и наблюдать, как они мою жену лапают?!
– Зря ты горячишься – не о том сейчас речь. Если бы ты позвал на помощь пару крепких соседей, вы бы справились с ними и голыми руками – сам ведь говоришь, что они были «в хлам». И тогда это было бы простое дело, которое нетрудно замять. А ты на них с фалькатой набросился, да ещё и сзади. Это ведь запросто можно повернуть как разбойное нападение на римских солдат…
– Так я же плашмя их бил!
– Это двоих плашмя, а третьего, да ещё и центуриона…
– Тупым обушком, не лезвием!
– Радуйся, что хоть на это у тебя ума хватило! Если бы ты убил его – римляне уже всю Кордубу перевернули бы вверх дном! Но ты и обушком отделал его так, что он валяется в лекарской палатке. Спасибо хоть – башку ему не пробил, а только контузил, но приятного мало и в этом. Римский гражданин – это тебе не союзник из вспомогательных войск, а центурион – ещё и не рядовой легионер. Этого римляне так не оставят. И вот что теперь с вами делать? Тебя-то – ладно, на рудник переправим, там римляне искать вряд ли догадаются, а её?
– Так со мной же на рудник!
– Вдвоём вы слишком приметная пара. Кто-то из встречных запомнит вас, да и проболтается знакомым, а римляне ведь будут искать людей, похожих на вас…
– И чем же это мы так приметны? Пара как пара…
– Да не вы вдвоём, а она! – разжевал ему уже я. – Эффектная она у тебя баба, и на таких обычно обращают внимание.
– Ну, мы с ней тогда в плащи завернёмся и капюшоны на головы наденем…
– Ага, по тёплой и бездождливой погоде! – мы снова расхохотались, представив себе такую картину маслом в духе малобюджетного шпионского детектива. – Это ведь всё равно, что сообщать всякому встречному по дороге о том, что вы скрываетесь и не хотите быть узнанными. Разве так ведут себя люди, которым нечего бояться?
– У вас родня какая-нибудь подальше от Кордубы есть? – спросил его Володя.
– Да нет, только в Кордубе и ближайших окрестностях…
– Забирать их обоих отсюда надо, и чем скорее – тем лучше, – уверенно заявил Васькин. – Её – в первую очередь. Куда – не знаю, но надо поскорее.
– Ну, Нирул! Ну, отчебучил! – констатировал я уже безо всякого смеха.
Римский центурион – не хрен собачий, и проблемы этой своей необдуманной выходкой наш молодой и горячий мастер доставил себе и нам нешуточные. Откровенно говоря – ну их на хрен, такие проблемы. Но тут и его понять тоже можно. Эссельта, его молодая супружница, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор, явно того стоила. Среди юных турдетанок немало симпатичных, но и на их фоне избраннице Нирула ну никак не грозило затеряться. Будь я так сексуально озабочен, как тогда, в начале наших испанских приключений – сам бы на неё слюну пустил, и правильно парень сделал, что не показал мне её тогда. Теперь-то – при такой жене, как Велия, и такой наложнице, как Софониба, – с ума сходить, конечно, уже не стану, но понять парня – очень даже могу…
Выручать их надо так или иначе. Во-первых, Нирул – тоже не хрен собачий, а наш мастер по драгоценной чёрной бронзе, дающей клану Тарквиниев немалую часть его доходов. Хоть он и не единственный уже с некоторых пор, потому как на отобранном у Митонидов руднике ещё один есть, но и один из двух – ценный кадр, которыми умные люди не разбрасываются. Во-вторых, в своё время парень нам здорово помог – всем нам в перевооружении, а мне – так ещё и в «первоначальном накоплении капитала». Как-никак, те самоцветы, которые я прихомячил тогда для себя, подстраховывая меня, помогли мне преодолеть жабу и сделать немало весьма полезных приобретений, на которые я, не имея их в загашнике, едва ли решился бы. А в некоторых случаях – так ещё и банально купилок не хватило бы. Так что, хоть и не потрачена ещё и до сих пор их основная часть, вклад в мой «выход в люди» они – самим своим наличием – внесли немалый. Надо быть совсем уж неблагодарным скотом, чтобы сбросить такое со счёта. А в-третьих – мы в ответе за тех, кого приручили, как говорится. Нирул всё же мой вольноотпущенник, да вдобавок мой самый первый раб, с владения которым началась моя местная рабовладельческая карьера, и такое тоже не забывается. Испания – это не Греция и не Рим, и патронажно-клиентских отношений, обязывающих бывшего раба по прежнему зависеть от бывшего господина, в ней пока ещё как-то не завелось. Освободил – значит, освободил, и этим всё сказано. Но это, если по законам, а если по «понятиям», то и я вправе обратиться за помощью к нему, если она мне понадобится, и он – ко мне. Кто же ещё окажет покровительство бывшему рабу, как не его бывший господин?
– Раз уж римляне обосновались здесь, то рано или поздно они приберут к своим загребущим рукам всё, что приносит более-менее ощутимую прибыль, – заявил Фуфлунс. – Досточтимый Волний, которому мы все служим, не намерен дожидаться этого момента. Он решил перенести выплавку чёрной бронзы подальше от Кордубы и поближе к Гадесу, где о ней не так скоро пронюхают эти жадные римские шакалы. Ты, Нирул, так или иначе будешь переведён на новое место, и твоя жена всё равно переедет туда вместе с тобой. И пожалуй, раз уж тут творятся такие дела, её следовало бы увезти отсюда заранее. Тебя-то спрятать легче, а вот твоя красавица слишком уж приметна, и не стоит ей мозолить глаза римским соглядатаям. Тут нам ещё и вывезти-то её надо суметь как-нибудь понезаметнее. А как тут её – ТАКУЮ – вывезешь так, чтобы никто внимания не обратил? Тоже задачка не из лёгких…
У Володи, да и у Хренио тоже, имелось на сей счёт мнение, в корне отличное от мнения нашего бывшего «бригадира», и я его разгадал с ходу, переглянувшись с ними. Но разгадав, а затем взглянув на Эссельту и прикинув хрен к носу – так же с ходу и понял, что их мнение – неправильное. Ну как тут в самом деле убедишь и заставишь традиционную до мозга костей бабу, да ещё и по праву гордящуюся своей внешностью, по собственной воле испортить её, перевоплотившись в дурнушку? Разве ж согласится она остричь свои роскошные волосы и извозюкать смазливую мордашку в саже?