«Отвяжись, тоска…»
Отвяжись, тоска,Пылью поразвейся!Что за грусть, коли жив —И сквозь слезы смейся!
Не диковинка – пирПри хорошей доле;Удаль с горя поет,Пляшет и в неволе.
Уж ты как ни хвалисьУмной головою, —Громовых облаковНе отвесть рукою.
Грусть-забота не спит,Без беды крушится;Беззаботной душеИ на камне спится.
Коли солнышка нет, —Ясный месяц светит;Изменила любовь, —Песня не изменит!
Сердце просит не слез,А живет отрадой;Вот умрешь, – ну, тогдаНичего не надо.
Нищий («И вечерней и ранней порою…»)
И вечерней и ранней пороюМного старцев, и вдов, и сиротПод окошками ходит с сумою,Христа-ради на помощь зовет.
Надевает ли сумку неволя,Неохота ли взяться за труд, —Тяжела и горька твоя доля,Бесприютный, оборванный люд!
Не откажут тебе в подаянье,Не умрешь ты без крова зимой, —Жаль разумное божье созданье,Человека в грязи и с сумой!
Но беднее и хуже есть нищий:Не пойдет он просить под окном.Целый век, из одежды да пищи,Он работает ночью и днем.
Спит в лачужке, на грязной соломе,Богатырь в безысходной беде.Крепче камня в несносной истоме,Крепче меди в кровавой нужде.
По́ смерть зерна он в землю бросает,По́ смерть жнет, а нужда продает;О нем облако слезы роняет,Про тоску его буря поет.
1857«В темной чаще замолк соловей…»
В темной чаще замолк соловей,Прокатилась звезда в синеве;Месяц смотрит сквозь сетку ветвей,Зажигает росу на траве.
Дремлют розы. Прохлада плывет.Кто-то свистнул… вот замер и свистУхо слышит, – едва упадетНасекомым подточенный лист.
Как при месяце кроток и тихУ тебя милый очерк лица!Эту ночь, полный грез золотых,Я б продлил без конца, без конца!
1858«Вырыта заступом яма глубокая…»
Вырыта заступом яма глубокая.Жизнь невеселая, жизнь одинокая,Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, —Горько она, моя бедная, шла,И, как степной огонек, замерла.
Что же? усни, моя доля суровая!Крепко закроется крышка сосновая,Плотно сырою землею придавится,Только одним человеком убавится…Убыль его никому не больна,Память о нем никому не нужна!..
Вот она – слышится песнь беззаботная —Гостья погоста, певунья залетная,В воздухе синем на воле купается;Звонкая песнь серебром рассыпается…Тише!.. О жизни покончен вопрос.Больше не нужно ни песен, ни слез!
1860Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886)
«Жаль мне и грустно, что ты, молодая…»
Жаль мне и грустно, что ты, молодая,Будешь томиться в глуши.Жаль, что исчезнет в тебе, увядая,Свежесть прекрасной души!
Будешь под гнетом пустой и бесплоднойМелких забот суеты,Будешь подавлена жизнью холодной, —Бедная девушка, ты!
Март 1845«Кто слезы льет, простерши руки…»
Кто слезы льет, простерши руки,От скорбной сердца полноты?Чьи грусть тяжелая разлукиПечалит нежные черты?
Она стоит перед иконой,На ней дрожит лампады свет;Ее молитва – оборонойТебе от горестей и бед!
То мчится вдаль она мечтою,Покинув спящую семью,То смотрит с тихою тоскоюНа опустевшую скамью, —
Где ты всегда сидел, бывало,Скучал покойною судьбой:Она с прискорбием внималаИ говорила: Бог с тобой!
И силе той молитвы веря,Ты добрый дух несешь в себе…Готов идти, не лицемеря,Навстречу жизни и борьбе…
О, что́ бы ни могло случиться,Но знать отрадно каждый час,Что есть кому за нас молиться,Кому любить и помнить нас!..
1845«Взамен разлуки и печали…»
Взамен разлуки и печали,Что́ впереди тебе дано,Что́ в безотрадно-грустной далиТебе судьбой обречено?
Зачем возможность понималаТы жизни лучшей и другой;Зачем ты душу воспитала,Зачем стремилась в мир иной?
