В темноте мы приземляемся на какую-то площадку.
– Дальше сам, – скупо бросает Ал пилоту и тащит меня к вертолету, что стоит рядом .
Становится немного страшно. Все же такие вещи лучше делать профессионалу. Но он довольно уверенно управляет всеми этими приборами. Хотя. Явно же, что повязка не просто так на его животе наложена.
Ал держится так, что по нему никогда не скажешь, что ранен. Никогда не догадаешься. И все же… Ранение может быть довольно серьезным. А в том, что это именно ранение, я ни на секунду не сомневаюсь.
Только теперь понимаю, что еще удивило меня в его виде.
Бледность.
Его кожа ведь довольно смуглая. Загорелая. Но тогда, появившись в моей спальне, он реально был смертельно бледен. Как полотно.
А, значит, потерял немало крови.
Закусываю губу, еле сдерживаясь и заставляя себя молчать.
Да. После всего, что было, я все равно почему-то за него беспокоюсь.
Что произошло там, куда он отлучался? Насколько все серьезно?
Его могли убить?
Наверное, могли. Вряд ли это результат какой-нибудь дружественной драки. Хоть я бы и не удивилась, если в увлечения Ала входят и драки на кулаках до разбитых голов.
Но ведь на этот странный ночной побег есть причина?
А, значит, все еще более серьезно, чем я могла представить!
Может, и потому Северов так странно себя ведет? Он просто ослаблен? А если пойдут осложнения? Его начнет лихорадить? Да мало ли, что может случиться!
Но…
Вправе ли я спрашивать? Ведь я никто…
– Ал…
Все же не выдерживаю. Даже рука дергается, пытаясь прикоснуться. Но тут уж себя одергиваю.
– Не бойся, gata, - криво усмехается, не поворачиваясь в мою сторону. – Я не собираюсь подыхать в полете. Впрочем, после него я тоже не планирую доставить тебетакоеудовольствие.
И мне хотелось бы сказать, что во мне, в отличие от него, еще осталась человечность. И мне уж точно чья-то смерть , а также раны и страдания удовольствия не доставляют!
Но я только отворачиваюсь к окну. Снова прикусив губу и ругая себя на чем свет стоит за то, что переживаю за этого мерзавца! К тому же, совершенно бессердечного.
Глава 42
Еще даже не светает, когда мы приземляемся на каком-то небольшом клочке земли.
Как ни напрягаю зрение, не могу разобрать, что это за местность. Кажется, вокруг нет совсем ничего. Никакой цивилизации.
И все равно , как бы ни сдерживалась, не могу сдержать облегченного вздоха.
На самом деле я до безумия боюсь летать. Ни за что не села бы в вертолет. Никогда. Но тут… Увы, не было выбора.
И все равно. В груди отбивается осознанием, что не так боялась того, что мы разобьемся, как того, что Алену станет плохо в полете!
По всему видно, что рана его достаточно серьезная. И что я тогда могла бы сделать? Но, благо, уж теперь, наверное, это станет не моей заботой. Надеюсь, здесь найдутся люди, которые окажут ему необходимую помощь!
– Ал…
Скольжу глазами по широкой повязке на его груди. Мало в этом смыслю, но вряд ли физическая активность действует во благо в таких случаях.
– Пошли. Времени не слишком много. Надо успеть, пока не рассвело.
Его бархатный голос опаляет мне ухо.
Как ни в чем ни бывало, как будто мы пара и просто прогуливаемся на предрассветном свидании, Ал берет меня за руку и уверенно ведет вперед.
– Эй. Подожди!
Замираю. Не даю ему больше себя тянуть. Черт, да я шагу дальше не сделаю!
– Ты что? Ты собрался куда-то плыть? Только не говори мне, что сам будешь управлять яхтой!
О нет.
Только этого мне сейчас не хватало!
Оказаться с ним, да еще и раненым, в открытом море! Только вдвоем…
У него что? Развлечения такие? Адреналина в жизни не хватает?
Сначала полет в таком состоянии, а после еще и плаванье, которое, возможно, не просто в один конец, а ровно до середины места назначения! Да он просто сумасшедший!
– Не сопротивляйся, Алиса, – его голос снова становится ледяным приказом. Резким. Жестким. Таким, которые не предполагает ни споров, ни возражений.
