удлиняла их конечности, извлекала лигатуры, которых у моих не было. Когда я писала письменные работы Лейлы Берич, я представляла себе, что я – это ты. Это были редкие драгоценные моменты, когда твоя история действительно принадлежала только мне и моей ручке.
«О’кей. Посмотрим теперь, что мы получили, – говорит нам преподаватель математики. – Видите ли вы здесь что-то интересное?»
Он сел на стол и изучает доску. Один из тех молодых преподавателей, которые пытаются быть нам товарищами. Сидит на столе, думая, что нам это нравится. Приходит на урок в красной кепке. Подмигивает нам.
«Что в этом интересного?» – шепчу я.
«Потом будешь меня доставать, чтобы я объясняла. Потому что ты не следишь».
«Серьезно, Лейла. Что тут интересного? До меня не доходит».
«Общий множитель это (а-1). Ты видишь, он три раза повторяется. Это означает, что мы можем его вынести за скобку».
«Но тогда у нас будет только один, а было три, где тут логика?» – говорю я, а ты закатываешь глаза. Я сморозила глупость, вижу по твоему лицу. Но мне по-прежнему неясен закон, в котором три буквы могут быть заменены одной. И это никого не удивляет.
Преподаватель поворачивается к нам и глубоко вздыхает. «Опять вы… Ну, давайте, кто пойдет к доске?»
Не успела я начать свое оборонительное заикание, а ты уже встала. Подошла к доске, посмотрела на последний ряд цифр и угловатым почерком дописала ответ.
«Это… правильно. А нельзя ли нам теперь увидеть, как ты пришла к этому? Чтобы чему-то научиться сегодня».
«Разве это не очевидно?» – спросила ты его и подвернула ступню. Две девочки на парте перед нами обменялись злобными взглядами.
«О’кей, но… мы не видели процесс разложения на множители».
«Разве мы все должны видеть?»
«Ну, лично ради меня», – попросил преподаватель умоляюще, а ты закатила глаза, стараясь не рассмеяться. Стерла результат и дописала четыре строчки, которые до этого пропустила, вызвав у себя за спиной работу тридцати обезумевших ручек.
После того как он тебя похвалил, ты вернулась и села рядом со мной. Я начала молча переписывать уравнение в дорогую тетрадь с твердым переплетом. Мне все это было совершенно непонятно. У меня болели соски. Александр их тискал прошлой ночью. Ты, может, и знаешь математику, но зато у меня есть парень. Я разрешила ему положить руку мне между ног, через колготки. Он прижал меня к стене за гимназией и засопел, а я ему подражала, одновременно прикидывая, что из этого расскажу тебе. Я сказала ему, чтобы он сопел потише: если вдруг случайно появится полицейский, папа в тот же день все узнает. А Александр мне сказал, что ему безразлично, хотя сам то и дело переставал целоваться, чтобы проверить, не идет ли кто.
Я все рассчитала: нам остается всего несколько лет до совершеннолетия, и тогда мы сбежим. Мы бы уехали в Италию, потому что там дешевые спагетти, море и всякие здания, про которые Александр что-то учил на факультете. Я хотела быть той, что уехала. Тебе придется спросить, не можешь ли ты приехать ко мне повидаться. Я представляла себе твои изумленные глаза, когда ты рассматриваешь мою квартиру в Италии, мои дорогие туфли и сумки, самые новые кассеты с музыкой. Я планировала пригласить тебя на ужин, где я свободно говорила бы по-итальянски, а ты бы просила меня переводить. «Моя подруга не говорит по-нашему», – сказала бы я симпатичному официанту, а ты бы только смущенно на нас смотрела. Никакая математика тебе бы не помогла.
На следующей неделе ты пришла в школу застегнутая до самого горла. Волосы были аккуратно собраны в пучок. Села за парту и неловко открыла сумку, так что учебники попадали на пол.
