Представление проходило на площади мудрости. Неприятные воспоминания скребли душу. Я осторожно уселась на белую ступеньку.
«Так я выглядела?» – подумала, посмотрев на актеров сверху вниз. Вспомнила суд и осуждающие лица самураев. По иронии судьбы мы с Кейджи сидели на месте Фудзивары Даичи. Именно тут сидел наследник, приговаривая меня к смерти. Ладони вспотели, захотелось уйти.
Но представление, действительно, было впечатляющим. Под звон настоящих мечей главный герой освободил столицу Ямато от захватчиков, сразился с колдуном в образе полузверя и завоевал любовь прекрасной дамы. Главным героем был первый император Фудзивара. Аплодисменты. В спектакле даже была постельная сцена, её сопровождала заунывная партия на кото и танец красавицы. Мне понравилось. Даже в таком топорном исполнении, с масками на лицах и отвратительным музыкальном сопровождении, искусство оставалось искусством. Бальзамом, согревшим мое истосковавшееся по развлечениям сердце.
Все актеры театра были мужчинами. Даже красавица принцесса, шокировавшая публику тонкими бритыми ногами, оказалась мужиком. Это выяснилось, когда Кейджи потащил меня знакомиться с артистами. Куча здоровых мужиков взирала на меня с наименьшим интересом, чем я на них. В театр можно было привести гейшу, но никак не жену или наложницу. Впрочем, ни меня, ни второго принца это сильно не заботило.
Я искренне поблагодарила актеров и вручила им по паре монет. Те ответили приглашением разделить с ними ужин. В веселой и интересной компании время пролетело незаметно. Кейджи ел угощения только после своего охранника. И обещал позвать артистов на праздник Весны. Я вовсю делилась сюжетами Шекспира и хвалила местное вино. Вернулись мы очень–очень поздно. По дороге домой я чуть не упала с лошади. Целых три раза. Распевала песни Ленинграда во все горло, абсолютно не стесняясь орать матом. Все равно, никто не поймет.
День Рождения однозначно удался!
Император
Взбалмошная, непоседливая девчонка! Столько шуму от нее одной! Чего на самом деле она добивается? Восстания? Это же смешно! Она не додумается до этого. Иэясу перегибает палку.
Как бы я не доверял Ватару, но он, кажется, тоже ослеплен этой женщиной. По всюду следует за ней и слушается каждого слова. Не иначе, она околдовала обоих. Эти странные манипуляции в поле… Иэясу боится, что это может быть какой-то древний языческий обряд. И Будда не простит мне осквернения столицы…
С другой стороны, есть в её голове интересные мысли, которыми стоило бы воспользоваться. Но уж слишком они вольные! Как можно разрешить крестьянам носить одежду из шелка?! Зачем им это?!
Нироюки ревниво повернула меня к себе. Я увлекся мыслями о наложнице брата и забыл, что должен уделить время жене.
– Ты, как всегда, прекрасна, – прикоснулся к ее белоснежной коже и вдохнул запах цветов.
– Вы задумались, о чем-то, мой император? – губы жены расцвели многообещающей улыбкой. Манящей.
– Да, и, надеюсь, ты сможешь затмить эти странные мысли, – я притянул Нироюки ближе, отгоняя воспоминания о том, как брат нес свою наложницу к павильону. Их дикий смех перебудил вчера весь дворец. Пьющая и распутная девчонка.
***
Пояснение:
Род Иэясу
Герб – змея.
Иэясу Нироюки – законное дитя.
24. Мозговой штурм
На очередном мозговом штурме по изысканию финансового спонсирования я выдвинула идею не строить новое здание под больницу, а переоборудовать под нее какой–нибудь павильон из недостроенного нового дворца. Кейджи в красках описал императору перспективы экономии, но Даичи встретил идею очередным протестом. Через несколько дней Ватару получил отказ от советника Иэясу на спонсирование любого строительства, кроме дворца и школы. Казна таяла. Последние деньги ушли на подготовку к празднику. Поняв, что больница Ямато не светит, я начала давить на императора через брата. Кейджи подбивал великого правящего «хотя бы рассмотреть идею», и, в конце концов, Фудзивара Даичи согласился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Обсуждение шло в павильоне Ватару. Кейджи поддерживал меня, предложив отдать под больницу храм Будды, находящийся чуть в стороне от сада императора. Будущего сада. Храм был почти достроен. Спонсировали его монахи. Ватару поддакивал то мне, то правителю. А император отстаивал свой дворец. Я давила на совесть и изображала смертельно больных, которых еще можно спасти.
