё отражение испугало, то к вечеру на меня из зеркала смотрела уже симпатичная вилени, на лице которой не осталось и следа от вчерашней попойки. Я поморщилась в досаде, вспомнив об этом. Всё, это последний раз, когда такое было! Спиртное – зло! Ну, разве за исключением бокала шампанского. Ладно, двух. Но не больше.
В квартире раздалась трель оповещения, за мной приехал Джеймс. Я открыла ему дверь. Покрутилась перед ним, с удовольствием отмечая неприкрытое восхищение на его лице.
- Да, утром ты выглядела по-другому, – хмыкнул он.
Вот зараза языкастая. Но настроение было слишком хорошим, а взгляд начальника слишком красноречивым, чтобы обижаться. Я показала ему язык, и мы отправились на очередное приключение.
В Авиженском королевском оперном театре я была всего два раза в наши семейные приезды в столицу. К сожалению, мою страсть к музыке никто не разделял, для маменьки поход в оперу был сродни светскому выходу – на людей посмотреть, себя показать. Первый раз нас потащили, потому что в опере должна была присутствовать вся королевская семья. На которую маменьке, как и всем остальным посетителям в тот день, хотелось поглазеть.
Насколько я помню – а в возрасте двенадцати лет то, что происходило на сцене однозначно было интересней слухов про короля, его семью, герцогов и политику – их выход был приурочен к визиту послов из Розалима. Сейчас я могла сопоставить даты и факты. Видимо, тогда решался вопрос женитьбы кронпринца Гарольда, а в состав посольства входила его невеста. Поэтому вся королевская семья, включая Гарольда, невесту и послов Розалима почтили оперный театр своим присутствием.
Во второй раз инициатива исходила от маменьки и Абигейл. Сестра вступила в брачный возраст и дебютировала в столичном высшем свете. Тогда они решили, что премьера в опере хороший шанс покрасоваться в очередной раз Абигейл.
Не знаю, искала ли всерьёз жениха Абигейл, в отличие от решительно настроенной мамы, но случая покрасоваться перед потенциальными столичными женихами сестра не упускала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ей нравилась вся эта суета, балы, приёмы, светские рауты. Нравилось кружить голову Авиженским ловеласам, ловить восхищённые взоры и изысканные комплименты. Получать цветы и разрешённые этикетом подарки, записки-признания в любви. Хвастаться сколько предложений руки она получила и сколько сердец разбила. Словно для неё это была азартная игра или соревнование.
К слову, получила она их семнадцать. Семнадцать холостых аристократов столицы предложили руку моей сестре, и пять предложений, как уверяла маменька, были достойны самого пристального внимания. Но Абигейл, даже не задумываясь, отказала им всем. Почему? На это у меня не было ответа.
Абигейл легкомысленно утверждала, что никто из них ей не понравился, и вообще, никто ей пока не нравится, а, значит, замуж ей рано. Не верить ей у меня причин не было, но и сказать, что я ей поверила, тоже не могла.
Впрочем, сестра не прогадала. Теперь у неё есть Ник, прекрасная и достойная партия.
На следующий год дебютантской должна была стать я, но я твёрдо заявила, что женихи и замужество меня не интересуют. Тем более у меня была академия и учёба, которая интересовала меня не то что больше женихов – она меня просто интересовала в отличие от замужества.
Ещё были свежи раны от расставания с Марсом, и только закончилась эпопея с Донатом. От замужества с которым я еле отвязалась. И я кивала на Аби – она старшая, пусть её замуж выдают, если так хочется. Маменька куксилась и обижалась – она уже запланировала столичный сезон со всеми его прелестями. В итоге папе пришлось компенсировать мамино расстройство заграничным морским отдыхом, в которое пришлось отправиться и ему и Вилю, за что оба на меня долго дулись и припоминали.
А насчёт оперы, когда я звала туда маму или сестру, сестра просто отмахивалась – не хочу, а мамин ответ с вариациями звучал так: «Сегодня весь свет соберется на званом ужине графа Глитиша, в опере никого интересного не встретим». Поэтому оперу я слушала дома на кристаллозаписях.
Пока мы не спеша добирались до наших мест, так как Джеймса останавливали поздороваться на каждом шагу, я испуганно озиралась в поисках знакомых семьи и нервничала. Ещё и кольнул мелкий, но неприятный инцидент.
Пока Джеймс здоровался с семьей маркиза Лискаса, его дочь, отозвала меня на пару слов. Я её встречала в общей компании Джеймса, и она была подружкой одной из бывших моего шефа. Та была стервочка, хоть и яркая интересная девушка. Впрочем, как все у Джеймса. Но эта была стерва подвид гадюка ядовитая.
- Вы теперь с Джеймсом? – набросилась она на меня.
- В смысле? – ошарашенно спросила я.
– Вчера вместе вдвоём были, сегодня вместе.
- Мы всегда вместе, – растерялась я.
- Это-то и странно, – как-то двусмысленно протянула она и смерила меня выразительным взглядом.
Ход её мыслей мне не понравился настолько, что задумавшись об этом, я даже перестала трястись от страха и не заметила как мы дошли до ложи. Для меня и Джеймса всё было просто, всё как обычно, но с учётом того что он решил сделать паузу в отношениях с противоположным полом, надо избегать появляться в обществе вдвоём. Только в компании. Иначе в отношениях нас заподозрит не только эта стервь. А слухи нам не нужны обоим.
Перед королевской ложей я встала как вкопанная. Только сейчас подумала, а что если там находится кто-то из законных обладателей? Джеймс, удивлённый заминкой, воззрился на меня вопросительно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Джеймс, а там… – боязливо протянула я.
- Будем только мы. Меня с собой звал Гарольд, но его жена почувствовала себя нехорошо, и он предоставил мне полное право пользоваться ложей.
Джеймс решительным жестом пригласил меня в ложу, двери которой перед нами распахнули стоящая по бокам стража.
-Х-хорошо, – сказала я. – То есть я имела в виду, что, конечно, не очень хорошо что случилось с…