Молодой человек недоверчиво зыркнул на говорящего коня и грубо, хрипло рассмеялся.
А Векс равнодушно отвернулся от призрака.
— Пойдемте, дети! Вы настоящие, вы защищены от иллюзий, потому что вы — из рода д’Арманов! Вперед! Нас ждет реальность!
Он зашагал к опушке леса, даже не оглядываясь, чтобы убедиться, что дети последовали за ним.
Грегори поежился, обернулся, посмотрел вслед Вексу и побежал, чтобы догнать робота. За ним маршевым шагом отправился Джеффри. Лицо его пылало от гнева, но он все же выполнил приказ Векса.
— Пошла вон, потаскушка, — не постеснявшись грубых слов, распорядилась Корделия и схватила Магнуса за руку. — Ты что, братец? Неужто готов попасть в рабство к собственному сну?
Магнус встряхнулся, отвернулся от лиловой нимфы и медленно пошел прочь. Ноги неважно слушались его, но все же он зашагал вместе с остальными прочь от поляны иллюзий.
— Но я буду твоим рабом, — замурлыкал лиловый красавец. — Только останься со мной!
Корделия замешкалась, шагнула было к раскрывшему объятия незнакомцу.
Голова у Магнуса дернулась так, словно он получил пощечину. А в следующее мгновение он прищурился, шагнул вперед и крепко сжал запястье сестры.
— Какая наглая ложь! Ты перевираешь слова моей сестренки! Поди прочь, мерзкий соблазнитель! Моя сестра — не для тебя! — А для Корделии он добавил: — Что я вижу? Ты уже готова не ждать настоящей любви? Неужели живой человек, пусть и не лишенный недостатков, тебе не дороже, чем эти выхолощенные иллюзии?
— Может быть, и нет, — пробормотала девочка неуверенно, но все же пошла рядом с братом. — Сама не знаю…
— А я знаю! — Магнус ухитрился крепко-накрепко зажать руку Корделии под мышкой, а другой рукой он продолжал держать ее за запястье. — Пойдем, сестренка, пойдем, моя хорошая! Пошли со мной… вот так! Мы с тобой всегда будем рядом и так спасем друг друга.
Так они и пошли, повторяя движения друг друга, шаг за шагом, прочь из тумана иллюзий, на свет дня.
Впереди бодро вышагивали их братья, торопившиеся вслед за конем-роботом, которому никакие зрительные обманы были не страшны.
Когда Магнус и Корделия догнали младших братьев, Грегори пытливо проговорил:
— Но как я могу это доказать, Векс? Откуда мне знать, что я — настоящий?
— Угу, — буркнул Джеффри. — Этот епископ Беркли[26], про которого ты толкуешь, — разве он не был прав? Разве что-нибудь можно считать существующим, если ты не можешь его ощутить?
— Этот вопрос решен давным-давно, — ответил Векс, — если его вообще можно решить. — Он поддел что-то копытом, и камень, пролетев по воздуху, ударился о ствол дерева и упал на землю. При этом музыка ни на секунду не сбилась с ритма. — С Беркли спорил доктор Джонсон, — продолжал Векс. — Он приводил примерно такие доказательства, какие продемонстрировал ты, Джеффри, когда отправил кислотный камешек в яму с щелочью.
Грегори сразу насторожился.
— Какое же это доказательство? Если наши глаза могут быть обмануты точно так же, как наши уши, то как понять, вправду ли мы видели, как камешек пролетел по воздуху? А вдруг все это нам показалось, приснилось?
— Для меня все это было взаправду, — заверил брата Джеффри. — Я отлично видел, как камень летел по воздуху, а до этого почувствовал отдачу, когда стукнул по камню палкой!
— Именно это доктор Джонсон и приводил как неоспоримый аргумент, Джеффри, когда пнул ногой булыжник.
— Но его глаза могли точно так же обмануть его, как тебя — твои уши, — настаивал Грегори.
— Ну а про его ногу ты что скажешь?
— И даже это ощущение могло быть иллюзией! Камень летел по воздуху — но это мне сказали мои глаза! Это могло быть точно таким же обманом, как лиловый замок. Разве я не видел его своими глазами?
— Видел, — согласился Векс. — Однако во время восприятия этого зрелища функция твоих органов чувств была нарушена лиловым туманом.
— Да? — с вызовом бросил Грегори. — Но как нам в этом убедиться?
— Очень просто, — ответил Векс. — Я ничего не видел — ни замка, ни богатств, ни угощений, ни молодого красавца, ни женщины. Я воспринимал их опосредованно, через ваши мысли.
Грегори остановился, его взгляд стал рассеянным.
