Теряюсь. Сказать ему ничего не могу. Снова вес тела на мне. Алекс сгребает в охапку. Сжимает в руках. Приподнимается и направляет в меня член. Зажмуриваюсь от понимания, что сейчас будет.
Толчок. Еще один, еще, еще. Алекс низко стонет, я голову запрокидываю. Он закрывает мой рот ладонью и снова толкается. Еще раз, еще, пока не заполняет полностью. До сладкой боли, до максимального растяжения.
Я обнимаю его руками и ногами.
— Не кричи, ребенок спит, — выдает он на ухо.
Киваю. Алекс освобождает мой рот, чтобы вновь накрыть губами. Влажный тягучий поцелуй. Касание языков. Я сглатываю его слюну. Он толкается в меня. Еще раз, и еще. А потом двигается в быстром, жестком ритме. Таком требовательном, что мозг окончательно отключается. Нервы в хлам, есть только потребность в его теле. Ощущений слишком много. Как я люблю, как привыкла. Я вцепляюсь в его лопатки, я царапаю его кожу. Я поверить не могу, что мы это делаем.
А тело откликается! Тело им самим было разбужено, до Алекса секса мне вообще никогда не хотелось. Это все он — приучал к себе, к своим прикосновениям, к своему ритму, к самому себе. Его запах и кожа стали наркотиком, его шепот и поцелуи — единственной прелюдией.
Я реагирую так сильно, словно мы не расставались. Поделать ничего с собой не могу. Теку под ним, там настолько мокро уже, что оба чувствуем. Алекс прикусывает мою кожу, и мне так хочется хоть на секунду представить, что мой, мой мишка.
Когда расслабляюсь, безоговорочно сдавшись, когда Алекс чувствует, что я готова, он ускоряется до какой-то безумной долбежки, словно намерен развалить диван и меня заодно в клочья. Вот только боли нет — есть лишь чистый кайф, приправленный адреналином. Я концентрируясь на ощущениях там, внизу живота, таких сильных, острых. Мы опять целуемся.
Следом разрывает от ощущений и накрывает горячей волной. Я так ярко кончаю, как не помню, когда в последний раз было. Алекс низко стонет мне в шею, пока обнимаю его. Мы оба двигаемся, продлевая удовольствие.
Чуть отдышавшись, всхлипываю. Собираю пальцами капельки пота с его висков.
Алекс замедляется и жарко дышит. Мы замираем и лежим так несколько ударов сердца, пока из комнаты не слышится возня.
— Демьян ворочается, — шепчу я.
Алекс отстраняется, натягивает штаны и садится на диван. Я быстро подтягиваю ноги. Мы будто оглушены. Друг на друга не смотрим.
— Пиздец, — говорит он. Трет лоб, глаз не поднимает. — Просто пиздец.
— Я... проведаю сына!
Поспешно соскакиваю с дивана, теплые капли устремляются по бедрам вниз. Закрываю рот рукой и задыхаюсь теперь уже от реальной, чудовищной паники. После жара близости окатывает ледяным раскаянием.
Что мы натворили?!
О нет. Нет-нет-нет!
Я бегу в ванную, быстро обмываюсь, натягиваю халат и спешу к сыну, который уже сидит один в темноте на кровати. Обнимаю его, укладываю, прижимаю к себе.
Целую в макушку тысячу раз.
Внутри эмоциональная буря! Я глажу своего мальчика и стараюсь успокоиться.
Что же твоя мама наделала? Что сейчас будет?
Глава 26
Демьян с восторгом прикладывается к груди, и я с перепугу вспоминаю, что мы вообще-то отвыкаем от ночных кормлений, а тут сама ему предложила. Парень не отказывается, дело это уважает.
Лежит, сопит, обнимает одной ручкой. А я его. Сегодня по фигу, можно. Глаза мои при этом открыты и даже округлены. Внизу живота ноет, в голове рой мыслей. Почему я не слышу хлопок двери? Нас здесь по-прежнему трое?
Голова кружится. Как теперь смотреть в глаза родным? Андреевым, которые так рьяно за меня заступились. Как болтать с приятной Джеммой? У меня же Руслан на проводе! Просил отписаться, когда Алекс уедет. Хороший, понимающий Руслан, который ждал, пока я буду готова.
Все эти мысли, сомнения, страхи и огромное чувство вины принимаются жрать душу, причиняя почти физические страдания. Но ровно до момента, как я вновь думаю об Алексе.
