Читать интересную книгу Волшебство - это сказка. И только! - Это Кукуня

«Вы же сами отличный легилименист, профессор» — подумала я, а вслух произнесла:

— Видите ли, сейчас, когда Вол… (назову так, что бы ни шокировать сразу) Сами–знаете–кто пытается вернуть себе былую силу, я считаю особенно важным привить у учеников из магических семей если не любовь, то хотя бы уважение к магглам.

«И когда я научилась так выкручиваться!» — я сделала глубокий вдох, что бы продолжить.

Но Дамблдор меня перебил:

— А с чего вы взяли, что Воландеморт может рассчитывать на возвращение?

— Вам не достаточно двух предшественников профессора Люпина?! — возмутилась я.

Дамблдор очень внимательно посмотрел мне в глаза поверх очков–половинок:

— И что же Вы предлагаете?

— Предлагаю себя на роль преподавателя курса «Магловедения». И поверьте, этот предмет я знаю великолепно! — улыбнулась я.

— Ну, хорошо. Ваше назначение мы обговорим позже. А сейчас настало время для моей ежегодной приветственной речи, — Дамблдор посмотрел на карманные часы. — Думаю, мы найдем Вам место за столом, миссис Черри.

Мы успели как раз к лягушачьему хору. Я уместилась рядом с худой и строгой волшебницей на краю бокового стола, и пока ученики пели, рассматривала Большой зал во все глаза.

Это просто не описать словами! Не сразу можно понять: потолок это или открытое небо. В этот вечер его заволокли тучи. Они двигались, меняли форму, и казалось, что вот–вот пойдет дождь. Но сквозь тучи проглядывались резные балки высокого сводчатого потолка. Это потрясающе красиво! Висящих в воздухе свечей не было. На небо–потолок бросали блики факелы, развешенные по периметру зала. Факельные чаши на цепях держали огромные то ли птицы, то ли драконы.

Иногда небо озаряли вспышки молний. А от раскатов грома некоторые даже вздрагивали.

Дамблдор говорил о дементорах, представлял новых учителей: Люпина и Хагрида, поздравлял всех с началом учебного года. Затем был пир.

Вы когда–нибудь ели перед огромной аудиторией? Вот и мне ничего не полезло в рот! Зато у меня было время всё и всех внимательно рассмотреть.

Уже знакомый мне профессор Люпин ел, не отвлекаясь, много и торопливо. Хотя его просто буравил глазами, сидящий через стол профессор, похожий на ворона. Он был одет в черный камзол, имел большой крючковатый нос и угольные блестящие волосы, требующие шампуня. Самый скандальный персонаж — Северус Снейп не притронулся к ужину. Он держал в руке серебряный кубок с вином и испытывающе смотрел на Люпина. Слева от Люпина сидели два пожилых волшебника. Они коротко переговаривались и часто смеялись.

За другим столом возвышался Хагрид. Ему не приготовили отдельной посуды, поэтому он мучился с маленькими приборами и все время норовил схватить еду руками, за что непременно получал локтем в бок от профессора МакГонагалл. Та вела себя строго и молчаливо, ела очень мало, а улыбалась только Дамблдору и то пару раз. Рядом с Хагридом, с опаской поглядывая на огромного соседа, сидел карлик. Он руководил пением в лягушачьем хоре. Их соседство выглядело особо комично! Карлик переговаривался с седым сгорбленным профессором, который часто давился, надрывно кашлял и долго извинялся.

За боковым столом, напротив, сидела полная седовласая дама в забавной шляпе (видимо хозяйка теплиц), она ела с большим аппетитом, успевая рассказывать что–то увлекательное своей соседке — маленькой волшебнице с растрепанными волосами. Полная дама так размахивала руками, что непременно бы сбила соседа слева, если бы он (как бы деликатней сказать) имел тело. Вместо человеческого тела за столом сидело облако или дымка, хотя вполне четко напоминающее старика. Я напрягла память — единственный учитель–привидение — это профессор Бинс — преподаватель наискучнейшей Истории магии. Да он и сам скучал. Есть он не мог, а к разговору его не приглашали. Мне показалось, что временами он просто спит.

«Надо же! Как быстро я начинаю привыкать. Меня даже привидение за столом не особо шокирует! А только сегодня утром я сидела в лондонской кофейне и любовалась стайкой голубей на соседней крыше».

За тем же столом я увидела мадам Помфри. Ее невозможно было не узнать — белоснежный передник и остроконечная шляпка с накрахмаленными полями (вылитая католическая монашка!). Она ела медленно, долго рассматривая каждый кусочек со всех сторон.

