— И у Ярби не было таких наклонностей, я его хорошо знал. У него не оставалось иного выхода, кроме как исчезнуть.
— Он так испугался, что сбежал. — Кристин довольно долго молчала, а когда заговорила, не узнала собственного голоса. — Разве он не мог остаться и попытаться защитить свое доброе имя?
— Форсайт нашел людей, готовых подтвердить под присягой, что видели вашего дядю незадолго до того, как нашли тело женщины. У Ярби не было ни единого шанса против подкупленных обвинителей. Если бы его тогда повесили, вы получили бы извещение о наследстве на год раньше. Коль скоро завещание было найдено, им нужен был повод его огласить.
— Я правильно поняла: они нашли завещание и решили, что лучший способ завладеть землей — купить ее у меня, предварительно избавившись от дяди Ярби?
— В общих чертах — верно.
От возмущения Кристин даже стала заикаться:
— Ка… какие мерзавцы!..
— Им было наплевать, виновен Ярби или нет.
— Когда дядю нашли в лесу мертвым, он отсутствовал уже год?
— Да, его нашли люди Форсайта. Потом они огласили завещание, по которому вы становитесь наследницей всей его собственности. Думаю, им и в голову не приходило, что вы можете заявиться в Биг-Тимбер собственной персоной.
— В общем-то они почти не ошиблись. Мой брат Ферд собирался принять предложение полковника. — Кристин сокрушенно покачала головой. — Бедный дядя Ярби! Должно быть, он очень страдал, что несправедливо обвинен и даже не может оправдаться.
Бак смотрел на нее с задумчивым видом. Высокая, стройная женщина, очень хозяйственная. К тому же с характером, иначе она бы не оказалась здесь одна. Глаза — не совсем серые, но и не совсем голубые. Тонкие черты лица обрамляют мягкие серебристые локоны, подчеркивающие выступивший на щеках румянец смущения.
Она хорошенькая!
Пожалуй, Кристин Андерсон — самая хорошенькая из всех женщин, которых ему доводилось встречать. И она называет себя старой девой! Бак чуть не расхохотался. Здесь, на Западе, мужчины за такую женщину готовы перестрелять друг друга. Баку многое в ней нравилось, например, ее восхитительный голос — нежный, мягкий, он действовал успокаивающе. Интересно, почему она улыбается с закрытым ртом? Ведь у нее такие прекрасные белые зубы…
Еще в те времена, когда Бак строил свой дом, где-то в глубине души он вынашивал план — найти сильную женщину с покладистым характером, чтобы родила ему детей. Он не хотел жить в этом доме один, не хотел состариться в одиночестве. Какой толк работать, что-то строить, если не с кем разделить и некому оставить плоды своих трудов? .
Пока Ярби был здоров, они были слишком заняты, и у Бака не оставалось времени на поиски подходящей женщины. Интересно, как бы отнеслась Кристин к его предложению объединиться, впрячься в одну упряжку? Рассердилась бы? У Бака запершило в горле, и он мысленно отругал себя. Как ему взбрело в голову, что Кристин согласится даже подумать о такой возможности! Она уверена, что он — заносчивый неотесанный мужлан, который только и мечтает о том, чтобы заграбастать ее долю наследства.
Кристин рассматривала Бака с таким же интересом, как и он ее. Прямота девушки навела Бака на мысль, что в Кристин нет никакого притворства и что ее сочувствие Моссу вполне искреннее.
Девушка машинально поглаживала пальцами ровную поверхность стола.
— Какой красивый стол. Его сделал мой дядя? Кузен Густав рассказывал, что он любил столярные работы.
— Нет, я сам его сделал несколько лет назад. Бак критически посмотрел на свое творение, жалея, что не отполировал крышку получше и не покрыл олифой.
— Очень милый стол. А верстак и раковину тоже вы сделали?
— Мне помогал Ярби. Это он научил меня всему — я имею в виду столярное ремесло. — Бак улыбнулся, вспоминая лучшие времена. Улыбка совершенно преобразила его лицо. — Ярби вырезал шахматы, помню, он говорил… — Бак умолк на полуслове и, проследив за направлением взгляда Кристин, тоже посмотрел на шахматные фигурки на подоконнике.
— Как жаль, что я его не знала. Наверное, у него было много общего с моим папой. — Губы Кристин чуть подрагивали.
— Он никогда не рассказывал о своей семье. — Бак улыбнулся, но улыбка его тотчас же погасла. Он покосился через плечо на спящего в кресле Мосса.
— Дядя не упоминал моего имени?
— Ни разу.
Глава 9
Бак молчал так долго, что Кристин начала беспокоиться: может быть, его рассердили ее многочисленные вопросы? В то же время она возмутилась: если даже он и рассердился — что с того? В конце концов, они говорят о ее жизни, ее будущем! Кристин убрала руки со стола и крепко сцепила их на коленях.
— Мистер Леннинг, мне удалось кое-что узнать от вас о дяде Ярби, но я по-прежнему не представляю, в чем состоит его наследство.
— По-моему, это и так ясно. Вы получаете землю Ярби и половину стада быков в две тысячи голов.
— Сколько? Две тысячи?
— Примерно. К тому времени как мы доставим стадо покупателю, оно заметно уменьшится. Воры, промышляющие угоном скота, уже пронюхали, что мне не хватает рабочих рук. Если бы не помощь сиу, они бы уже изрядно поживились.
— Полковник Форсайт сказал, что скот дяди Ярби уже разворован и что вы — заодно с ворами, они якобы делятся с вами прибылью.
— Что? Я украл собственную скотину? — изумился Бак. — Хотя чему удивляться: некоторые люди верят каждому слову полковника, таких он без труда убедит, что черное — это белое.
Кристин улыбнулась. Бак заметил, что на ее щеках появились очаровательные ямочки, и его вдруг захлестнуло жаркой волной, он почувствовал напряжение в паху, словно джинсы внезапно стали тесны.
— Да, у него язык хорошо подвешен. Если бы меня не предупредили добрые люди, я бы, наверное, не скоро его раскусила. У моего брата много деловых партнеров, и многие из них умеют говорить складно, но до полковника Форсайта им далеко.
— Неужели у вас ни разу не возникало искушения принять деньги и вернуться домой?
— Ни на секунду. — Кристин отвела взгляд, чтобы Бак не прочел в ее глазах обиду.
— Почему?
— По личным причинам.
— У вас остался дома кто-то… человек, который вам дорог?
— Один лишь Густав, кузен. — Кристин глубоко вздохнула. — Мой брат Ферд был бы только рад услышать, что я попала в беду. Он сказал, что эта затея совершенно бессмысленная и что я кончу… — В последний момент она сдержалась и замолчала, не желая выдавать всей глубины горечи от ссоры с братом.
— Он был против вашей поездки?
— Если точнее, он запретил мне ехать.
— Тогда почему вы здесь? Разве вашими делами не мог заняться другой член семьи? Тот же Густав, например?