– С какой стати, какие-то простолюдины будут заходить на территорию дворца?! – возмутился император.
–Не будут они никуда заходить. Можно совместить храм и больницу. А монахов обучить лечить людей. Сразу будут нести просвещение и в головы, и в организмы людей. А входов тоже два можно сделать. С территории дворцового сада и с улицы. И разделить…
–Да как ты вообще смеешь мне возражать! – не выдержал правитель, моего напора. В пылу спора я как-то забыла, что с начальством не спорят.
Мысленно помянула Будду, если за неуважительное обращение к императору меня опять заставят полы подметать, я не расстроюсь. Но я должна добиться его согласия! Кто кроме меня может принести прогресс в эту отсталую страну?!
– Больница – великая вещь! Вам будут бесконечно благодарны тысячи людей, которых вылечат ваши лекари! Народ будет восхвалять вас бесконечно! – старательно прогнозировала я. – Всего то надо обучить монахов людей лечить. Они и так этим занимаются…
– Да это же бред! – гневно произнес правитель Ямато. – Хидэёси ни за что не согласиться.
– Но вы же великий император! Вы сможете склонить великого монаха к великой цели…
– Великий? – властелин Ямато подошел к разложенными прямо на полу планами. – Хидэёси – мой дед! Ты когда-нибудь пробовала переспорить деда?
Мы с Ватару стояли рядом. Сидеть в присутствии императора нам не полагалась. Ватару держал свиток, иллюстрирующий экономию в деньгах, если храм согласится принимать больных.
Именно из-за этой суммы нас еще не разогнали.
Иэясу Орочи замер рядом, отстукивая своими четками секунды разговора.
Он больше молчал, но выглядел заинтересованным.
– Влияние храмов Будды возрастет многократно…
– А вот этого бы не хотелось… – с сомнением нахмурился император.
– Подумайте, сколько невинных жизней вы спасете. Всего лишь поговорив с вашим дедом, – быстренько сменила я направление разговора.
Даичи, прищурившись, посмотрел на меня.
– Храм почти достроен. Монахи не будут за свой счет его перестраивать. Слишком поздно спохватились. Это не выполнимо.
– Ну, нет ничего невозможного, – я развернула схему и принялась тыкать в нее пальцем. Я докажу тебе консерватор упрямый, что наука – двигатель прогресса! – Нам понадобиться, только добавить пару комнат. Тут и тут. А еще здесь. Все можно провернуть за счет монахов. У них денег много… – склонившись над чертежами, я вдруг поняла, что мы с императором почти соприкасаемся макушками. Он внимательно следил за моими руками. Я, стараясь не наставить клякс, дорисовывала необходимые строения. Волосы повелителя были собраны в тугой хвост на макушке и напоминали кисточку, которой я работала. Если обмакнуть кончик в краску, можно рисовать без рук. В этот момент мужчина поднял голову и забрал у меня кисть.
Увлеченность, внимание и непримиримая борьба читались в лице напротив. Они тянули к себе, затягивали в омут сильнее любой чёрной дыры. Азарт, подстегнутый недоверием правителя, вспенил кровь. От невесомого соприкосновения пальцев тело до самых пяток пронзили сотни искорок. В этом бою победа будет за мной! Я гордо вскинула голову. У меня в запасе тысяча средств рекламного маркетинга и опыт психологов. Неужели я не смогу убедить одного маленького императора?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Я не буду уговаривать Хидэёси Согу, – спорил в это время повелитель Ямато, добавляя на чертеж свои пометки.
– С такими перспективами он сам начнет стены перекладывать! Да там стен то: две перекладины и кусок ткани! – после этих слов наступила подозрительная тишина.