ну, не могу ходить, не двигаются руки, зато сердце, желудок, кишки, мозги в полном порядке. Глаза мои видят, уши слышат, я прекрасно сплю и у меня отличный аппетит. У меня — заткни уши, Кэти, — такой стояк по утрам, что я боюсь разломать им кокон… Тупое бабьё, ничего не понимает в мужиках!
И Сэм в завершении своего монолога громко расхохотался.
Кэти радовалась от всей души за Сэма. «Слава богу, — думала она, — мой рыцарь ожил и больше не переживает из-за этой сучки Джеффри. Из-за гордячки Бэтти он тоже больше не страдает, хотя до сих пор посвящает ей стихи. Видно, она стала прекрасным образом, музой. Что ж, в роли музы она хороша, а вот какой бы она была женой никому не известно».
За все последующие годы отношений у Сэма больше не было, видно Бог не хотел его впутывать в семейные дела, от которых иной раз так трещит голова, что хочется удавиться.
Глава 5
Не было у Сэма больше отношений, зато в конце восьмидесятых у него появился компьютер, а чуть позже интернет. Интернет позволил Сэму осуществить свою давнюю мечту найти таких же как он, то есть парализованных от шеи до пяток, прикованных к кокону и одержимых желанием жить. Первую, с кем он познакомился, звали Линда Миллард. Она была младше Сэма на год, а заразилась полиомиелитом, когда ей только-только исполнилось пять лет. Линда в детстве мечтала стать балериной. Сэм хорошо запомнил несколько строчек из ее письма. «Я думаю теперь, — писала она, — о своей жизни как о балете. Я должна балансировать. Бог вдохнул в меня необыкновенную энергию, так почему бы ее не использовать? Почему я должна сдаться и выбрать смерть? Всякое дыхание да славит Господа» — так звучит последний стих богослужебной Псалтыри. Единственное, что я умею делать и что не зависит ни от каких обстоятельств — это благодарить. Я хочу, чтобы каждый мой вдох, будь он самостоятельный или с помощью машины, был гимном жизни». Вторую женщину, с которой Сэм начал переписку, звали Сара Рэндольф. Она заболела полиомиелитом, когда ей было 20 лет. Год она пролежала в коконе, после чего забыла о нем на полтора десятилетия. Болезнь нагрянула второй раз, когда Сара схватила воспаление легких. Антибиотики помогли, она осталась жива, но диафрагма перестала работать. Днем Сара пользовалась аппаратом для вентиляции легких с положительным давлением. Аппарат был похож на маску, он сам доставлял в легкие воздух и за счет разницы в давлении обеспечивал вдох и выдох. Ночь приходилось проводить в коконе, потому что долгое ношение маски могло привести к проблемам с бронхами или с чем-то другим в легочной системе. Сара толком не могла объяснить про осложнения, ведь она была филологом и в медицине не разбиралась. С Линдой и Сарой Сэм организовал нечто вроде содружества и несколько лет они боролись за доступную городскую среду для инвалидов и за персональные пенсии от государства. Чиновники отбивались как могли от потока исков и писем. К троице постепенно присоединились инвалиды из разных штатов, движение разрослось и принесло свои плоды.
В больницах, библиотеках, магазинах стали появляться пандусы, подъемники; двери в транспорте стали делать ниже, а бордюры выше, чтобы любой колясочник мог легко заехать в автобус или трамвай. Появились социальные такси, появилось и стало набирать мощь волонтерское движение. И на самих больных начали смотреть как-то по другому. Они перестали быть людьми второго, если не третьего сорта. Сара Рэндольф по такому случаю написала книгу, ставшую бестселлером. Книга называлась «Я — человек». В ней Сара подробно рассказала историю своей жизни, жизни Сэма, Линды и еще нескольких десятков человек, которые волею судеб оказались беспомощными, но не бессильными. «Человечество, — так начиналось повествование, — проделало огромный путь от древних времен, когда слабых и беспомощных просто уничтожали, до нашего прекрасного ХХ века, который дарит шанс на жизнь любому или почти любому оказавшемуся в этом мире с неподвижным телом, но с яркой личностью внутри. Истинный гуманизм проявляется не в пустых воззваниях, а в ежедневной помощи таким как мы — слабым, не способным жить без других людей. Человек имеет право тогда называться человеком, когда он бескорыстно, но отнюдь не бесплатно, служит обществу. Общество — это все мы: и чемпионы мира, и самые слабые, и гении, и те, кто не умеют читать и писать, но они тоже что-нибудь могут делать гениально. Земля равно приемлет тех, кто ходит по ней сам и кого возят, тех, кто дышит легко и для кого каждый вдох — тяжелая работа. Мощь государства определяется не столько армией, сколько отношением к бедным, больным, несчастным. Такое государство может называться великим, где каждому человеку рады и за каждого готовы бороться. Нам: мне, Сэму, Линде повезло родиться в самой просвещенной и богатой стране мира — в Соединенных Штатах Америки. Появись мы на свет где-то в другом месте, нас бы уже давным-давно не было в живых. Здесь же с момента дебюта болезни и по настоящее время мы чувствуем себя нужными, полезными, равными другим членам общества». Далее на трехстах страницах Сара подробно рассказывала с чем ей и остальным, кому посвящена книга, пришлось столкнуться, и как поражение (имеется ввиду болезнь) благодаря усилиям десятков людей разных специальностей и социального статуса, обернулось победой.
Сэм читал и вычеркивал особо пафосные места, типа, «нужными, полезными, равными другим членам общества» и прочую патриотическую ахинею. Он прекрасно помнил как в больнице, нисколько не стесняясь его присутствия и присутствия родителей, говорили, что он умрет и советовали подумать о новом ребенке. Помнил, как вся их семья сражалась за право быть зачисленным в школу, а позже в университет. Покупка кокона была сравнима с покупкой нового мерседеса, его ежегодное обслуживание тоже стоило недешево. А сколько Сэм, Линда и Сара боролись за пандусы и съезды с тротуаров. Чего им стоило добиться персональной пенсии от государства. И пенсию они получали копеечную, живи они одни, так ее не хватило бы даже на ежемесячную аренду жилья. О, нет, Сэм хорошо на себе прочувствовал, что значит быть не таким как все, но при этом в глазах государства оставаться обыкновенным налогоплательщиком без льгот и какой-либо помощи. «Отверженные, униженные и оскорбленные» — вот самые лучшие слова для людей подобных Сэму и для него самого. Если бы не помощь родителей (в