К.Б
Я встретил вас – и всё былоеВ отжившем сердце ожило;Я вспомнил время золотое —И сердцу стало так тепло…
Как поздней осени пороюБывают дни, бывает час,Когда повеет вдруг весноюИ что-то встрепенется в нас, —
Так, весь обвеян дуновеньемТех лет душевной полноты,С давно забытым упоеньемСмотрю на милые черты…
Как после вековой разлуки,Гляжу на вас, как бы во сне, —И вот – слышнее стали звуки,Не умолкавшие во мне…
Тут не одно воспоминанье,Тут жизнь заговорила вновь, —И то же в вас очарованье,И та ж в душе моей любовь!..
26 июля 1870«Все отнял у меня казнящий бог…»
Все отнял у меня казнящий бог:Здоровье, силу воли, воздух, сон,Одну тебя при мне оставил он,Чтоб я ему еще молиться мог.
1873Алексей Николаевич Плещеев (1825–1893)
Могила
Листья шумели унылоНочью осенней порой;Гроб опустили в могилу,Гроб, озаренный луной.
Тихо, без плача, зарылиИ удалились все прочь,Только луна на могилуГрустно смотрела всю ночь.
<1844>«Тени гор высоких…» (Из Рюккерта)
Тени гор высокихНа воду легли;Потянулись чайкиБелые вдали.
Тихо всё… ТомленьемДышит грудь моя…Как теперь бы крепкоОбнял друга я!
Весело выходитСтранник утром в путь;Но под вечер домаРад бы отдохнуть.
<1844>Песня («Выйдем на берег; там волны…»)
Выйдем на берег; там волныНоги нам будут лобзать;Звезды с таинственной грустьюБудут над нами сиять.
Там ветерок ароматныйКудри твои разовьет;Выйдем… Уныло качаясь,Тополь к себе нас зовет.
В долгом и сладком забвеньи,Шуму внимая ветвей,Мы отдохнем от печали,Мы позабудем людей.
Много они нас терзали,Мучили много, друг мой:Те – своей глупой любовью,Те – бесконечной враждой.
Всё мы забудем, как месяцВ темной лазури блеснет,Всё – как природе и рогуГимн соловей запоет!
<1845>«Дитя! как цветок ты прекрасна…» (Из Гейне)
Дитя! как цветок ты прекрасна,Светла, и чиста, и мила;Смотрю на тебя… и любуюсь, —И снова душа ожила…
Охотно б тебе на головкуЯ руки свои возложил,Прося, чтобы Бог тебя вечноПрекрасной и чистой хранил.
1845Молитва (Из Гейне)
О мой Творец! О Боже мой,Взгляни на грешную меня:Я мучусь, я больна душой,Изрыта скорбью грудь моя.О мой Творец! велик мой грех,Я на земле преступней всех!
Кипела в нем младая кровь;Была чиста его любовь;Но он ее в груди своейТаил так свято от людей.Я знала всё… О Боже мой,Прости мне, грешной и больной.
Его я муки поняла;Улыбкой, взором лишь однимЯ б исцелить его могла,Но я не сжалилась над ним.О мой Творец, велик мой грех,Я на земле преступней всех!
Томился долго, долго он,Печалью тяжкой удручен;И умер, бедный, наконец…О Боже мой, о мой Творец,Ты тронься грешною мольбой,Взгляни, как я больна душой!
<1845>Ее мне жаль
(Графу Д. А. Толстому)
Дай руку мне… Я понимаюТвою зловещую печальИ, полон тайных мук, внимаюТвоим словам: «Ее мне жаль».
Как иногда в реке широкойГрозой оторванный листокНесется бледный, одинокой.Куда влечет его поток, —
Так и она, веленью рокаВсегда покорная, пойдетБез слез, без жалоб и упрека,Куда ее он поведет.
В ее груди таится нынеЛюбви так много… Боже мой,Не дай растратить ей в пустынеОгня, зажженного тобой!
Но этот взор, спокойный, ясный,Да будет вечно им согрет,И пусть на зов души прекраснойДуша другая даст ответ.
Да, верь мне, друг, я понимаюТвою зловещую печальИ, полон грусти, повторяюС тобою сам: «Ее мне жаль».
