оказался молодой армянский парень по имени Рубен. Алмазов привел его к патрульным машинам, куда подтянулись и остальные инспекторы, кроме Яреева. Последний был занят на противоположной стороне перекрестка. Он основательно полоскал мозги какому-то колхозану, имевшему наглость заявить, что доверенности, мол, отменили, как в Белоруссии, поэтому ему, дескать, можно управлять автомобилем и без этого документа. Вместе с Рубеном подошел гражданин той же национальности, но в два раза старше возрастом, и сходу принялся решать вопросы.
– Ай, ребята, здравствуйте,– начал он, выговаривая слова с характерным армянским акцентом, – это я во всем виноват. Я дядя Рубика. Попросил отвезти себя домой, потому что выпил в два раза больше него. Поэтому все вопросы решать буду сам. Иди в машину, Рубик!
– Стоять на месте! – сказал Абакумов. – Нечего ему в машине делать. Если решаешь вопросы – решай. И побыстрее!
– Какие у вас предложения? – залихватски спросил дядя.
– Оформить на фиг! – кратко ответил Батон.
– Нет, так дела не решаются. Мы все в одном городе живем, помогаем друг другу. Дай бог, не последний раз видимся. Меня зовут Жора. У меня шашлычная на авторынке. Приезжайте, всегда угощу, налью…
– Так, – перебил его Изя, – мы все это каждый день по сто раз слышим.
– Это же самые натуральные армянские разводки, – констатировал Абакумов, – а то ты не знаешь. Бухой стоит три тысячи, а он тебя накормит за двести рублей, и ты ему еще по жизни должен останешься.
– Нет-нет, что вы? Я – Жора! – дядя с гордостью постучал себя по груди. – Меня все знают. Я самый честный армянин в городе!
Засмеялись все. В том числе и Рубик. Когда смех затих, за дело решил взяться Бонд.
– Какие три тысячи? – удивленно спросил он. – Машина чья?
– Моя, – ответил Жора.
– Ну, тогда тебе капут. Рубика оформим за управление, а тебя – за передачу управления пьяному водителю.
– Нет-Нет! Что вы! Сейчас штраф заплачу, и поедем потихоньку дальше.
– Ну?
– Есть дома, вон там, рядом, пять минут пешком, тысяча рублей.
– Да ты обалдел? – Бонд обиженно засопел. – Тут у вас два нарушения, и каждое на треху тянет!
– Да я говорю, нечего с ними связываться, – Абакумов начал раздражаться,– знаю я этих армян. Надуют обязательно! Это ж торгаши. Себе в убыток никогда не работают. Поехали оформляться.
Здесь Жора понял – запахло жареным. Он отвел Бонда в сторону и начал с ним шептаться, размахивая руками. Через минуту они вернулись к остальным, и Саша сказал:
– Ну что, отпустим Жору на десять минут? Обещает две пятьсот принести.
– Не верю я ему, – ответил Батон.
– Мамой клянусь! – Жора горел рвением. – Немного у родственников займу и принесу.
– Пусть идет, – сказал Изя, – а Рубик в машине пока посидит.
Жора припустил бегом вдоль по улице. Абакумов посмотрел ему вслед и заявил:
– Вот увидите, сейчас принесет две двести, а может – две четыреста пятьдесят. Скажет, что больше нету. Хоть на полтинник, но надурит.
– Да и черт с ним, Леха, – сказал Изя, – на оформление еще поймаем, а так – будет хоть что сдать утром. Неохота слушать царские вопли.
Инспекторы снова принялись ловить пьяных. Яреев, наконец, убедил колхозника в том, что тот не белорус, а осел, и благодарный работник сельской местности на радостях от этого факта, дав денег, уехал рассказывать родственникам, как он ловко и дешево отделался. Через десять минут появился запыхавшийся Жора. Он сунул Бонду прямо на улице пачку купюр и попытался, забрав документы, быстренько уехать. Но бдительный Батон схватил его крепко за руку и сказал:
– Погоди, уважаемый. А ну-ка, Саня, пересчитай в его присутствии.
Все участники продажи отошли под фонарь, и Бонд принялся считать деньги.
– Одна тысяча семьсот пятьдесят рубликов,– констатировал он.
– Я же говорил? – взвился Батон. – Он обычный армянский жулик!
– Вай, вай, вай, – Жора попытался вырваться, но не тут-то было, – это меня родственники обманули!
– Армяне армяна обули, говоришь? – орал Батон. – Мамой, говоришь, клянусь?!
И тут у него произошел очередной «срыв башни». За долю секунды он успел схватить Жору за грудки, зашвырнуть его в кусты, находившиеся за тротуаром, и прыгнуть следом туда же. Никто из инспекторов не успел даже пальцем пошевелить!
А в кустах начали раздаваться самые различные звуки: рев, мяв, хлюп, взвизгиванья, треск и матюги. Сквозь всю эту какофонию слышались тупые удары, как будто где-то выколачивали ковер.
Инспекторы переглянулись.
– Это триндец! – сказал Яреев, – ну что с этим Батоном делать?
– Надо спасать Жору, – заметил Изя.
– Ты, что ли, полезешь туда? – спросил Бонд. – Я – нет. Там темно, еще самим достанется. Батон быстро взрывается и быстро отходит. Подождем пять минут.
Действительно, по прошествии указанного Бондом времени Леха (весь пыльный и расхлюстанный) вылез из кустов, волоча за собой такого же грязного Жору. У обманщика было сильно набито лицо, и правую ногу он как-то странно подволакивал. Зато у Батона глаза были веселыми и добрыми.
Яреев шепнул Бонду:
– Быстро забирай у него Жору, отдавай ему документы, потрепись с ним за жизнь. Если соберется обращаться к врачу – верни ему деньги. А я с Батоном поговорю.
Саша уволок в сторонку шатавшегося от переизбытка товарно-денежных отношений Жору, а Яреев подошел к Абакумову.
– Вот же сволочь, – сказал Батон, – дураков нашел. Фиг он угадал! Сейчас оформлю обоих.
– Леша, успокойся, – произнес Яреев. – Все хорошо. Если его оформить, он побои снимет. Зачем это надо? По идее – нормально он расплатился. Тысяча семьсот пятьдесят наличкой, а остальные семьсот пятьдесят – тумаками в твой актив. Он сэкономил в финансовом плане, а ты повеселился от души. Пойди лучше возьми у нас в машине минералку, и грязь отмой с куртки.
Батон блаженно улыбнулся, согласился с доводами и пошел чиститься.
Яреев спросил у Саши:
– Ну, что там с Жорой?
– Все нормально. Уехал без памяти. Доволен, что еще не дали.
– А ты вернул ему деньги?
– С какой радости? – удивился Бонд.
– Ладно-ладно, это я так…
Спустя двадцать минут Изя опять выловил бухого. Этот был явно на оформление, потому что являлся адыгом из категории тех, кто использует всего три вида валюты для расплаты: «потом», «вдолг» и «забудь». Батон с Яреевым поехали оформлять водителя, а Изя с Бондом остались на прежнем месте.
В кабинете медицинской экспертизы почти не было очереди и в этом милиционерам повезло. Ажиотаж должен был наступить позднее – часам к двум ночи. Яреев после освидетельствования быстро написал необходимые бумаги, инспекторы загнали машину на штрафную стоянку,