За моим столом было две волшебницы и Флитвик. Соседка моя была чрезмерно худа и высока, весьма молчалива и чем–то раздражена, ела она через силу. Зато другая дама с невероятной копной вьющихся волос на голове и ела, и пила за двоих. В отличие от Помфри, она совсем не интересовалась тем, что кладет в рот. Да и в таких очках разве можно что–нибудь различить! Она и бутылку на столе нашла бы с трудом, если бы не услужливый профессор Флитвик, который, видимо, кроме бутылки с хересом нуждался еще и в собеседнике. По огромному количеству браслетов, бус и длинной шали я догадалась, что это Сивилла Трелони.

Столы с учениками были огромные, за каждым умещалось человек 150. Ближе всех ко мне был стол Слизерина. Они вели себя шумно. Часто дружно смеялись. За столом Равенкло было тише: все ели с большим аппетитом и тихо переговаривались. Гриффиндорцы жевали, то и дело весело смеялись, громко приветствовали друг друга — видимо соскучились за лето! Студенты Хаффлпафф дружно и одновременно разговаривали. От них было столько шума! Как они только понимали друг друга?

Рассмотреть отдельных учеников было трудно на таком расстоянии. Хорошо видны были только новички, которые после распределения на факультеты примостились за свои столы. Кудрявая белокурая малышка за столом Равенкло, кажется, плакала. Её успокаивало молочное облако с очертаниями женщины, видимо, Серая Леди. Наверное, девочка рассчитывала на другой факультет, а теперь была расстроена выбором шляпы.

— И этот год не принесет нам счастья, — донеслись до меня причитания Трелони, — у меня такие дурные предчувствия!

Моя строгая соседка недовольно фыркнула.

— Пока мы все в Хогвартсе, я спокоен за детей и преподавателей! — пропищал профессор Флитвик.

— Этот страшный преступник Блэк сможет проникнуть куда угодно. Ведь из Азкабана он бежал! — Трелони таращила глаза и без того увеличенные очками. — Вы еще вспомните мои слова, когда Большой зал Хогвартса покроется кровавыми трупами детей!

— Вы в своем уме? Или вино заполнило место для мозгов в Вашей голове?! — не выдержала моя соседка. Назревал скандал.

— Сивилла склонна слегка преувеличивать, мадам Пинс, — елейным голосом Флитвик пытался затушить разгорающийся огонь. — Она лишь печется о безопасности учеников, мы все так обеспокоены…

«Мадам Пинс. Кто же это?.. Ну, конечно, хозяйка библиотеки! Однако очень суровая дама!»

После пира, по просьбе Дамблдора, Филч (какой же он грязный!) препроводил меня в заброшенную гостевую комнату в правом крыле Восточной башни. Я вызвалась сама расстелить постель, так как очень не хотелось, что бы до белья дотрагивался завхоз, который экономит на мыле и воде.

Совершенно без сил я, не раздеваясь, протиснулась под тяжелое одеяло.

«Завтра с утра надо будет привести тут все в порядок. Интересно, а у них есть сантехник — трубы в ванной совсем проржавели? И где раздобыть тряпку и какой–нибудь порошок? Хотя, вероятнее всего, завтра я проснусь дома или в отеле…и все это будет только сон», — мои последние мысли из головы вытеснил шум дождя за окном.

Глава 4. Домовой эльф и печенье Дамблдора

Как ни странно, но спала я долго. Солнце уже светило прямо в лицо. Так не хотелось открывать глаза…

«Неужели проспали школу? А… я же в Лондоне! Позвоню сегодня домой — как они там без меня справляются? Правда, дорого очень, но я скучаю! Девчонкам вроде купила все, что обещала привезти. А вот мужу ещё не нашла хороший светлый костюм, он у меня начальник, должен соответствовать! Ну как же ломит все тело! Вчера был какой–то тяжелый день!»

Воспоминания о вчерашнем дне океанским прибоем ворвались в мое сознание, и меня будто подбросило. Я тут же открыла глаза.

Я сидела на высокой кровати с алым балдахином. В углу теплился камин, на каминной полке стояли замысловатые фигурки, рядом большое кресло с алой накидкой. Справа от камина, у окна маленький письменный стол со стопкой желтоватой бумаги и чернильница (как мило, просто XVIII век!). Дутый платяной шкаф со старым зеркалом, комод с витыми ручками и маленькие пуфики на резных ножках.

Но как при этом чисто! Ни многолетней пыли, ни затхлого запаха. Даже занавески на окнах были выстираны. Я прошла в маленькую ванную комнату. О! Тут все просто сияло. Никаких вчерашних ржавых труб, никакого налета, грязи и трещин.

«Вот это фокус! Сколько же я спала? И как можно все это сделать так тихо…»

— И кто мой добровольный помощник, который навел здесь такую красоту? — удивилась я вслух. — В любом случае — спасибо преогромнейшее!