Незнакомый приземистый волшебник бойко стенографировал всё, что она говорила самопишущим пером.
Гермиона поняла, сколь многое она сама пропустила мимо ушей во время своей слежки. Габриэль перечисляла только факты, причем многие из них вызывали дрожь.
— Джоанну Серафен можно попробовать спрятать, — подытожила свой отчет молодая девушка, — но Джейкоба Орвьедо трогать нельзя. Слишком очевидно.
— Подумаем, что тут можно сделать, — подал голос Кингсли Бруствер. — Аластор, вы займетесь мадам Серафен. Ее можно переправить к Эмпаирам в Ирландию. Виктор и Билл обеспечат прикрытие.
— Разберемся, — кивнул Грюм.
— Неуж’гели ничем нельзя помочь мисте’гу Орвьедо? — возмутилась Флёр Уизли.
— Попробуем спасти Лору Орвьедо, — после паузы сказал Грюм. — Если бы удалось выслать ее на континент под благовидным предлогом и задержать там, пока эти шакалы будут рвать ее мужа, возможно, удалось бы сохранить ей жизнь.
— Ты уверена, что д’Арвилю ничего не грозит? — спросил у Габриэль Виктор Крам. — Это очень странно. Мы убеждены, что на него готовится покушение.
— Я ничего не слышала, — вздохнула Габриэль, — но это уже не показатель. Я всё больше убеждаюсь, что Волдеморту что‑то известно.
При этих словах Флёр вздрогнула и еще сильнее сжала ладони сестры.
— Что‑то конкретное? — деловито спросил Грюм.
— Нет. Но вы же видите, мне говорят всё меньше. А еще он стал странно называть меня, — поморщилась Габриэль. — То Апатой, то Нефелой, то Астреей. Я не понимаю, разумеется, его намеков, когда он бросает их, и не реагирую. Но я вполне осознала их сейчас.
— А теперь поясни сирым и убогим, — попросил Чарли Уизли.
— Апата — в греческой мифологии богиня обмана, — заговорил вместо девушки Люпин и все взоры обратились к нему. — Нефела — богиня туч, богиня–облако, — продолжал волшебник, — она способна принимать чужой облик. Астрея — богиня справедливости, защитница правды.
— Ты б’гольше не должна возв’гащаться туда! — вскрикнула Флёр. — Мы сп’гячем тебя в Ир’гландии вместе с Эмпаирами и Се’гафен! — Флёр лихорадочно оглядела окаменевшие лица собравшихся. — Он ’гже убьет ее! — срывающимся голосом выкрикнула она.
— Зато мама перестанет проклинать меня, — с грустной улыбкой произнесла Габриэль. — Ну, Ангелочек, прекрати! — потрепала она сестру по волосам. — Я как раз считаю, что это тебе, Мари–Виктуар и Дóминик следует перебраться в Ирландию. Он не убьет меня, — после паузы добавила она будничным тоном, — это слишком просто. Волдеморт грозился превратить Астрею в Эйлитию, — закончила она и отвела взгляд в сторону.
Почти все воззрились на побледневшего Люпина, и только седобородый неизвестный Гермионе волшебник в очках охнул, а какая‑то тучная дама присвистнула.
— Эйлития, — запинаясь, пробормотал стареющий оборотень, — это греческая богиня деторождения, богиня, которая зажигает огонь материнства в душе каждой женщины.
Повисла гробовая тишина.
— Мы подумаем об этом, если это произойдет, — первой заговорила Габриэль. — Где там моя настойка для роста волос? И когда следует ожидать Лоло?
— Услуги Лоранс понадобятся вам приблизительно через две недели, — сообщила знакомая с греческой мифологией тучная дама, протягивая Габриэль кубок с резко пахнущим настоем.
— Вот и отлично. — Девушка залпом осушила его и запустила пальцы в волосы так, что Гермиона едва успела отскочить в сторону. — Ангелочек, прекрати паниковать! И перебирайся лучше в Ирландию.
— Quelle sotte créature[132]! — прошептала Флёр.
— Нам нужны новые люди, — громко сказал тем временем долго молчавший Кингсли Бруствер. — Как бы то ни было, мисс Делакур стала приносить слишком мало сведений. К тому же практически неизвестно, что происходит в Черной Гимназии. Чарльз…
Предводитель Ордена Феникса посмотрел на Чарли Уизли, который вдруг вскинулся, сверкнув глазами.
— Нет! — с негодованием отчеканил он. — Никогда в жизни я не стану втягивать в это Ами! Мы миллион раз говорили об этом! Со мной делайте всё, что хотите, но Ами я подвергать опасности не буду!
— Чарльз, — мягко вмешался в спор Люпин, — с тех пор, как твой брат нас оставил, ситуация с гимназией Волдеморта постоянно ухудшается. Полная изоляция. Ты же понимаешь…
— Ами я втягивать в это не стану! — ударил кулаком по спинке стула Чарли.
— Фред — мерзкий гоблин, трусливый, как Лунный Телец[133]! — вскипела неожиданно Габриэль. — Я просила не поминать его имени в моем присутствии никогда!
— Но ведь я и не… — попытался защититься Люпин.
— Молчите, юная леди! — перебил Грюм. — Вы и так рисковали всем, когда пошли выговаривать ему свои претензии, не слив мысли и не откорректировав память! Так что теперь не вам поднимать эту тему!
— Волдеморта не было! — ощетинилась Габриэль. — А этому ублюдку я должна была всё сказать! Должна была!
— Оставь ее, Аластор, — взмолился Артур Уизли, — девочке столькое приходится выносить…
— Посмотрел бы, что б она вынесла, попадись со всеми своими воспоминаниями Волдеморту! — гаркнул Грюм. — Как дети малые… — Он смерил грозным взглядом Чарли Уизли.
— Эта тема не обсуждается, — отрезал тот, скрестив руки на груди.
— Моя се’гстра рискует жиз’гнью ка’гждый день! — вдруг вскочила на ноги Флёр. — А т’гы защищаешь эту девчонку, будто на ней к’глином сошелся свет! Тогда как она могла б’гы приносить пользу! Эго’гист!
— Довольно того, что делаю я! — вскипел Чарли. — Весь мир не обязан рисковать ради Ордена Феникса!
— Не р’гади О’гдена, а р’гади людей!
— Флёр, дорогая, — попытался утихомирить супругу Билл.
— Ост’гавь меня! Все дума’гют только о себ’ге!
— Когда это я не выполнял своего долга?! — взбеленился Чарли, тоже вскакивая на ноги.
— Пожалуйста, успокойтесь, — беспомощно пробормотал Люпин.
— Мо’гчите! — накинулась и на него Флёр. — Ва’гша жена такая же эго’гистка, как и он! — взбешенная ведьма указала изящным пальчиком на Чарли. Лицо же ее утратило всякую привлекательность — оно заострилось, приобретая подлинные черты вейлы.
— Дора не эгоистка! — ощерился Люпин. — Она…
— Что?! Что о’гна сде’гала для О’гдена Феникса?!
— Довольно и того, что она позволяет мне участвовать во всем этом, — ледяным тоном оборвал тот.
— Прекратите свару!!! — зычно крикнул Кингсли Бруствер, и все мгновенно притихли. Чарли и Флёр опустились на свои места. — Голосите, как домовики на кухне! Наше дело — добровольная жертва. Я приношу свои извинения, Чарльз. Более мы не будем возвращаться к вопросу о посвящении домнишоары Нэсмизидас в Орден Феникса. Простите.
На лицах многих собравшихся отразилось недовольство, а Флёр демонстративно отвернулась в сторону.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});