После этого наступает штиль. Я эгоистично забываю о шелухе, закрываю глаза и дрожу от воспоминаний об удовольствии. О нежности, страсти. Все еще чувствую его запах, вкус, его самого. Алекс, Алекс, мой Алекс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Будем честны, мне этого хотелось. Хотелось, чтобы он меня трахнул. Трахнул так, чтобы женщиной себя почувствовала, чтобы ощутила снова все эти эмоции и весь дикий кайф, что были в моей жизни раньше, до материнства, и мне нравились. По которым я до сих пор иногда тоскую, особенно вечерами.
Нам обоим с Алексом хотелось, и мы забили на весь мир. Сделали это. Теперь решить надо, куда дальше двигаться.
Я сильно-сильно зажмуриваюсь, вновь будто чувствуя его прикосновения. Потряхивает. Наркотик, чертов наркотик. Любить женщин Равский за два года не разучился. Это было поразительно.
Когда открываю глаза, по тени понимаю, что Алекс стоит в дверях. Демьян вовсю дрыхнет, я прикрываюсь и делаю знак рукой.
Алекс подходит к кровати и присаживается на пол. В тусклом свете из коридора мы оба смотрим на спящего сына. Наш ангелочек. Лучшее, что мы создали, два вспыльчивых идиота.
Потом я все же поднимаюсь и иду в душ. Наскоро ополаскиваюсь, вновь кутаюсь в халат. Когда выхожу из ванной, Алекс уже в коридоре, прислонился спиной, опустил голову.
Едва я появляюсь, он вскидывает глаза, и я отвожу свои. Нервно сцепляю пальцы.
— Демьян спит. Вроде бы крепко, — произносит Алекс.
— Да, он меня как-то во сне нащупывает и, если не находит, просыпается. Не любит быть один.
— Понятно.
— Слушай, насчет того, что было...
— Повторим?
— Ч-что? — аж заикаться начинаю от неожиданности.
Такой простой вопрос-предложение, словно мы муж и жена, живем тут вместе. Щеки вспыхивают:
— В смысле? Нет!
Наши глаза встречаются. Алекс внимательно меня разглядывает.
— Так быстро трахнулись, я толком не понял ничего.
Его губы трогает неприятная холодная улыбка, которая бесит до невозможности.
— Перестань себя так вести! — выпаливаю я.
Он вопросительно вздергивает бровь. На лице маска. Что думает на самом деле, вновь скрыто.
— Как скотина! — продолжаю агрессивно шептать. — Как ты ведешь себя с самого приезда! Тебе это вообще не идет!
— Ты же не ждешь, что я буду извиняться?
— Мы можем по-взрослому поговорить?
— О чем? Какие у нас варианты теперь? И ты, и я — оба изменили своим партнерам. Даже на алкогольный дурман не свалить: я не пью, ты кормящая мать. Можно сделать вид, что ничего не было. Или продолжить трахаться. Какой вариант тебе кажется более взрослым?
— Я слишком уважаю Руслана. Да и ты позаботился о том, чтобы мы с твоей девушкой установили приятельские отношения. Это невозможно, Алекс, я не хочу чувствовать себя паршиво.
— Как сейчас? — Он усмехается. — Тогда в следующий раз отбивайся активнее. Завтра я приеду купать Демьяна. Во сколько? В восемь?
Он второй раз за вечер идет к двери.
— Я позову кого-нибудь, — предупреждаю.
Никак не реагирует.
Я превращаюсь в костер, пылаю от смущения, злости, несправедливости! От его тупорылого поведения альфа-самца, который типа устанавливает правила, не слушая и не советуясь!
— Я с тобой больше наедине не останусь! И вообще, ты даже не предохранялся!
Алекс оглядывается. Мгновенно тушуюсь:
— У меня еще не было месячных после родов. Думаю, в этот раз выталкивать меня на аборт тебе не придется.
Он цокает языком:
— Быстро ты себе нового хоккеиста нашла, организм еще от родов не отошел.
Я сужаю глаза, собираясь испепелить его, гада. Алекс ищет кроссовки, я смотрю на его спину, на движения чуть скованные. Глаз отвести не могу.
Да что ты несешь-то, придурок?! Сам ведь на меня кинулся, сам целовал, как безумный! Боже-боже! Сколько же боли между нами, как с этим справиться?!
Прикрываю рот тыльной стороной ладони. Зажмуриваюсь.
Глубокий вдох-выдох. И произношу совершенно спокойно, искренне:
— У меня ни с кем другим ничего не было. Ни до нашего развода, ни после. Я не знаю других мужчин.