— Вещь! — с отвращением возразила я. — Здесь ты вещь, просто более дорогая, чем я! Нечто вроде тачки премиум-класса!
— Я не «тачка», а женщина премиум-класса. Это другое.
— Да ну? Тебе реально нравится такая жизнь? Неужели ты готова забыть о доме, о семье, вычеркнуть это все из памяти и оставаться мэзой до конца своих дней?
— Я всегда мечтала о красивом доме, об уюте, о детишках. Мечтала быть любимой и защищенной. Ниэрад воплощает мои мечты в жизнь.
Мне хотелось схватить Ленку за плечи и хорошенько встряхнуть, но этот первый импульс сменился пониманием, что каждый человек решает сам за себя — а в случае Лены за нее все мог решить Шариан, и, скорее всего, решил. Как бы то ни было, она права, говоря о том, что здесь о ней заботятся, ее оберегают, ее желания выполняют. Она выглядит теперь как сказочная королевна, и от нее веет довольством сытой домашней кошечки.
— О доме я решила забыть, но не о тебе, — добавила Лена, и взяла меня за руку. — Ира, я знаю, что декоративкам живется очень плохо, но я обещаю, что буду тебе помогать. Что тебе сейчас больше всего нужно? Из материального.
— Очки. Мне нужны очки. И пятьдесят золотых монет!
— Насчет очков не уверена, а вот золото ты получишь!
Лена отвела меня в смежную комнату, а из нее, по переходу, вывела в крошечное помещение, где нас ждал красивый синеглазый юноша, одетый в яркую желтую рубаху, подпоясанную красным кожаным ремешком, и красные же штаны свободного кроя. При виде нас он изобразил грациозный поклон и проговорил нежным тихим голосом:
— Все готово, госпожа.
— Нас не побеспокоят, Элек? Не хочу ненужного внимания.
— Ни в коем случае, госпожа, — ответил юноша; его поклон стал еще ниже.
— Все может быть… Не подведи меня.
— Никогда! — жарко произнес он, подняв свои синие глаза, пылающие огнем преданности, на Лену.
Сначала я удивилась такому жару, а потом, еще раз поглядев на свою подругу, усмехнулась про себя. Елена у нас теперь мэза, и в буквальном смысле золотом осыпана — тут хочешь не хочешь, а преисполнишься уважением.
— При тебе есть что-то ценное? — спросила она у меня.
— Нет.
— Тогда скидывай одежду, и Элек все это кинет в топку. И не смотри на меня так: без вещей не останешься, — улыбнулась хитро мэза.
Она подала мне пример и оголилась первой; каждую снятую вещицу, каждый браслет Элек бережно принимал из ее рук и складывал на лавку. Когда Ленка ненадолго предстала во всем великолепии своей наготы, я все еще стояла истуканом — одетым истуканом.
В прошлый раз, увидев девушку голой, я немного позавидовала ее аккуратным формам. Теперь же ее обнаженная натура вызвала у меня только одно чувство: ужас. Некогда аккуратный животик Лены, почти впалый, уже не был столь впалым. Наоборот, он явственно, хоть и совсем немного, выпирал. Грудь девушки налилась, на ней была заметна венозная сетка.
«Беременна! — пронеслось у меня в голове. — Она беременна!»
— Раздевайся, — проговорила она беспечно, словно не замечая моего удивленно-испуганного вида, и Элек протянул ей полотенце, чтобы она прикрылась.
Я разделась… Элек, хвала его воспитанию, ничем не показал брезгливости, принимая мои тряпки, да и на меня не смотрел совсем. Быстренько прикрыв свои кости полотенцем, я влезла в тапочки по примеру Лены и зашла вместе с ней в следующее помещение, поразившее меня неожиданным великолепием обстановки.
Повсюду мрамор: стены и пол из белого мрамора, а потолок — из голубого. Прищурившись, я распознала в пестроте на стенах мозаичные панно, оживляющие бело-голубой интерьер и придающие ему восточный вид. В центре был устроен бассейн, а возле него были расставлены круглые столики, стулья или лежанки. Я так и не поняла, откуда падает свет, и вскоре перестала задаваться этим вопросом. Здесь было гораздо теплее, чем в предыдущей комнате, но не жарко. Я с удовольствием вдохнула слабый цветочный аромат, разлитый во влажном воздухе. Эфирные масла?
