— Когда?
Наши глаза встречаются, и мы оба, могу поспорить, вновь вспоминаем тот вечер. Вечер, когда случилось зачатие.
***
Все было плохо. Мы не разговаривали почти два месяца. Поссорились страшно, отдалились друг от друга. Я была почти уверена, что Алекс влюбился в другую, а что сделать, не представляла. Устала от поездок, разлук, выяснения отношений. Поставила ультиматум: или он возвращается в Москву, или мы разводимся. Отправила его в бан везде. К сожалению, мне не хватило мудрости повести себя иначе.
В бан-то отправила, а сама при этом заболела. Чувствовала себя плохо, мучили головные боли. Сейчас думаю, это было нервное, потому что я невыносимо сильно по Алексу скучала. Поправилась, перестала наряжаться. Ненавижу себя в тот период. Я будто не замечала, что причина была во мне самой, и решила — что в гормональных контрацептивах. Отменили их с врачом.
В тот вечер я лежала в ванной, разбитая, в кошмарном настроении. Медленно умирала от того, что наш брак разрушился и не хватало ума придумать, как его спасти. Потом я уже поняла, что своими действиями лишь сильнее закапывала отношения. Алекс сидел в Сиднее, я не могла туда припереться! И провоцировала его на ревность. Издевалась. Он душил молчанием, потому что, наверное, не вывозил происходящее.
В дверь позвонили, но я проигнорировала. Алекс был у меня в блоке абсолютно везде. Пришло уведомление, что он выложил сторис, это было большой редкостью. Посмотрела — там фраза на черном фоне: «Открой дверь».
Как я соскочила! Господи, чуть не расстелилась на кафеле. Мокрая, как была, кинулась в коридор! Полотенце схватила, прижала к себе. Замок щелкнул.
Алекс стоял на пороге. Как обычно зеленоватый после перелетов. Тощий. С букетом. Зашел, дверь с грохотом захлопнул. Злой как черт. Швырнул цветы на пол, рухнул на колени, обнял меня и прижался лицом. Я тут же опустилась тоже и обняла его изо всех сил.
— Прости меня, — сказал он.
О боже! Боже!
— И ты меня прости. Я такая сука иногда.
— Давай еще раз попробуем. Блядь, я хочу с тобой прожить всю свою жизнь. Я пиздец идиот. Меня обратно откатывает снова и снова.
Сжала его так крепко, как только могла. Вдохнула запах кожи. Удивительно, как спокойно прозвучал мой голос:
— Изменил, да?
Будто знала, что да. И в тот момент смирилась. В ту секунду я была готова ему, стоящему на коленях и обнимающему, простить все и начать с начала.
Алекс отрицательно покачал головой.
— Я тебя прощу, если да. Просто скажи мне правду.
— Это дурость была с той телкой, что фотки везде. Ты заблочила, я злился. В реальности ничего не было.
— Остановился?
— Да. Это все херня, только тебе больно сделал. И спровоцировал, да? — Голос был спокойный, однако я понимала, как Алексу сложно.
Он приехал мириться и допускал, что я изменила. Но все равно приехал.
Покачала головой:
— У меня тоже ничего не было. Я просто флиртовала. Мне кажется, если наш брак и разрушится, то только из-за тебя. Потому что я сама такое решение не приму. Я тебя очень люблю. Я постоянно делаю тебе больно, но грань не перейду.
Алекс так громко вздохнул, что у меня душа разлетелась.
— Как хорошо-то. Как легко стало. — Засмеялся. — Я пиздец как переживал.
Мы поцеловались, полотенце упало. Он прижал к себе — мокрую, замерзшую. И мы тут же занялись любовью, чтобы согреться.
Я хотела сказать Алексу, что бросила таблетки. Честно хотела! Но он так быстро вошел в меня, и это было так сильно нужно и приятно, что я растерялась. Была так счастлива, что он здесь и что не изменил. Появилось четкое осознание, что теперь все будет иначе.
***
Реальность в очередной раз догнала и жестоко проехалась по былым ранам.
Мы с Алексом синхронно переводим взгляд на диван в гостиной. Тот самый, на который Алекс и повалил меня. Он и сейчас стоит в том же самом месте. Я кожей ощущаю его шершавую поверхность, как тогда было, когда Равский жадно брал меня, вдавливая.