«Что с тобой?» – спрашиваю шепотом, пока ты засовываешь вещи обратно в ранец.
«Ничего. Что со мной может быть?»
«Ты выглядишь как начальница женской тюрьмы… Под кокаином».
Ты незаметно бросаешь взгляд на преподавателя, потом смотришь на меня.
«Сара, хочу тебя кое о чем спросить. Ты и Ацо…»
«Да?»
«А у тебя с ним не было такого… Понимаешь, ну, как сказать… Что ты почувствуешь то, между ног, знаешь?»
«Он мне клал туда руку, если ты про это. Это нормально, такое все серьезные пары делают».
«Да, но… Я имела в виду другое».
Ты снова смотришь на преподавателя. Я не знаю, как мне реагировать на твое покрасневшее лицо. Я никогда еще не была в роли кого-то, кто тебе должен что-то объяснять.
«Мне сегодня приснился какой-то странный сон, – шепчешь ты. – И я проснулась… вся как-то…»
«Ночной кошмар?»
«Да нет. Было приятно. Как-то горячо… внизу, между ног, знаешь? И мокро».
«Ты что, описалась?»
«Сара, прекрати издеваться. Послушай меня».
Преподаватель встал и начал писать на доске новые уравнения. Я ожидала, что тебя это отвлечет, цифры для тебя были всегда интереснее, чем я. Однако на этот раз ты их даже не заметила и продолжала тихо:
«Как-то горячо внизу, понимаешь? Как будто тебя что-то изнутри щекочет и хочет наружу. А тебе хочется, чтобы так и произошло… но такое чувство, что тебя это разорвет пополам… если дашь ему выйти».
«Лейла, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Ты что, не в себе?»
«О’кей. Знаешь, вот когда у мужчин… Когда из них выходит это… Ну, я имею в виду то, внизу, после секса».
«Сперма?» – спросила я тоном знатока. Об этом я читала в Teen прошлым летом.
«Да, это».
«Но ты же не мужчина».
«Да, но… Я почувствовала именно это. Понимаешь? Я думаю, что это было именно то».
«Лейла, сорри, но ты понятия не имеешь, о чем говоришь. У женщин этого нет. У меня парень, уже почти целый год, так что я-то знаю, о чем говорю».
«Ты мне не веришь».
«Да тут нечему верить. Ты проснулась вспотевшая, вот и все. Такое бывает».
Преподаватель посмотрел на нас, мы замолкли и начали переписывать с доски алгебраические выражения. Мы ждали, когда он снова повернется спиной. Когда ты решила все уравнения, ты передала свою тетрадь мне переписать и продолжила еле слышным шепотом:
«Я тебе расскажу, что мне снилось. Но только, чур, останется между нами, О’кей?»
«Да ты что, Лейла, кому мне рассказывать?»
Она пододвинулась ко мне и еще более тихим шепотом ответила: «Мне снилось, что я принимаю душ вместе с преподавателем математики. Мы были голые, в душевой кабине. Он помыл мне волосы… и спину… и там, внизу, понимаешь?»
Я оторопела, мел в руке преподавателя продолжал поскрипывать по доске. А ты продолжала: «Потом он нагнулся… И медленно развел мне ноги». Тут ты остановилась и сглотнула. Я смотрела на тебя так, будто смотрю фильм ужасов.
«И что было потом?»
«Он поцеловал меня».
«Внизу?!» – спросила я с отвращением.
А ты ответила так серьезно, как будто подтверждаешь, что на самом деле видела инопланетян: «Вни. Зу».
Потом мы идем домой. Ты возвращаешься со мной по аллее, я уговорила тебя помочь мне с заданием. Ты по-прежнему хочешь рассказывать о своем сне и своих ощущениях между ног, хотя я упорно пытаюсь сменить тему. Я чувствую себя обманутой, словно тебе опять удалось меня обогнать. Ты найдешь способ показать, что твой опыт из сна перевешивает мой реальный. Это было непорядочно. Мне