Лена потянула меня за руку за собой, и подвела к одному из столиков, на котором нашелся поднос с чайничком и чашечками, а также пиалами и вазочками с самым разным съестным содержимым.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Угощайся, — предложила моя первая знакомая мэза, усаживаясь на лежанку; я повторила за ней. — У нас принято пить перед мытьем горячий чай. Я приказала Элеку принести не только сладости, но и что-то посытнее на случай, если ты будешь голодна.
Я не была голодна, но при виде такой аппетитной еды у меня слюнки потекли. Элек нахватал разного: тут были сладкие булочки, маленькие пирожки с ягодными начинками и большие — с мясными, сухие печенья, засахаренные фрукты, орехи… Я попробовала всего понемногу, смакуя и запоминая вкусы.
Состояние у меня было странное. Я была рада встрече с Леной, и в то же время была шокирована ее словами и ее беременностью; хотела задать еще сотни вопросов о мире и отце Хауне, но в то же время не хотела ни о чем спрашивать, только наслаждаться моментом — теплом, вкусной едой, общением с подругой…
Лена не торопила меня, и, чтобы развлечь, рассказывала о внешнем виде, причудах и капризах мэз, величии матерей, о том, что дворец разделен на секции, и некоторые обитатели его никогда не встречаются… Когда я наелась и стала зевать, она повела меня мимо бассейна и вывела в другую комнату, круглую, где было куда жарче, и в центре которой под куполом располагались три мраморных лежака.
Я услышала какой-то подозрительный звук и оглянулась.
— Кто-то идет?
— Это Элек. Кроме него никто нас не побеспокоит… а если и побеспокоят, то дело обойдется только пересудами о моем чудачестве. Мэзы считают выше своего достоинства даже разговаривать с декоративками, но если декоративки им нужны для какого-то поручения или по капризу, то их приводят во дворец с завязанными глазами и несут на руках, чтобы они не видели великолепия дворца, не ступали по коридорам, по которым ходят мэзы, и не могли осквернить своим взглядом самих мэз.
— Так вот оно что, — хмыкнула я, почесывая клеймо на плече. Оно уже зажило и выделялось на коже четким рисунком, но я все равно постоянно трогала его.
— Мне так жаль… — тускло проговорила Лена, да и сама вся разом потускнела, померкла, заметив клеймо. — Это было настолько ужасно, насколько выглядит?
— Ужасно, но быстро. Клеймо ничего не значит, — сказала я сухо, желая пресечь жалость в свой адрес. — Это просто поврежденная кожа.
— Поврежденная кожа… — повторила Лена, и в свою очередь показала мне плечо, отмеченное татуировкой, которую делают все мэзам. Татуировка занимала большую часть плеча и выглядела неплохо, но это «художество» не шло ни в какое сравнение с трудами наших татуировщиков.
— Тату-мастера в Ниэраде — отстой, — резюмировала я.
— Он торопился, — встала на защиту неведомого мастера Лена, и указала на мраморный лежак. — Сними полотенце и ложись, а я посмотрю, вернулся ли Элек, и приду к тебе.
Я ощутила смутную тревогу, но, поразмыслив, что если что случится, ничего не смогу изменить, закинула полотенце на соседний лежак и осторожно влезла на свой. Когда влажное тело соприкоснулось с блаженно теплой поверхностью, я зажмурилась от удовольствия… Лена ушла, послышался звук открываемой двери…
Мое тело ме-е-е-едленно таяло на мраморе, а вместе с ним таяли и заботы, страхи, фантомы физической боли… В одиночестве я пробыла недолго; вскоре Лена, как и говорила, вернулась с Элеком. Парень разделся до штанов и, опустив рядом с лежаком кувшин, отошел за чем-то; из угла послышался шум возни.
Лена склонилась ко мне и прошептала:
— Я отойду, мне здесь долго находиться ни к чему. Встретимся через час-другой. Элек о тебе позаботится. Он просто волшебник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я хотела сказать Ленке, что если она замыслила против меня что-то недоброе, то ей потом придется ответить, но теплый мрамор настолько меня расслабил, что вместо этого я согласно что-то пробурчала и снова закрыла глаза.
Мэза погладила меня по плечу и ушла, оставив на попечение своего слуги.