в то время как я унаследовала смуглые черты отца: густые каштановые волосы и карие глаза. Несмотря на мои детские мечты быть выше мамы, мой рост не превышал пяти футов четырех дюймов1, и к пятнадцати годам я стала слишком фигуристой, чтобы одалживать у нее одежду.
— Привет, мам.
Она перевела взгляд на Макса, и я не пропустила микровыражение недовольства, промелькнувшее на ее лице.
— Он на поводке. Я не позволю ему прыгнуть на тебя или что-то в этом роде.
Макс застучал хвостом по мраморному полу, когда она приблизилась. Он перевернулся на спину и поднял лапы вверх, надеясь, что ему погладят живот.
— Я вижу, что у тебя все еще есть собака.
— Макс очень дружелюбный. Он хочет, чтобы ты его погладила.
Она снова посмотрела на него. — Может быть, позже. Как доехали?
— Это было долго. — Я пожала плечами. — Но хорошо. Никаких пробок или других проблем.
— Ну не стой здесь в холле. Она жестом указала в сторону кухни. — Заходи.
Глаза отца, казалось, следили за мной, пока я проходила мимо. Жутковато.
Я прошла на кухню, удерживая Макса рядом. Мне нужно было вывести его на прогулку, чтобы позволить ему сбросить энергию. Бедный пес слишком долго просидел в машине.
Кухня была массивной, с огромным островом, мраморными столешницами и шкафами из светлого дерева. Над островом висел кованый светильник с цветочным абажуром из матового стекла и виноградными лозами, переплетающимися до высокого потолка. Все было оформлено в стиле винодельни, вплоть до большой стеклянной банки, стоявшей в углу, которая наполовину заполнена винными пробками.
— Чаю? — спросила мама.
— Было бы здорово, спасибо.
Я провела Макса по кухне, давая ему возможность все обнюхать. Он остановился, чтобы лизнуть пятно на кафельном полу, а через несколько шагов обнаружил переход к ковру в гостиной чрезвычайно интересным. Вероятно, он почувствовал запах маминой кошки.
В гостиной располагался камин, с установленным над ним телевизором с плоским экраном и секционный диван, заваленный яркими подушками разных оттенков бежевого и светло-голубого. Не похоже, что комната часто использовалась. Мама никогда не была любительницей смотреть телевизор или кино. Вероятно, она заходила туда только для того, чтобы протереть пыль с фотографий и безделушек на камине и полках.
А еще там была стена Одри. Моя стена.
Я окончила школу более десяти лет назад, но она все еще была там. Целая стена моих достижений.
Я придвинулась ближе, пока Макс продолжал принюхиваться. В центре висела одна из моих выпускных фотографий. Я понятия не имела, что тогда происходило с моими волосами: зигзагообразная прическа и всклокоченные концы. Вокруг фотографий висели награды, которые я получила: от сертификата лучшей ученицы года в шестом классе и грамот за участие в соревнованиях по чирлидингу и легкой атлетике, до плакетки с титулом младшей мисс Пайнкреста.
Медаль, которую я получила на выпускном, висела на деревянном крючке, а на консольном столике под ней стояло еще больше фотографий, в основном запечатлевших школьные годы. Нахмурившись, я взяла в руки фотографию с выпускного бала. Мой бывший парень, Колин Гривз, ухмылялся мне с нее, одетый в свой взятый напрокат смокинг с розовым галстуком-бабочкой в тон моему платью.
— Я видела Колина на днях, — сказала мама, в ее тоне слышались нотки пикантных сплетен.
— Да? — Я отложила фотографию.
— Конечно, он выглядел великолепно. Он подумывает о том, чтобы баллотироваться в городской совет.
— Рада за него.
— Твой отец был бы в восторге.
— Уверена, что так и есть.
— Хотя, я слышала, что у них с Лорелеей сейчас не лучшие времена.
— О нет, — ответила я, нахмурив брови от беспокойства. Я вернулась на кухню, села на один из высоких табуретов и предложила Максу лечь. К счастью, он действительно послушался. — Это очень плохо.
— Ну, я бы не сказала, что удивлена. — Мама пододвинула ко мне кружку с чаем. — Все знают, что он слишком поспешно женился на ней.
Я услышала то, что мама не сказала. Он поспешил жениться на ней после того, как ты его бросила. Так что это твоя вина.
Конечно, он начал встречаться с Лорелеей почти сразу после нашего разрыва, и они поженились всего через несколько месяцев. Сейчас я не злюсь на это, но тогда мне было больно. Мы встречались пять лет — с выпускного класса средней школы до окончания мной колледжа, — так что можно было подумать, что ему потребуется время, чтобы двигаться дальше.
Но, в отличие от моей матери, которая так и не простила мне разрыва с ним, я это пережила.
— Надеюсь, с ними все будет в порядке, — сказала я, и именно это я имела в виду. Я не питала зла к Колину. Я была рада, что не я вышла за него замуж, но я не хотела, чтобы с ним случилось что-то плохое.
Мама бесстрастно пожала плечами. — Наверное, это к лучшему, что у них нет детей. Может, им нужна консультация. Хотя я не уверена, что консультант сможет исправить тот факт, что он женился не на той женщине.
Пора сменить тему, пока она не начала рассказывать о том, что это я была правильной женщиной и должна была выйти за него замуж, потому что посмотрите на меня сейчас, в мои тридцать с небольшим я до сих пор одинока.
— Итак, я приступаю к новой работе в понедельник.
Она улыбнулась. — Самое умное, что они когда-либо делали, — это наняли тебя.
— Спасибо. Я просто рада, что хоть кто-то наконец-то это сделал.
Я не была настолько уверена в этой работе, но нищие не выбирают. После того, как я подала заявления практически во все места, которые только смогла найти, я откликнулась на объявление в «Тиликум Трибьюн», в основном от отчаяния. Я никогда не работала в газете, но у меня была степень по журналистике. К моему изумлению, они позвали меня на собеседование и сразу же предложили работу.
Проблема трудоустройства была решена. Но последние несколько лет я жила почти в семи часах езды, в Бойсе. Работа в газете маленького городка — это не удаленная работа, поэтому нужно было собирать вещи и переезжать.
Тиликум был не Пайнкрест, но достаточно близко. Весь этот район, от Пайнкреста до Тиликума и Эхо-Крика, в моих глазах подпадал под понятие «родной город». И не в том милом, ностальгическом смысле, который делает переезд обратно теплым и пушистым. А в том смысле, что я никогда не хотела жить здесь снова, из-за чего чувствовала себя большой, толстой неудачницей.
Но все было в порядке. Эта работа была средством достижения цели — способом