Смотрим друг на друга. Глаза Алекса опасно сужены. А меня окатывает воспоминаниями. Знаю, блин, это мимику досконально! Когда не строит из себя ледяную глыбу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Во рту пересыхает. Впервые после рождения Дёмы меня бросает в жар. Впервые я чувствую тот самый, будто забытый трепет.
— Надо было остановить тебя и спросить про резинки? — нервно усмехаюсь. — Если бы у тебя с собой совершенно случайно оказались презервативы, я бы умерла от ревности и ужаса!
— У меня их с собой не было, — мрачно произносит Алекс.
— Ты бы за ними побежал?
— Блядь, Ива.
— Ты бы оставил меня в тот момент, мокрую после душа, и побежал за презервативами?
Снова смотрим на чертов диван. Сколько раз мы на нем трахались? Не сосчитать. Вообще, в этой квартире нет косяка или стены, куда бы Алекс не прижал меня! Всюду что-то было. Не квартира, а дом призраков!
Умение себя контролировать — нарабатывается. Мы с детства учимся не совершать импульсивных поступков, не рисковать, вести себя разумно. Если на другой стороне дороги продают мороженое, а нам в жару нестерпимо страшно его хочется, то мы не летим сломя голову наперерез трафику, а ищем пешеходный переход! Если же зебры нет поблизости, то отказываемся от сладкого.
Отказываемся мы!
Алексу всегда это давалось сложнее, чем остальным. Чем мне — спортивной, системной, режимной. Я всегда в этом плане была его сильнее. Я держала его в блоке, я давила аргументами. Он сдавался и прилетал.
— Неа, — говорит. — Ни хера бы я тебя в тот момент не оставил.
По коже прокатываются тысячи иголочек, внизу живота скручивается узел. Я всплескиваю руками, Алекс подходит. Игнорируя бешеный трафик между нами. Игнорируя всё!
Хватает меня крепко, как тряпичную куклу, наклоняется и... целует.
Глава 25
Ощущения такие сильные, что сбивают с ног. Алекс прижимается к моим губам, я чувствую его вкус, сумасшедший запах. Его руки на себе. Я так сильно его чувствую, что случается помутнение: прошлое и настоящее сливаются. Я приподнимаюсь на цыпочки, а он вцепляется в меня намертво. И целует. Еще и еще. Губами сначала, потом язык подключает. Ошеломительно.
Едва успеваю дышать — так быстро и жадно Алекс это делает.
Большой уютный мишка. Всегда таким был для меня, ведь всегда мирились, всегда выбирали друг друга.
И я позволяю ему, потому что проваливаюсь в прошлое. Во времена, когда он был моим законным мужем. Пульс вновь разгоняется, сердце так и бахает. Я прижимаюсь к Алексу доверчиво, вымаливая хоть каплю ласки.
А потом вдруг паника охватывает! Гул в ушах стихает, его заменяют звуки поцелуев, дыхания. В полной тишине квартиры они по нервам прокатываются. Алекс ведет к дивану. Тут пара шагов от силы. Ведет не глядя — помнит, знает обстановку. Сам трогает, целует.
— Что мы делаем? — шепчу я. — Прекрати.
Паника.
Захлебываюсь. Алекс будто не слышит. Целует, оторваться не может. Глубоко, жадно. От нехватки кислорода голова кружится. Я в его лицо вцепляюсь, скулы сжимаю. Есть только он и его поцелуи. Только поцелуи. Так сильно он ко мне тянется.
Прикусывает мою губу — я всхлипываю. Расстегивает рубашку быстро. Я пальцами его шею ощупываю, плечи, грудь. Не веря будто, что в доступе. Алекс наклоняется ко мне. Целует, целует.
Все стремительно происходит, счет на секунды. На руки без спроса подхватывает. Моргаю — и уже на диване. Вес Алекса неподъемный. Глубокий вдох успеваю сделать. Касание губ по губам - смазанное.
— Перестань, — шепчу. — Тебе нужно уйти. Придурок.
Сама его волосы на затылке стягиваю.
Алекс набрасывается на мою шею. Царапает щетиной. Я запрокидываю голову и дрожу. Слезы на глазах — так вкус его нравится.
Паника. Паника. Паника нутро скручивает. Вдруг это все закончится?
Он стаскивает с меня футболку, целует грудь, живот, ниже. Садится между моих ног, зацеловывает быстро колено, ступню, пальцы. Глаза дикие. Его жажда ошеломляющая. Я дышу лихорадочно. Алекс рывком стягивает с меня легинсы вместе с бельем.