пока ничего не происходило.
В десять часов были собраны врачи и средний медперсонал санбата. Клименко сделал очередную политинформацию, то есть прочитал сообщение Совинформбюро о положении на фронтах и прокомментировал их. Хотя он и старался смягчить сообщаемые сведения и больше останавливался на изложении подвигов того или иного бойца подразделения, описываемого в газете, большинство слушателей понимали, что дела на фронте ухудшаются, наши войска почему-то беспрерывно отступают, оставляя один город за другим. В предыдущий день было оставлено много городов: уже пал Смоленск, фашисты захватили почти всю Прибалтику, большую часть Белоруссии, Западную Украину… Хотя части Красной армии в городе Таллине мужественно сопротивлялись, чувствовалось, что и его дни сочтены. Однако продвижение фашистов непосредственно к Ленинграду с запада и юго-запада временно прекратилось. Многие начали гадать, куда же будет направлена 65-я cтрелковая дивизия. Этот вопрос опять повис в воздухе.
Дивизия продолжала находиться вблизи города Гатчины, и чтобы не терять времени даром, во всех её подразделениях возобновились усиленные занятия. После некоторого размышления Лев Давыдович Сангородский в конце концов решил, что не может быть такого, чтобы в распоряжении командования медсанбата не имелось каких-нибудь новых, последних инструкций по организации его медицинской работы. Используя свои хорошие отношения с политруком роты Клименко, он через него попытался что-нибудь вызнать у командира батальона.
Дело в том, что командир медсанбата Краснопеев, а затем и присоединившийся к нему комиссар Барабешкин, всё ещё продолжали уединяться в своей «личной» санитарной машине и предаваться невоздержанным возлияниям спиртного, которое беззастенчиво требовали из аптеки. Как оказалось, вместе с медикаментами ими было получено довольно большое количество коньяка и вин, предназначавшихся для проведения противошоковых мероприятий. Вследствие того, что Краснопеев почти всё время находился в состоянии недостаточно вменяемом, службы медсанбата действовали самостоятельно, кому как вздумается. Медицинская рота, получив наконец временную инструкцию по обработке ран в полевых условиях, а она, оказывается, была у Краснопеева ещё в Софрине, принялась за её изучение. Госпитальная рота во главе со своим командиром предпочитала отдыхать. Бойцы санвзвода, взвода охраны и шофёры занимались строевой подготовкой под руководством начальника штаба батальона лейтенанта Скуратова, остальные службы помаленьку исполняли свои обязанности: повара стряпали, хозяйственники подсчитывали и переупаковывали полученное имущество, тем же занимались работники аптеки.
Кстати, палатка ДПМ, выгруженная из машины, захваченной комбатом, так и продолжала лежать беспризорной, место для неё пока не нашлось. Она представляла собой брезентовое сооружение шириной около шести метров и длиной около двенадцати, с высотой стенок — два метра и коньком крыши — четыре метра. Как-то эта палатка попалась на глаза Борису, и он, подойдя к Сангородскому, спросил:
— Товарищ командир роты, вон там свёрнутая палатка лежит. Наверно, в недалёком будущем нам придётся в таких палатках работать, а я, честное слово, понятия не имею, как её нужно ставить.
— А вы думаете, я имею? — ответил Сангородский.
— Ну, то, что мы не знаем, ещё полбеды, а вот знают ли санитары? — засомневался Алёшкин.
— А в самом деле, сейчас выясним. Товарищ Красавин, — окликнул Лев Давыдович проходившего мимо старшину своей роты.
Тот, как дисциплинированный строевик, подбежал на зов, остановился в нескольких шагах и отрапортовал:
— Товарищ командир роты, по вашему вызову старшина Красавин прибыл!
— Хорошо, хорошо, — вяло махнул рукой Сангородский, — стойте вольно. Вы вот что скажите, вы когда-нибудь палатку ДПМ развёртывали, ставили её?
— Не-е-т, — протянул смущённо Красавин, — не приходилось!
— А кто-нибудь из санитаров умеет с ней обращаться?
— Не знаю… Вряд ли.
— Тогда после обеда соберите всех санитаров, медсестёр и врачей нашей роты, попробуем поставить палатку, всё равно она пока без дела лежит.
— Слушаюсь, товарищ командир, — ответил Красавин.
— Да-а, — задумчиво сказал Лев Давыдович, — с такой подготовкой мы чёрт знает что можем натворить! И что же это Исаченко смотрит? Как будто мужик он неглупый… А ведь наши-то «отцы-командиры» совсем того…
Алёшкин благоразумно промолчал.
Глава седьмая
К обеду из Ленинграда вернулись Перов и Тая. Они привезли целую машину больших деревянных ящиков, в которых были упакованы противоипритные пакеты для всего личного состава дивизии. Таким образом, ещё одна машина оказалась заполнена грузом, который для медсанбата был совершенно не нужен.
Встретившись, Тая рассказала Борису о том, как они мытарствовали по разным штабам и канцеляриям, пока получали этот груз, и при этом заметила:
— Если бы не Виктор Иванович, то мы вообще ничего не добились бы! Вы знаете, он такой настырный, дошёл чуть ли не до самого командира Северо-Западного фронта, товарища Ворошилова, и только тогда мы получили всё необходимое. В Ленинграде пока спокойно, хотя в магазинах, кроме шоколадных конфет, крабов и дорогих папирос, ничего нет. Всё выдаётся только по карточкам. Я сумела купить две коробки шоколадных конфет, сегодня устроим чай для врачей, конечно, прежде всего, земляков, приходите.
Помолчав немного, она добавила:
— Ну, я побегу умываться, да немного себя в порядок приведу, а то ведь спала-то я сегодня в машине, в кабине, а шофёр — в кузове. Виктор Иванович ходил ночевать к каким-то знакомым, звал и меня, да я постеснялась.
Таисия ушла к себе в палатку.
После обеда всю медроту старшина Красавин построил на небольшой полянке, куда уже была принесена свёрнутая в тяжёлый узел палатка ДПМ. Тащили её шесть санитаров и, между прочим, говорили между собой, что если за день придётся таких палаток потаскать с десяток, то и ног не потянешь.
Сангородский вышел перед строем и сказал, что сейчас начнутся практические занятия по постановке палатки ДПМ. Он спросил, кто из санитаров умеет это делать. Кроме Кузьмина, санитара операционно-перевязочного взвода, на предложение командира выйти вперёд не вышел никто. Ему и было поручено организовать установку палатки. Кузьмин, действительно, видел ДПМ в развёрнутом виде, но о том, как её ставить, и о том, как руководить людьми, выделенными для этого, понятия не имел.
Из каждого отделения роты назначили по два санитара, создав таким образом команду в двенадцать человек. Приступили к работе.
Свёрток палатки, собранный, видимо, ещё на фабрике, где их изготовляли, развернули сравнительно быстро. Внутри оказался целый набор кольев и шестов разной длины, несколько пучков толстых верёвок, большая кувалда и четыре ящика с окнами. Кроме того, тут же лежали длинные синие байковые полотнища и большой узел белой материи. Развязав последний, увидели, что это ещё одна палатка, только не брезентовая, а бязевая. Все решили, что она сюда попала по ошибке, и отложили её в сторону. Развернули большой, почти квадратный кусок брезента, однако на этом дело и остановилось. Что делать дальше, никто из санитаров не знал. Пришлось