Читать интересную книгу "Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов"

далее — короткая справка о том, что «служил, не привлекался, не отличился» и немножко медицинских данных.

По мере чтения взгляд проректора становился всё грустнее, а лицо принимало скучающее выражение.

Но вот потом, когда она открыла последнюю страничку… Тут наконец-то на личике Марии Михайловны засияла однозначная заинтересованность:

— Боевое Рождение? — она посмотрела на меня так, будто разглядывает что-то, хоть и малоприятное, но, как оказалось, полезное. — Выжил при нападении Жнеца? Вот ты?

В этот момент я снова ощутил себя маленьким Федей, который впервые сморозил чушь у доски. А над ним возвышается его первая учительница, и её прямо-таки переполняет праведное возмущение.

— Ну это был маленький жнец… — зачем-то попытался оправдаться я, бережно храня остатки достоинства. — Уставший уже…

— Ага, приунывший! — кивнула Мария Михайловна.

А затем отложила мою папочку на стол и на миг застыла, внимательно меня разглядывая.

После чего тяжело вздохнула, элегантно взмахнула ножкой, меняя позу, и выудила из сумочки… Неплохой такой противоударный мобильный терминал «Урал-СЦ-2029−7А», который обычно использовали подразделения спецназначения для защищённого канала связи.

И что я мог сказать по этому поводу? Чтобы купить такую машинку, надо было служить на границе с Тьмой не три года, а все двенадцать!.. Стоимость этой маленькой коробочки приближалась к стоимости моего родного дома в пригороде Ишима. И так его бахать на стол может только человек, который не понимает ценности этого замечательного устройства.

Оно ведь противоударное не для того, чтобы его бить!

— Седов Фёдор Андреевич… Федя… — пока терминал загружал основную систему управления, Малая М. М. задумчиво рассматривала меня, а я, в свою очередь, рассматривал обшарпанный паркет под ногами.

И судя по тому, как сильно он был обшарпан в районе моего стула для наказаний — студенты сюда попадали часто.

— Как же занесло тебя к нам, Федя? — пробормотала себе под нос Мария Михайловна, со скоростью пулемёта щёлкая пальчиками по клавиатуре.

А затем её смертоносно-красивое лицо застыло непроницаемой маской… И только указательный пальчик правой руки периодически бил по клавише прокрутки, дальше перелистывая страницы документа. Эмоции Марии Михайловны выдавали лишь брови, которые с каждой секундой едва заметно поднимались — всё выше и выше…

— Любопытно! — проговорила она спустя почти минуту гробового молчания.

После чего придвинула папочку и, открыв её на моих оценках, начала водить взглядом с бумаги на монитор, и обратно.

— Нет, Федя, на нашем первом курсе тебе делать нечего! — наконец, решительно заявила она, а моё сердце ухнуло куда-то в пятки.

Нет, не то чтобы я боялся. И даже почти не расстроился, но…

Как представил, что мне придётся опять топать в Приказ, получать новое направление, ещё раз тратить деньги на гостиницу… Ну и, в целом, болтаться, как известная субстанция в проруби… В общем, градус настроения резко пополз вниз.

Но обиднее всего было, конечно, когда тебя вот так посылают… Тем не менее, спустя двадцать секунд, за которые Малая М. М. с кровожадным — не сомневаюсь в этом — удовлетворением отследила все эмоции на моём лице, последовало продолжение:

— Когда эти чиновники из Тёмного приказа присылают сюда людей, они как-то не задумываются о том, что у нашего училища есть принципы… Есть правила… Мы никогда не принимаем на курс больше пятнадцати человек! Никогда! А у нас на первом курсе уже шестнадцать учащихся… Куда ещё-то?

Догадываясь, что от меня ждут какой-то реакции, я покивал головой. Мол, понимаю, разделяю негодование, соболезную…

— Нет, Федя!.. Так, у нас что сейчас? Тридцатое? Ага… Так, а на втором курсе два дебила вылетели… И теперь там тринадцать человек: плохое число… Решено!..

На этих словах кулачок Марии Михайловны стукнул по столу:

— Будешь четырнадцатым!

«Ах ты ж Гендальф в юбке! — мысленно возмутился я. — Взломщиком не буду! Не надейся, пигалица!».

И на секунду оттого что здесь, в этом мире, не было книги про хоббита, стало грустно. Всё-таки в мире Андрея умели писать интересные вещи, и я не отказался бы сам их прочитать, а не ловить крохотные отрывки в воспоминаниях.

— Первый курс сдашь экстерном! — тем временем заявила Малая, снова взглянув в мои оценки и уже не так уверенно добавив: — Возможно… Так, курс юриспруденции для двусердых — нужен зачёт. Физическая и стрелковая подготовка — это ты точно сдашь. Курс истории… Будем считать, что я в тебя почти верю! И курс работы с «тенькой» — это ты точно сдашь.

— Да я вообще с «тенькой» не работал! — не удержав эмоции в узде, возмутился я. — А до начала занятий месяц остался.

— Сдашь! — с нажимом повторила Малая, уперевшись в меня тяжёлым взглядом раскосых очей. — Я тебя сама натаскаю, лично… И только попробуй мне провалиться!

В этот момент телефон проректора начал выводить затейливые рулады. Мельком глянув на номер, Мария Михайловна что-то тихо прорычала, но на звонок всё-таки ответила.

— Да?.. Приехал?.. Сам?.. Ну и езжай дальше, а я занята! — положив трубку на стол, Малая снова посмотрела в мои документы и тяжело вздохнула. — Тебе жить-то есть где, Федя?

— Нет, — признался я.

— А деньги есть? — уточнила проректор.

— Есть, на первое время хватит… Подъёмные выдали…

— В Приказе тебе сказали, сколько во время обучения платить будут?.. Нет?

Мария Михайловна закатила глаза и, подвинув к себе терминал, начала строчить очередную буквенно-пулемётную ленту.

Что и куда она писала, я так и не узнал. Потому что дверь за моей спиной гулко хлопнула, и мужской голос, полный искренней обиды, проговорил:

— Что значит «езжай дальше»? Что значит «занята»? Мария, мы же договорились! Будь человеком, нам след нужен!

— А я уже не могу, Костенька… — рассеянно ответила Малая, не отвлекаясь от терминала. — Видишь, у меня тут новый учащийся образовался…

— Ну так пусть сентября подождёт! — возмутился голос.

Но возмутился уже чуть ближе.

Кто бы там ни был, он подкрадывался к столу. И очень скоро рядом со мной возник мужчина лет тридцати пяти: поджарый, черноволосый, с орлиным носом и густыми бровями. Серьёзный человек, сразу видно по кобуре на поясе.

— Парень, ты ведь подождёшь до сентября? Ну или до завтра? — спросил он, глядя на меня.

И с такой настойчивой доброжелательностью глядел, что я почти согласился. Но меня опередила проректор:

— А он не может! Ему на второй курс! — отрезала Мария.

— Ну так