Эта одна, единственная лихорадочная мысль, что пульсом билась у меня в мозгах.
После того, как на наш центр и склад напали, я понимал. Зайти могут еще дальше. И даже тогда. Пока Алонсо меня штопал. Единственное, о чем думал, как бы крыса, что нам сдала, не оказалась на вилле. Как бы девчонке вреда никто не причинил.
Сжимаю руку в кулак. До хруста.
Мог бы так же сейчас и шейку ее сдавить. Чтоб позвонки захрустели.
– От меня не сбегают gata . Ты еще не поняла?
Блядь.
Я же ее не кошмарил.
Не принуждал.
Хотя мог. Тысячу раз мог.
Парням своим вышвырнуть. Охране. Мог заставить опуститься на колени и отсасывать.
Но я с ней, как с вазой, блядь хрустальной! Даже с любовницами у меня, блядь, столько терпения не было, как с этой дикой кошкой!
Разве я с ней обращался, как с пленницей? Нет, блядь. Почти как с королевой. То, что она себе позволила, как себя вела, не позволял в жизни никому!
– И что ты теперь сделаешь?
Задыхается. Боится. Но бешенно, яростно сверкает глазами.
– Будешь избивать? Насиловать? Морить голодом? Прикуешь наручниками? И будешь трахать?
– Да. Твою мать, Алиса. Ты …
Зашвыриваю в дом. Так, что она почти отлетает к стенке.
– Ну? Что я? Что? Хрупкая женщина? Твой настоящий враг, да? Враг, Ал? Или ты просто любишь отыгрываться на слабых и беззащитных?
Охренеть.
Вот нашлась беззащитная!
Да она из меня только что веревки не вьет! Совсем мозги заполонила. Задурманила, чертова девка!
– Алиссса! – шиплю, нависая на ее лицом.
Впечатываю кулак в стену прямо над ее головой, второй рукой снова обхватывая за шею.
– Разве. Я. Причинил тебе вред? Хоть раз?
Я разъярен. По-настоящему. Еще никому и никогда не удавалось вывести меня из себя! Но у нее это выходит со страшной регулярностью! Чертова ведьма!
– Отойди, Ал Северов.
Ее глаза полыхают такой же яростью Уж точно, не меньшей.
А мне в живот, прямо в самую повязку, упирается холодный металл.
Даже смешно.
Запрокидываю голову, начинаю хохотать, когда слышу резкий щелчок предохранителя.
Даже не думал, что девчонка на такое способна! Так и оставил ствол на тумбе у стены, к которой ее в ярости отшвырнул.
И ведь успела. Заметила. Схватила.
– Отойди. Отпусти меня. Иначе я тебя просто пристрелю. Я не хочу этого, Ал. Не хочу. Хотя могла бы сразу. Еще раньше. Когда ты дал себя приковать. Но ты… Ты не оставляешь мне выбора.
– Так давай, - сверлю ее глазами, превращаясь в ледяной металл.
– Давай, крошка. Выстрели. Смотри мне в глаза и стреляй. Думаешь, это так легко? Застрелить человека, глядя ему в лицо? Посмотрим, хватит на это у тебя смелости.
Отступаю на шаг.
Пусть принимает решение.
Пусть почувствует свою власть, как и хотела.
Черт.
Скрутить ее раз плюнуть.
Но мне, блядь, интересно, как далеко она способна зайти.
И…
Если выстрелит, но у меня будут развязаны руки.
Больше нежничать с дикой кошкой не будет ни одной причины. Хотя… Походу, после этого их и так больше нет.
Ее глаза слишком горят безумием.
Ведь может и стрельнуть. Реально. Кажется, малышка ни хрена себе сейчас ни в чем не отдает отчета.
И я – такой же безумец, даже еще хуже. Если позволяю себе просто стоять под ее прицелом.
Глава 47
– Черт бы тебя побрал, Ал Северов!
Трясущейся рукой отшвыривает пистолет на пол.
– Черт бы тебя побрал! Чтоб ты горел в аду! В самых страшных муках чтоб корчился!
– Ну вот и все, – подхватываю на руки. Ее тело бьет крупной дрожью. – Вот и все, Алиса. Наигрались.
Защелкиваю браслет наручника, приковывая ее к балке в изголовье кровати.
– Перестань бегать. Я же сказал. Это бесполезно. И бессмысленно. Остров опасен. А яхту я отгоню, чтобы у тебя больше не было искушения.
