В прошлом году она очень много общалась с Фредом, и их жаркие споры мешали сейчас поверить до конца в то, что в этом человеке не осталось никаких чувств и что внутри он такой же черный, окаменелый и холодный, как агатовый перстень на безымянном пальце его правой руки.
Нет! Может быть, умерло всё, что раньше было Фредом Уизли — но остался не один сплошной бесчувственный агат. Осталась убежденная ненависть.
После смерти Джорджа всё остальное действительно обратилось в камень. Но возникла злоба. И еще осталось упрямство. И бесконечная убежденность в своей новой правде, при полном отсутствии каких‑либо действий.
Методично и упорно доказывал Фред наследнице Темного Лорда в их долгих диспутах, что ее отец — зло и погибель для магического мира. Но не решался уйти с преподавательского места в его гимназии и упорно отвергал любые попытки помочь ему в этом.
Ругал пассивных демагогов почем свет и сам был точно таким же.
Сколько еще Фредов Уизли развелось сейчас в Соединенном Королевстве? А сколько было их раньше?
Гермиона вздохнула.
Завтра нужно поговорить с Фредом. Но не о Волдеморте, как обычно.
А о Габриэль Делакур.
* * *
Рона после окончания банкета Гермиона не нашла, но зато поняла, насколько сама устала за эти нескончаемые два дня. И потому отправилась в свою спальню в подземельях. Завтра на первом уроке, в десять часов утра, ее будут ждать Стеклянные Горгульи, готовые начать долгий путь изучения окклюменции. Следовало хорошенько отдохнуть.
Гермиона редко возвращалась в поместье в дни, предшествующие урокам, а уж сегодня и подавно не стала.
Утором во вторник, второго сентября, сразу после завтрака обе группы разделенного пополам обширного пятого курса собрались вместе в классе легилименции и окклюменции, чтобы выслушать первую вводную лекцию о защите сознания, законах и правах волшебников в этой области и плане будущих уроков.
Практика еще не началась, гимназисты даже не были обучены пока технике избавления от ненужных воспоминаний, и мадам Малфой не могла ознакомиться с потенциалом новых учеников.
Когда время занятия истекло, она оказалась абсолютно свободна до самого четверга, но не спешила покинуть гимназию.
Перед запланированным ответственным разговором с Фредом Гермиона сверилась с расписанием уроков, вывешенным на большой доске в учительской и уже витиевато оплетенным заколдованным ползучим гибискусом профессора Нуакшота. Отыскала собирающихся выслушать первую лекцию по магическому законодательству, читаемому теперь по вторникам, Черных Зверей и направилась к нужному кабинету.
Леди Малфой коротко поздоровалась с бывшим однокашником Симусом Финиганом, раскладывавшем на столе в кабинете свои бумаги, и тот ответил ей весьма сдержанно. Несмотря на то, что работающий теперь в Министерстве магии Симус читал лекции семикурсникам Даркпаверхауса, отношения с ним у Гермионы, ставшей дочерью Темного Лорда, не сложились на корню.
Но это уже давно не беспокоило ее. Здесь мадам Малфой искала Женевьев Пуанкари, с которой надлежало обсудить их совместные дополнительные занятия.
К ее вящему удивлению девушка на урок опоздала. И, чтобы не задерживать ее, Гермиона решила подождать, пока мистер Финиган отпустит курс, тем более что оставалось не так много времени.
Она прошлась по коридору, намериваясь отыскать пустующий класс, и наткнулась на Рона.
— Ба, мистер Уизли, да ты шикарно выглядишь! — рассмеялась женщина, отчего непривычно аккуратный и опрятный сегодня Рон, у которого даже веснушек, казалось, стало меньше, залился краской.
— Спасибо, ты тоже, — буркнул чуть ли не с обидой он.
— И почему бы тебе всё время не приводить себя в порядок как сейчас после праздника, — не унималась ведьма. — Помолодел лет на десять! А то ходишь вечно домовым эльфом, гимназистов пугаешь. Сейчас прям жених!
— Действительно помолодел? — умаслился Рон.
— Без вопросов. Только не заворачивайся опять в свой любимый серый хитон! И будет тебе счастье.
Гермиона дождалась удара колокола, отозвала выходившую из класса Женевьев и условилась заниматься с ней вечером по понедельникам, как и в прошлом году.
Покончив с этим, она отправилась в кабинет Фреда.
Занятия по летному мастерству начинались только в октябре, но, так как мрачный тренер безвылазно сидел в гимназии, Гермиона понадеялась обнаружить его на месте — и не ошиблась: спустившись в нужный коридор, она заметила, что дверь помещения, используемого Фредом в качестве кабинета, приоткрыта.
Подходя, она внезапно услышала женский голос и затормозила, мгновенно вспомнив о Габриэль. Ведомая не праздным любопытством, Гермиона неслышно подошла ближе и прислушалась.
Говорили громко, и, чтобы не быть случайно застигнутой в неловком положении, она шагнула в стенную нишу за дверьми.
— Ты даже не хочешь слушать меня! — со слезами в голосе простонала тем временем незримая женщина. — Фред, милый, я сойду с ума! Все эти годы я пыталась обманывать себя. Хотела внешним одурачить свое сердце. Ты всегда говоришь мне о долге! Но я не хочу больше слышать о долге, Фред! — Женщина всхлипнула. — Почему ты постоянно отвергаешь меня? Ну что же ты молчишь?! Его больше нет, понимаешь?! Даже его больше нет. Все эти годы я любила тебя, тебя, а не его. И ты это прекрасно знаешь! А теперь у меня и этого не осталось. Что ты стоишь истуканом?! Что я должна теперь делать?! Только не говори мне об обязательствах теперь! И мне плевать, как это будет выглядеть!
— Послушай…
— Нет! — выкрикнул звенящий голос. — Я не хочу ничего слушать! У меня ничего не осталось…
— У тебя есть дети, — потерянно вымолвил преподаватель летного мастерства.
Гермиона моргнула. Какие еще дети?!
— Не говори мне о моих детях! — вскричала ведьма. — Каждый раз, когда я смотрю на Фредди, я вижу твои глаза. Не его, твои!
— Так ты… — осекся ее собеседник, — ты назвала сына Фредом… Из‑за этого?.. Из‑за меня?
— Дурак, — устало сказала неизвестная. — Разве это не было всегда очевидным?
— Послушай…
— Пожалуйста, — перебил дрожащий голос, — давай просто будем счастливы. Наплевав на всё. Мы можем.
— Нет, не можем.
— У тебя кто‑то есть? Скажи мне правду. Ты кого‑то любишь?
— Да, — ответил Фред надломленным голосом после очень длинной паузы.
— Давно? — дрогнул голос неизвестной.
— Нет, недавно. Но я никогда с ней не буду. Потому что у меня есть долг.
— О Великий Мерлин! — простонала ведьма.
— Прости меня. Менее всего я хотел причинить тебе боль. Но я не могу.
— Я бы простила тебя, если бы ты был счастлив, — глухо произнес безнадежный голос.
Фред горько усмехнулся — Гермиона видела его лицо в узкой щели между петлями дверей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});