простота в речи, когда он рассказывал мне о Рите и ее “ненормальности” меня жутко взбесила. Возле калитки у бабушкиного дома я развернулся и сказал Ване, что он придурок, если считает Риту злой. Он странно на меня посмотрел и пошел обратно.
Меня всегда удивляли люди. Они такие разные, непонятные, уверенные в своих знаниях и просто невозможно отрешенные, когда дело доходит до их мировоззрения и души. Мало кто из людей сможет рассказать о себе самую настоящую правду. Мало кто из людей знает о себе самую настоящую правду. Мне кажется, нормальных людей в мире не существует, ведь это было бы ненормально. Ни одного человека никогда не получиться описать целиком и полностью. Всегда будут черные дыры, плавающие где-то между телом, душой и сознанием.
Спустя.
Уже неделя минула с тех пор. Я забрался на второй этаж нашего домика на дереве, который, в общем-то, был только немного выше первого. Вчера мы доделали узенький пол, чуть покосившийся в сторону, соединяющийся с первым этажом ступеньками, над которыми мы с Андреем мучались три дня. Они казались не очень безопасными, но пока еще никто на них не свалился. Это радовало. Я сел на конце ветки, где кончались прибитые доски, и стал поглядывать вниз, на подвешенный рядом канат, спускающийся почти до земли. Он мирно покачивался из стороны в сторону, после того как Андрей решил испробовать его в деле, забравшись ко мне. Это выглядело круто и глупо одновременно, и сейчас он сидел рядом, пытаясь взглядом отыскать что-то в листве деревьев. После того случая у клуба ему сильно досталось от мамы, поэтому мы больше не ходили на озеро, и все свободное время тратили на то, чтобы придумать, чем бы развлечься, каждый вечер возвращаясь сюда, на домик. Один раз мы устроили что-то вроде соревнований на площадке за школой, куда притащили еще парочку ребят, которых знал Андрей. Среди них были Ванька и два брата с веснушками на лицах. Мы бегали, лазали на перекладине, дрались и прыгали с забора, отчего в итоге я вывихнул руку, но все же получил свое законное второе место после одно чумазого лысого паренька. Он был настоящим тарзаном, поэтому все мои попытки вырвать лидерство обратились в прах. Андрей только и делал, что смеялся надо мной, оставшись в итоге на четвертом месте. “Столичный герой”, как он меня тогда прозвал, был главным его развлечением в тот день.
А сейчас он снова с грустной миной поглядывал на деревья, слушая пение птиц. Сегодня мы пошли на домик после полудня, поэтому солнце все еще пробивалось сквозь зеленые баррикады, придавая лесу благородный вид. Андрей положил голову на коленку. В городе он успел постричься, превратившись из лохматого и голубоглазого стесняшку в какого-то серьезного, стриженного под машинку бунтаря, правда все с той же молчаливостью. Он обернулся ко мне, улыбнувшись одним уголком губ.
– Ну и что будем делать?
– Слишком философский вопрос, – ответил я, – Предлагаю на все забить. Покурим?
– Трубку мира?
– М-да… – меня привлекла трещинка на доске в виде какого-то ящера, – Драконы на Руси перевелись, вот и нет работенки для славных малых.
– Нечего было так быстро их переводить, – Андрей полез к канату, – Там пацаны собирались в футбик сегодня, может, туда сгоняем?
Он остановился возле меня, отделенный одним шагом от пропасти. Я немного подумал и кивнул с глубоко понимающим выражением лица. Андрей, ухватившись за канат, начал скатываться вниз, пока не уперся ногами в землю. С шипением он стал усердно отряхивать руки. Все-таки, это довольно больно, но меня не останавливал этот факт, и в следующую секунду я тоже пустился по канату вниз.
Да, жесть как горячо, еще и канат сам по себе теплый. Я немного подул на руки и отправился догонять Андрея, уже шедшего в сторону бабушкиного дома. Лес играл тенями.
Мы пошли налево, миновав калитку. По дороге нам встретилась ржавая коричневая колонка с водой, торчащая возле дома с вечно лающей собакой, и я, вспомнив про жажду, решил испить воды. Она оказалась спасительно холодной в этот жаркий день. Я предложил Андрею, но он только отмахнулся. Дальше мы шли, разговаривая о девушках – голубоглазому бунтарю нравились умные и сдержанные, с длинными черными волосами, хотя он и отметил, что это совсем непредсказуемая вещь, добавив, что ему может понравиться любая. Андрей сказал, что слишком много факторов этому способствуют, и одни из главных: внешний вид и поведение. Трудно было с ним не согласиться.
Правда, потом он прошептал, что готов встречаться с любой, только бы она обращала на него внимание и не клеймила “Шизиком”. Я еле сдержал смех, но про себя подумал, что в этом мы похожи. Мне тоже не особо везло с девушками.
Мы дошли до площадки с кошеной травой. Ровный участок чуть ниже дороги, возле которой и начинался. Слева, через метров пять, росли деревца, ветками прикрывающие большую желтую трубу, проведенную на двухметровой высоте. Тут, бегая и толкаясь, пинали мяч пятеро ребят разных возрастов. Мяч, черно-белый и местами зеленоватый, полетел на дорогу, где я его и перехватил ловким движением ноги. Все-таки, я играл в футбол пять лет. Покатав его по грунтовке, я прицелился и не сильно пнул мяч в сторону ворот, представляющих из себя две вертикальные палки, воткнутые прямо в землю и разделенные тремя шагами. Это был легкий гол. Пацаны уставились на нас, Андрей махнул им рукой.
– Думаешь, сможешь меня обыграть? – я подмигнул ему и, ухмыльнувшись, пошел в команду двоих.
Четыре на три. Мы играли часа два, пока все не выдохлись и не упали на землю.
Через три дня за мной приехала мама.
Из обещанного месяца я провел лишь семнадцать дней в деревне с озером.