Она лежит с закрытыми глазами, сжавшись в комочек, когда возвращаюсь.
Такая маленькая.
Такая хрупкая.
С этими разметавшимися волосами. С слезинками у самых глаз.
Блядь.
Я таки кажется перегнул.
Девчонка пережила слишком до хрена.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Похищение.
Ее отец-мудак, что даже пальцем не пошевелил, чтобы спасти дочь.
Блядь. Я бы землю перевернул. На хрен бы все на пути поотстреливал. Горло бы перегрыз.
А мудак затаился. Будто его и не касается.
Хреново ей, наверное.
– Тсссссс, – прижимаю к себе, ложась рядом еще сильнее, когда дергается от прикосновения.
– Алиса. Я серьезно, – смахиваю слезинку с лица. – Я не хочу, чтобы ты пострадала. На острове опасно, я ведь не лгал. С яхтой ты не справишься. И я.. Я, блядь, не хочу, чтобы ты все время здесь провела в наручниках. Сказал. Вреда тебе – не причиню. Я обещаю. Ну?
Отстегиваю руку, разминаю.
Снова прижимаю к себе дрожащее тело.
– Алиса. Я правда хочу по-хорошему. Давай только без глупостей, ладно? Успокойся. И нам обоим нужно поспать.
Да. У меня крышу рвет от этой девчонки. Во всех смыслах.
Но я и правда не собираюсь ее трогать. Не сейчас, когда она напугана до трясучки.
Ей нужно время.
И я готов ей его дать.
Готов.
Потому что уже не представляю себе, что она не будет моей. Будет.
До хруста сжимаю кулак, заставляя себя сдерживаться.
Не трогать ее. Не ласкать. Не прижимать к себе слишком сильно.
Осторожно, даже нежно поглаживаю ее плечи спину.
– Я не причиню тебе вреда, – шепчу в затылок. В волосы. Чувствуя, как ее тело потихоньку расслабляется. Дыхание становится спокойным. Она засыпает. И только тогда позволяю себе скользнуть губами по ее виску.
Глава 48
Алиса.
Я проваливаюсь в тяжелый, муторный, больной на голову и идиотский сон.
В этом сне только руки Ала.
Гладят. Дурманят. Сводят с ума и не дают покоя.
Они заставляют кожу гореть.
До искр из глаз.
До тянущего безумия между ног. Во всем теле.
Его бархатный, низкий, с легкой хрипотцой голос забивается прямо внутрь.
Он под кожей. Он в крови. Он отравляет. Дьявольски. Как самая тяжелая, самая страшная наркотическая инъекция.
Он. Он. Он.
Везде.
И я захлебываюсь им.
Это ураган. Это лавина, которая смывает с меня все. Сбивает, просто сносит с ног.
Не дает возможности сопротивляться. Заставляет гореть.
Желать большего. И большего. И большего.
Сойти с ума и раствориться в нем. Взорваться, мучительно изнемогая под его жгучими, горячими прикосновениями. Раствориться и умереть. Наполниться им до предела и взрываться снова и снова, в дикой, безумной бешеной трясучке сплетаясь с ним. Обвивая руками и ногами. Всхлипывая, принимая его поцелуи.
Жадные. Нежные. Горячие.
Властные и неторопливые.
Какими бы они ни были. Разными. Неизменно лишь одно.
Им хочется отдаться. Захлебнуться. Раствориться в его руках. Умереть.
Нет.
Это не тот Ал, что выкрал меня. Не тот, который угрожал, грозно вспыхивая глазами, пуская молнии.
Не тот, кто придавливал горящим полыхающим взглядом к земле.
Не враг, который хочет только надругаться. После того, как поработит меня и мое тело, возьмет свое.
Ядовито отомстит моему отцу. Просто ради того, чтобы поставить того на место.
Не тот.
Передо мной, несмотря ни на что, в подсознании все тот же незнакомец с бала.
Который сразу. Напрочь. Прожег одни-единственным взглядом. Выбил всю почву из-под ног. Пригвоздил в самое сердце.
И я должна сопротивляться. Должна.
Вытеснить из собственного сознания этот образ удивительного сказочного принца. Волшебства, которое опьянило, заставило меня гореть, а по всему телу разноситься ярким вспышкам.
Я. Должна. Видеть его и всю ситуацию трезво.
Понимать, что объятия, которые сжимают меня прямо сейчас своим жаром – это руки врага.