— Ну, тогда… Тогда, конечно, ничего не было…
— Но все-таки, Векс, ты же не всегда будешь рядом с нами, — возразил Магнус.
— Боюсь, не получится. Поэтому не забывайте о главном постулате епископа Беркли, поскольку доля здравого смысла в нем все же есть: мы не в состоянии окончательно доказать, что реально, а что — нет. Всегда необходима некая доля веры. Иногда одной веры достаточно — при условии, что на наши чувства никто не влияет извне.
— Но все-таки, как судить, что вправду настоящее, а что — нет?!
— По тому, сохранится ли ваша вера в то или иное, когда вы выйдете из тьмы на свет, — сурово отвечал Векс. — По тому, останется ли с вами утром то, что вы видели ночью, по вашему взаимодействию с другими объектами и по их взаимодействию с вами. Может быть, пресловутый булыжник был иллюзорным, но если так, то он сотворил весьма убедительную иллюзию, отлетев от ноги доктора Джонсона. И сам доктор Джонсон мог представлять собой иллюзию, но подозреваю, он испытал нешуточную боль, заехав ногой по булыжнику.
— Но мы не можем доказать…
Грегори не закончил фразу, да и начал он ее уже не так запальчиво, как прежде.
— Ты хочешь сказать вот что, — проговорил Джеффри. — Был этот камень настоящим или не был, боль от него получилась такая, будто он был настоящий. Моя шпага может быть иллюзией, но при этом она способна пролить кровь другой иллюзии в человеческом обличье.
— Ты близок к правильному ответу. А что произошло бы, если бы ты прикоснулся к запотевшему камешку, не послушав моих предупреждений?
— Тогда моя иллюзорная рука ощутила бы жуткую иллюзорную боль, а моя иллюзорная кожа сгорела бы, потому что ее выела бы иллюзорная кислота, — ответил Джеффри. — И это бы совсем не понравилось иллюзорному мне, спасибо большое! Обжигай свои иллюзии, если тебе так хочется!
— Но если так… Все, на что мы опираемся, вся система доказательств может быть иллюзорной… — чуть ли не в отчаянии пробормотал Грегори.
— Правильно, — кивнул Векс. — Все реально в определенных рамках. Нет смысла доказывать, реально то или иное на самом деле. Лишь бы оно было реально прагматически. Хотите вы этого или нет, жить вам приходится в реальном мире.
— Понимаю, — просиял Грегори. — Может быть, наша реальность не абсолютна, но другой у нас нет.
— Совершенно верно.
Магнус нахмурился.
— Значит, ни лилового парня, ни лиловой дамочки на самом деле не было?
— Конечно, они были ненастоящие! — поежившись, воскликнула Корделия. — Спасибо тебе, что спас меня от них, братец!
— А тебе спасибо, что спасла меня, — в тон ей ответил Магнус. — Но почему нам пришлось спасаться от них, если они были ненастоящие?
— Потому что они были самыми настоящими иллюзиями, — объяснил Векс. — Будьте уверены, дети, от иллюзий на свете бывает немало вреда. Иллюзии способны довести человека до смерти, затуманив восприятие реальности.
15
За много миль от этих мест Род и Гвен наконец расслышали впереди грохот наката. Выйдя из леса, они оказались на каменистом берегу с тонкой полоской песка у пенистой кромки воды.
— Какая красота! — вырвалось у Гвен.
— Да, красиво, — согласился Род, глядя на темно-зеленую массу океанской воды и вдыхая соленый воздух. — Я уже почти забыл, как это выглядит.
Они неторопливо пошли к линии прибоя, поглядывая на паривших в небе чаек. Но крики чаек до Рода и Гвен не доносились. Как только шум наката на несколько мгновений утихал, сразу слышался рев и пульсация музыки, издаваемой металлическими камнями.
— Здесь? — простонала Гвен. — Даже здесь?
— Наверное, — обреченно вздохнул Род. — Они где-то зародились и рассыпаются по земле во все стороны. Так почему их распространение должно оборваться на берегу океана?
Послышался треск взрыва, еле различимый на фоне грохота волн, и Род с Гвен увидели, как камешек, описав дугу, шлепнулся в воду. За ним последовал другой…
— Ложись! — крикнул Род, рухнул на песок и уложил Гвен рядом с собой. Следующий камешек пролетел, миновав то самое место, где за мгновение до этого была голова жены Чародея.
— Посмотри! — указала Гвен.
— А надо? — недовольно поинтересовался Род, обративший внимание на то, как приятно пахнут волосы жены, успевшие впитать солоноватый запах океана.
— О, неужели ты всегда будешь забывать обо всем на свете, когда я рядом? — проговорила Гвен со смесью отчаяния и кокетства. — Гляди! Волны катят камешек обратно, к нам!