И, хоть я вижу, как он на миг бледнеет еще сильнее и резко покачивается, его рука сжимает мою руку сильнее и уверенней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Так нужно.
– О, нет!
Взмахиваю рукой.
– Нет, нет, нет, Ален Северов! Никуда я с тобой не поплыву в таком состоянии! Я что? Похожа на самоубийцу? Утонуть, знаешь ли, совсем не входит в мои планы. А ты выглядишь как человек, которому нужно лежать в больнице, а не рассекать море!
– Алиса.
Его челюсти сжимаются так, что слышен хруст.
– Рад твоей проницательности, но неужели при этом я выгляжу, как человек, берущий на себя больше, чем способен?
Черт его раздери.
С ним вообще можно адекватно разговаривать?
Или любой спор, даже с доводами самого здравого смысла, воспринимается им как вызов его мужественности?
Ооооооо…. Кажется, я нарвалась на самого настоящего альфа-самца, который попрется плыть даже в шторм и в бурю, даже на последнем издыхании.
– Ал. Я серьезно. Тебе реально лучше бы к врачу.
– Блядь. Алиса. Я же сказал. Прекращай со мной спорить.
Только вскрикиваю, когда он резко подхватывает меня на руки.
Черт. Реально, доводы для него бесполезны. Их просто не существует! Призывая к здравому смыслу, я, похоже, делаю только хуже!
– Поставь меня на землю. Поставь, черт тебя раздери, Ал!
Шиплю, но даже не пытаюсь уже выкручиваться. Ведь этим только причиню еще больший вред.
– Я пойду сама, если тебе так приспичило, – вздыхаю. – Для тебя, похоже, существует только два мнения. Твое и неправильное. Ты вообще, способен кого-нибудь услышать? Ал, твою мать!
– Мнение, отличное от моего, всегда оказывается неправильным, – пожимает плечами продолжая нести меня к яхте. – Разве ты в этом еще не убедилась. И да. Мне проще донести тебя самому, чем гоняться за тобой по берегу, моя резвая кошка.
– Не твоя, – бормочу, отворачиваясь и закусывая губу.
– Моя, gata. Даже твой первый оргазм принадлежит мне…
Хочется ударить его.
И даже то, что он ранен меня сейчас не остановит.
Довольно лишь вспомнить, как именно он выбил из меня этот первый оргазм!
Но мой кулак так и повисает в воздухе, когда жадные горячие губы накрывают мои.
Он впивается в меня медленно. Тягуче. С силой раздвигает зубы языком.
Именно берет.
Порабощая.
Забывая забыть обо всем на свете.
Его прикосновения, как тягучее, терпкое и очень пьянящее вино. От которого кружится голова и теряется полное ощущение пространства и времени.
– Нет…
Бессильно выдыхаю в его жадный рот.
И это действует на него, как спусковой крючок.
Он впивается в меня. Так, будто пронзает самую душу. Насквозь.
Вначале очень медленно, будто пробуя на вкус. А после все сильнее и сильнее. Толкаясь до самого горла языком. Жесткими, резкими ударами. И медленно отдаляет свой зык до самых губ. С силой прижимаясь к небу. Вызывая этим скольжением дикие, безумные мурашки.
Почти выскальзывает. Втягивает губы, чуть прикусывает.
И резко таранит снова.
Заявляет права.
Убивает.
Прижимает к себе с такой силой, что я, кажется, сейчас просто расплывусь по его крепкой широкой груди.
И, черт.
Мое тело снова – словно пластилин под его руками.
А самое страшное, что сердце отзывается на его таран гулкими ударами.
Сама не замечаю, как обхватываю руками его шею.
Отвечаю на этот дикий, безумный поцелуй, невпопад и неуверенно схлестываясь с ним языками.
Это безумие. Стоит им встретится, как во рту словно взрывается вспышка. Электрический ток пронизывает весь рот. Отбивается в горле. Опускается ниже, выкручивая и выламывая соски.
– Отпусти, – с огромным трудом отстраняюсь от него, задыхаясь.
– У нас же… Нет времени…
Боже!
Его глаза светятся одержимостью. Безумием. Его сердце гулко стучит вместе с моим собственным.
И я готова забыть обо всем на свете. Отдаться ему прямо здесь. На берегу. В песке.