<1845>«Речная лилея, головку…»
Речная лилея, головкуПоднявши, на небо глядит;А месяц влюбленный лучамиУныло ее серебрит…
И вот она снова пониклаСтыдливо к лазурным водам;Но месяц – все бледный и томный,Как призрак, – сияет и там…
1845«Люби, пока любить ты можешь…»
Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой.
О, сторожи, чтоб сердце святоЛюбовь хранило, берегло,Пока его другое любитИ неизменно и тепло.
Тем, чья душа тебе открыта,О, дай им больше, больше дай!Чтоб каждый миг дарил им счастье,Ни одного не отравляй!
И сторожи, чтоб слов обидныхПорой язык не произнес;О боже! он сказал без злобы,А друга взор уж полон слез!
Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!
Вот ты стоишь над ней уныло;На грудь поникла голова;Все, что любил, – навек сокрылаГустая влажная трава.
Ты говоришь: «Хоть на мгновеньеВзгляни; изныла грудь моя!Прости язвительное слово,Его сказал без злобы я!»
Но друг не видит и не слышит,В твои объятья не спешит.С улыбкой кроткою, как прежде,«Прощаю все» не говорит!
Да! ты прощен… но много, многоТвоя язвительная речьМгновений другу отравила,Пока успел он в землю лечь.
Люби, пока любить ты можешь,Иль час ударит роковой,И станешь с поздним сожаленьемТы над могилой дорогой!
1858«Знакомые звуки, чудесные звуки!..»
Знакомые звуки, чудесные звуки!О, сколько вам силы дано!Прошедшее счастье, прошедшие муки,И радость свиданья, и слезы разлуки…Вам всё воскресить суждено.
Знакомые тени являются снова,Проходят одна за другой…И сердце поверить обману готово,И жаждет, и молит всей жизни былого,Согретое страстью былой.
И все, что убито бесплодной борьбою,Опять шевельнулось в груди…На доблестный подвиг, на битву с судьбоюИду я отважно, и яркой звездоюНадежда горит впереди.
В возлюбленном взоре, в улыбке участьяПрочел я давно, что любим;Не страшны мне грозы, не страшно ненастье;Я знаю – любви бесконечное счастьеМеня ожидает за ним!
Довольно, довольно!.. замолкните, звуки!Мою вы терзаете грудь…Прошедшее счастье, прошедшие муки,И радость свиданья, и слезы разлуки,О сердце! навеки забудь!..
1858«Я у матушки выросла в холе…»
Я у матушки выросла в холеИ кручины не ведала злой,Да счастливой девической долеПозавидовал недруг людской.
Речи сладкие стал он, лукавый,Мне нашептывать ночью и днем;И наскучили смех и забавы,И наскучил мне матери дом.
Сердце билось испуганной пташкой,Не давало ни часу заснуть;Подымалась под тонкой рубашкойВысоко моя белая грудь.
Я вставала с постели босая,И, бывало, всю ночь напролетПод окошком кого-то ждала я —Всё казалось мне, кто-то идет…
Я ждала и дождалась мило́ва,И уж как полюбился он мне!Молодца не видала такогоПрежде я никогда и во сне.
Очи карие бойко гляделиНа меня из-под черных бровей;Допытать они, видно, хотели,Что в душе затаилось моей.
Допытали они, что готоваХоть на гибель для них я была…И за милым из дома родногоЯ, как малый ребенок, пошла.
Был он барин богатый и где-тоВсе в далеких краях проживал;Слышь, лечился – и только на летоОн в поместья свои наезжал.
Только лаской его и жила я,Белый свет с ним казался милей;Нипочем было мне, что дурнаяШла молва про меня у людей.
Да не думала я, не гадала,Что любви его скоро конец;Вдруг постыла милому я стала —И с другой он пошел под венец.
Не пригожим лицом, не красоюПриманила дворянка его;Приманила богатой казною —Много взял он за нею всего.
С той поры будто солнышка нету.Все глухая, осенняя ночь;Как ни жди, не дождешься рассветуКак ни плачь, а беде не помочь.
И с красой я своей распрощалась!Не узнала б теперь меня мать:Ни кровинки в лице не осталось,Словно зелья мне дали принять.
Ах! изменой своей – не отравой —Он с лица мне румянец согнал…Буду помнить я долго, лукавый,Что ты ночью мне летней шептал!
<1860>Молчание