— Здравствуйте, миссис де Бери. Я хочу поговорить с полковником Форсайтом.
— Но он уже лег, мистер Гомер.
— В таком случае попросите его подняться.
— Он велел мне сказать, что, кто бы ни пришел, пусть приходит завтра утром.
Дел не грубо, но настойчиво надавил на дверь. Женщина попятилась, и он вошел в прихожую.
— Я могу поговорить с ним как внизу, так и в спальне.
— Мистер Гомер, прошу вас…
Свет лампы упал на ее припухшую щеку и заплывший глаз. Гомер поднял руку, провел пальцами по щеке женщины и взял у нее из рук лампу.
— Где он?
— Первая дверь направо. Только прошу вас, не говорите…
На женщину пристально смотрели холодные серые глаза. Она не выдержала этого взгляда и отвернулась. Потом покорно стала подниматься по лестнице следом за ночным посетителем. Рут и сама не знала, кого больше боится — полковника или Гомера.
Дел остановился на пороге спальни. Полковник тут же приподнялся.
— Дел? Черт побери, что случилось? — Он свесил ноги с кровати.
— Миссис де Бери попыталась меня не пустить, однако, как видите, я оказался сильнее.
— Да-да, конечно. Если бы я знал, что это ты… Рут! Подай мои. брюки!
— Не трудитесь, миссис де Бери. Чтобы выслушать то, что я скажу, полковнику не обязательно одеваться. Вы послали Клиффа Миллера к Гейтсам?
— Я… почему… что ты хочешь этим сказать?
— Вы отлично слышали, что я сказал. — Гомер прошел в комнату и поставил лампу на стол.
— Ну… я велел ему подождать, пока девушка уйдет, а потом попытаться выяснить у ее брата все, что можно.
— Что именно вы хотели узнать?
— Каким образом девица Андерсон уехала из города, кто ей помог и куда она направилась.
— Я сам мог бы вам это сообщить.
Полковник был раздражен, но инстинкт самосохранения всегда заставлял его соблюдать крайнюю осторожность в отношениях с Делом.
— Так почему же не сообщил?
— Вы не спрашивали.
— Так сейчас спрашиваю! Говори же! — Форсайт попытался скрыть свой страх под маской самоуверенности.
— Вы бы лучше проследили, чтобы следующий сукин сын, которого вам вздумается направить к Гейтсам, держался подальше от Бонни, потому что иначе я не только убью его, но и наведаюсь в гости к человеку, который его туда послал.
— Я никогда не приказывал Миллеру…
— Миллеру теперь уже поздно что-либо приказывать. — Дел повернулся к застывшей в дверях экономке. — Спокойной ночи, миссис де Берн. Не провожайте меня, я найду дорогу.
— Дел, мы поговорим после твоего возвращения из Боузмена. Гомер задержался в дверях.
— Я не еду в Боузмен, во всяком случае, завтра.
— Как не едешь? Почему?
— Я остаюсь здесь.
Форсайт покраснел как рак. Он был взбешен, но изо всех сил старался сдержать свой гнев.
— Мы же договаривались, что ты поедешь и выполнишь работу, за которую я плачу пятьсот долларов. Дел усмехнулся.
— Пять сотен за убийство судьи? — В его голосе звучала издевка. — Да мне платили тысячу за школьного учителя. Но раз я обещал, то сдержу свое слово. Если же вам невмоготу подождать неделю-другую, наймите кого-нибудь еще.
Внезапно в комнате стало необычайно тихо. На лице Дела Гомера не дрогнул ни один мускул. Холодные серые глаза так долго и так пристально смотрели на Форсайта, что полковнику почудилось, что голова его вот-вот взорвется от напряжения. Наконец стоявший в дверях высокий мужчина все с тем же невозмутимым видом повернулся и направился к лестнице.
Форсайт дождался, когда хлопнет входная дверь, и только после этого заговорил:
— Потуши лампу. Выгляни в окно и убедись, что этот ублюдок убрался от моего дома. Сукин сын до того втрескался в потаскушку из забегаловки, что совсем разум потерял. Возомнил, будто я не могу найти другого, кто владеет оружием так же, как он! Да у меня полным-полно ребят, которые могут вышибить мозги из-под десятидолларовой шляпы, что красуется на его голове! Ублюдки чертовы! Стоит чуть-чуть им уступить, и они уже готовы плюнуть на твою могилу.
Рут, стоя у окна, слушала излияния полковника. Ее едва не тошнило, такое отвращение испытывала она сейчас к своему хозяину. Он нанял Дела, чтобы убить судью, и послал этого мерзкого типа, Клиф-фа Миллера, избить одноногого калеку! Рут давно уже догадывалась, что Франклин Кайл Форсайт — жадный, безжалостный и неразборчивый в средствах человек, но она не предполагала, что, добиваясь своего, он способен пасть так низко.
— Он ушел.
Кайл плюхнулся на кровать. Он был зол, что Рут стала свидетельницей его унижения.
— Черт бы побрал эту банду олухов. Ладно, так ты идешь в постель или нет? В последнее время я не вполне доволен твоим поведением. Что тебе нужно — так это хороший шлепок по заду, чтобы знала свое место.
Кайл Форсайт осклабился.
Да, это именно то, что ей нужно, подумал он.
Как только Рут села на кровать, он повалил ее и перевернул на живот. Потом задрал ночную рубашку и принялся хлестать ладонью по голым ягодицам.
Глава 10
Бак отыскал почти уже заросшую травой всеми забытую тропинку и направил по ней коня к гребню холма, возвышавшегося над ранчо «Аконит». Тропинка пролегала через густую осиновую рощу и поднималась по пологому склону. Бак выехал на поросшую густой травой полянку, на которой кое-где пробивалась молодая дубовая поросль. Несколько раз из-под копыт коня выскакивали перепуганные кролики. Высоко над верхушками деревьев кружил ястреб, высматривая себе на обед какого-нибудь зазевавшегося зверька. Бак ехал не останавливаясь. Крупные копыта Серого ступали по мягкой траве совершенно бесшумно.
Бак сократил дорогу, проехав напрямую по узкой полоске луга, и нашел именно то, что искал, — тропинку пересекали свежие следы лошади. Он пустил Серого прямо по следу. Хотя в густой траве следы были почти неразличимы, он мог, даже не глядя на них, сказать, куда направлялся всадник — на плато повыше тропинки, ведущей к ранчо. Причем всадник выбрал кратчайший путь.
Резко повернув копя, Бак направил его вверх по склону холма. Каждый раз, когда ему предстояло пересечь открытое пространство, он внимательно осматривался. Бак слишком хорошо знал, как легко здесь спрятаться, затаиться. Невысокий кустарник, одежда, сливающаяся с ландшафтом, и неподвижность — вот и все, что нужно, чтобы стать невидимым.
Когда Бак находился уже довольно высоко над тропинкой, он повернул коня к лесу и стал осторожно продвигаться между деревьями, пристально вглядываясь в каждый куст, в каждый пригорок. Время было тревожное, и люди Форсайта могли сидеть в засаде за любым камнем. Он наблюдал, как ложатся тени, как ведут себя птицы, — старался не пропустить ни одного признака, указывающего на возможное присутствие врага.