затем открыл дверь, чтобы занести нашу дочь домой.
Леджер встал с дивана и сунул телефон в задний карман. На нем была старая футболка «Роллинг Стоунз» и джинсы-скинни, и я искренне задавался вопросом, слышал ли он что-нибудь о тех группах, чьи футболки он всегда носил. Но сложнее всего было бороться с желанием сказать Леджеру, чтобы он сбрил свое жалкое подобие усов и нормально подстригся.
Хотя он был хорошим парнем. Он ушел из газеты, чтобы работать на меня — решил, что ремонты — его призвание. У него не было почти никаких навыков, но я ценил его энтузиазм. По крайней мере, он работал полный день, что было удивительно, учитывая, что в газете он ничего не делал.
— Привет. — Он подошел ближе, чтобы посмотреть на Эбби. — Посмотрите на нее.
— Это Эбигейл, — сказала Одри. — Или Эбби.
— Привет, Эбби, — сказал он. — Вау, она милая.
Да, черт возьми, она была милой. — Спасибо.
Я опустил автокресло, отстегнул ее и взял на руки. Мы с Одри долго смотрели на нее, практически забыв о том, что Леджер вообще был там.
Эбби корчилась и сопела.
— Боже мой, — сказала Одри. — По-моему, она только что покакала. Это было так мило.
— Это мой сигнал уходить, — сказал Леджер. — Собаки были великолепны. Я могу посидеть с ними в любое время, но подгузники? Это перебор.
— Еще раз спасибо, — сказала Одри. — Мы ценим это.
— Без проблем. Пока, Эбби. Будет здорово пообщаться с тобой, когда ты подрастешь.
Одри засмеялась и взяла ребенка. — Я поменяю ей подгузник, а потом мы сможем завести собак в дом.
Я выглянул через заднюю дверь, пока Одри ее переодевала. Бедные Макс и Мэгги прижались носами к стеклу и виляли хвостами. Они не понимали, почему мы до сих пор не пустили их внутрь.
— Дайте нам секундочку, — сказал я через дверь. Не то чтобы они понимали, что я говорю, но я делал это уже автоматически.
— Хорошо, я готова. — Одри держала на руках только что переодетую Эбби. — Давай, впускай их.
Я открыл дверь, и они попытались войти одновременно. Макс чуть не застрял, но Мэгги протиснулась мимо него.
Обе собаки побежали к Одри. Они кружили вокруг нее, обнюхивая, пытаясь разглядеть, что у нее в руках. Они были одержимы Одри, когда она была беременна, постоянно хотели обниматься с ней и клали головы ей на живот. Знали ли они, что именно оттуда появилась малышка? Имели ли они хоть какое-то представление о том, что такое человеческий ребенок?
Я стоял рядом, готовый отогнать их, если они будут слишком возбуждены. Это были милые собаки, и я не беспокоился, что они причинят Эбби боль. Но, как сказала Одри, они никогда раньше не были рядом с новорожденными. Я не знал, поймут ли они.
— Что вы думаете? — спросила Одри. — Это Эбби. Она наш ребенок.
Обе собаки заскулили от восторга, их хвосты виляли как сумасшедшие. Макс бросился прочь и скрылся наверху, оставив Мэгги обнюхивать ноги Эбби.
Через минуту он вернулся со своим любимым оранжевым мячиком. Я уже собирался сказать ему, что еще не время играть, но он не положил его к нашим ногам, надеясь, что мы поиграем с ним. Он продолжал держать его во рту, смотрел на Одри, а его хвост вилял.
— Чего ты хочешь? — спросила она. — У меня руки заняты, я не могу бросить тебе мяч.
Макс продолжал выжидающе смотреть на нее, как будто хотел, чтобы она что-то сделала.
Она слегка наклонилась. — Хочешь посмотреть на ребенка?
Он подошел ближе и осторожно положил мяч прямо на Эбби.
— Боже мой, он дарит ей свою любимую игрушку, — сказала она, ее глаза снова наполнились слезами. — Хороший мальчик, Макс. Такой хороший мальчик.
Мэгги, похоже, поняла, что происходит. Она побежала на кухню и вернулась с другим мячом.
— Хорошая девочка, Мэгги. — Одри наклонилась, чтобы получить второй мяч для Эбби. — Хорошая девочка. — Это было так мило, что можно было умереть.
Я присел, чтобы погладить собак. — Хорошие собаки.
— Она начинает просыпаться. Посмотрю, не голодна ли она. А потом я с удовольствием приму душ.
— Уже иду.
Я помог Одри удобно устроиться на диване с подушкой для кормления и принес ей воды и немного закусок на случай, если она проголодается. Собакам потребовалось несколько минут, чтобы успокоиться, но в конце концов они устроились на диване рядом с ней, довольные тем, что оказались рядом с мамой и малышом.
Когда Одри закончила кормить Эбби, я забрал ее, чтобы Одри могла принять душ. Она крепко спала. Мы поднялись наверх, и я устроился на кровати с Эбби на груди. Собаки свернулись калачиком рядом.
Я засыпал и просыпался, пока Одри не вышла из ванной. Она прижалась ко мне, и мое сердце еще никогда не было таким наполненным любовью.
Рядом со мной были мои самые любимые люди и самые лучшие собаки. Моя малышка крепко спала у меня на груди, а моя жена прижималась ко мне. Я не мог не думать о том, что чуть не потерял ее. Как я чуть не упустил все это. И не только потому, что ее пытался убить психопат. Ведь было время, когда я был настолько замкнут, что не допускал мысли о ком-то рядом.
Солнечный свет Одри пробился сквозь трещины в моей броне. Я не был создан для одиночества. Я был создан для этого — быть мужем и отцом. Быть их защитником.
Я не мог представить себе ничего лучшего.
Notes
[←1]
Приблизительно 165 см
[←2]
Отопление, вентиляция и кондиционирование
[←3]
Горячий сэндвич с говядиной
[←4]
Волосы подстрижены коротко спереди по бокам, а сзади остаются длинными
[←5]
Пожарный департамент Тиликума
[←6]
Люди, которые захватывают чужие дома, заброшенные здания или нежилые помещения
[←7]
Паста с кусочками курицы и сыром в белом соусе
[←8]
Около 27 градусов Цельсия
[←9]
Изготовление стеганных изделий
[←10]
Приблизительно 1,6 км
[←11]
Приблизительно 32 градуса Цельсия