И знай: должна уединенноТвоя поблекнуть красота,Промчаться юность постепенно,Разбиться светлая мечта!
Но заживет с годами рана,С своим ты свыкнешься житьем!И все мы, поздно или рано,Себя самих переживем!..
1845«Вопросом дерзким не пытай…»
Вопросом дерзким не пытайСудьбы таинственных велений,Поднять завесы не мечтай,Не разрешай своих сомненийИ не тревожь в тиши ночнойВидений злых готовый рой?..
Оставь, забудь, не трогай их,Там нет отрады и спасенья…В борьбах измученных пустых,Ты пожелаешь разрушенья…Так пусть в сердечной глубинеВсегда безмолвствуют оне!..
Что если – страшные мечты! —Все беспредельное созданьеИ мир бы целый понял тыИ перенес в свое сознанье?..Но, мнится, дух напором силЗемные узы б сокрушил!
Моли, чтоб вечно не моглаРаскрыться истины пучина,Заговорит с тобою мгла,На зов откликнется темнинаИ дать властительный ответ,Где дышит смерть и жизни нет!
1845Всенощная
Приди ты, немощный,Приди ты, радостный!Звенят ко всенощной,К молитве благостной.И звон смиряющийВсем в душу просится,Окрест взывающий,В полях разносится!
1847–1850«Среди цветов поры осенней…»
Среди цветов поры осенней,Видавших вьюгу и мороз,Вдруг распустился цвет весенний —Одна из ранних алых роз.Пахнуло вдруг дыханьем мая,Блеснуло солнцем вешних дней,И мнилось – гостья дорогаяМне принесла, благоухая,Привет из юности моей!..
1978Иван Иванович Панаев (1812–1862)
Будто из Гейне
Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна;Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.
И, головку склонивши унылоИ глотая слезу за слезой,«Позабудь, если можно, что было», —Прошептала, махнувши рукой.
На нее, как безумный, смотрел я,И луна освещала ее;Расставаяся с нею, терял яВсё блаженство, всё счастье мое!
Густолиственных кленов аллея,Для меня ты значенья полна:Хороша и бледна, как лилея,В той аллее стояла она.
<1847>Василий Павлович Чуевский
Серенада
Я здесь один, я жду свиданья,Заснули люди, спит земля.Приди, мой друг, дай мне лобзанье,Приди скорей, я жду тебя!
Приди ко мне с улыбкой нежной,В блестящих шелковых кудрях,В одежде легкой, белоснежнойИ с детской радостью в глазах!
Скорее, друг! Луна сребрится,Звезда любви для нас горит!Проглянет день, и все умчится,И наше счастье улетит.
1858«Не кукушка…»
Не кукушкаВо сыром боруКуковала;Моя милаяВ светлом теремеТосковала.С утра до ночиИз очейСлеза всё катилась,И головушкаНа грудь белуюПриклонилась.
1850-еАх ты, Волга, Волга-матушка
Ах ты, Волга, Волга-матушка,Река быстрая, глубокая,Стороны родной кормилица,Многоводная, широкая.
Для чего ты меня, молодца,Сберегала и лелеяла,И победную головушкуНа своих волнах покоила?
Подняла б ты грудь широкую,Всколыхнулась, расплескалась бы,И меня волнами шумными,Как дитя свое, одела бы.
Если б знато, если б ведано,В дни былые, в годы прежниеЛучше б ты меня, родимая,Приютила бесталанного.
Всколыхнулась, расплескалась бы,И меня волнами шумными,Как дитя свое,Одела бы.
И лежал бы я на дне твоем,Как ребенок в колыбелочке,И меня бы ты, родимая,Шумом волн своих баюкала.
Сторона моя, сторонушка
Сторона моя, сторонушка,Сторона моя родимая!Не на радость, не на счастиеТы меня вскормила, молодца.
В молодых летах не знаю яНи утехи, ни веселия;Белым днем и ночью темноюЛью я слезы безутешные.
Гаснут, меркнут очи светлые,Сохнет грудь моя с кручинушки;Проклинаю долю горькую,Не гляжу на вольный Божий свет,
Тройка