Сейчас историки много спорят о том, почему все упоминания о полетах так старательно исключались из летописей того времени? Можно только строить предположения о том, что именно случилось, но мне кажется, после гибели Анджелы, Реймонд не захотел, чтобы их дети росли, мечтая о полетах и машинах, которые, в один прекрасный день могут погубить их. Все оставшиеся после нее чертежи, заметки и устройства, скорее всего, были унесены из замка и сожжены вместе с обломками убившей Анджелу летательной машины. Слугам запретили говорить на эти темы, а мальчиков отослали ко двору и воспитали в лучших традициях Средневековья. Церковь тем более не была заинтересована в сохранении трудов той, что считалась ведьмой, так что вскоре история осады пересказывалась только селянами и солдатами. Проходили века, истина постепенно стала легендой и растворилась в сказках о ведьмах, летающих на метле.
До нынешних дней.
Многие современные ученые оспаривали правдивость хроник Олрена, считая их аллегорией, смелыми фантазиями или попросту откровенной ложью. Однако эти люди были вынуждены замолчать, когда обнаружилось, что скелет Анджелы, завернутый в обрывки истлевшего красного шелка, лежал в длинной, узкой и сильно поврежденной корзине.
Кое-кто отвергал сами чертежи, уверяя, что капюшон, прежде чем раскрыться, должен упасть с высоты в пять раз большей, чем сама башня, и что запуск с помощью требушета, должен был разорвать летательный механизм, еще не успевший оторваться от земли, что материалы слишком тяжелы, и средневековый рыцарь, подобно барону Реймонду, не обладавший навыками в пилотировании, не сумел бы столь искусно облететь вокруг башни, не один раз, а дважды, и что никто не смог бы посадить летательный механизм и остаться живым.
В чем-то они оказались правы. Месяц назад тушу свиньи, весом со среднего человека, столкнули с вершины башни. Предварительно свинью привязали к капюшону, созданному по рисункам Анджелы, и шесть человек поддерживали пиками шелковую ткань. Туша упала прямо к подножию, прежде чем капюшон раскрылся, так что шея и позвоночник были сломаны. И чем шире был капюшон, тем с большей высоты он должен был падать. Так что, если бы леди Анджела спрыгнула, вне всякого сомнения, разбилась бы. Однако сброшенное с вертолета устройство раскрывается и, пролетев пятьсот футов, превращается в примитивный параплан. Последнее время он вошел в моду среди спортсменов, увлекающихся затяжными парашютными прыжками, и люди даже стали одеваться в средневековые костюмы, прежде чем пристегнуться к нему. А вот летательный аппарат — дело другое. Модели на удивление хорошо держатся в воздухе, но приземляются чересчур быстро и тяжело. Кроме того, многие по-прежнему заявляют, что запуск с требушета попросту разорвет машину, особенно управляемую таким неопытным пилотом, как Реймонд.
Но все это скоро выяснится. Сейчас рассветное солнце только что озарило землю. Настал новый день, одиннадцатое июля 2005 года, ровно месяц, после семисотой годовщины гибели леди Анджелы. Я стою перед Башней Крыльев. За спиной возвышается восстановленный требушет, способный метать трехсотфунтовые каменные шары на расстояние свыше двухсот ярдов. Позади требушета — наклонный помост. На нем покоится настоящий летательный аппарат в полную величину, сделанный по чертежам леди Анджелы и мавра Олрена. Я могу скакать на лошади, но в жизни не взяла ни одного урока пилотирования. Кроме того, я одета в средневековое блио, настолько точно скопированное со старых рисунков, что даже не пришлось надевать лифчик.
Я верю, что аппарат уцелеет после запуска, я смогу им управлять и даже вовремя посадить, высыпав достаточное количество песочного балласта, чтобы поднять нос и сбросить скорость. Даже если случится худшее, и я разобьюсь, уверена, что у меня окажутся точно такие же переломы, как у леди Анджелы, и наконец, будет точно доказано, что именно она была первой женщиной, поднявшейся в воздух. Мои лекторы в МБА назвали бы это выигрышной ситуацией для моего отдаленного предка. Однако вместо того, чтобы хранить полет в тайне, я сделала так, что камеры репортеров «Би-Би-Си», «Си-Эн-Эн», «Нейшнл Джиографик» и дюжин других спонсоров будут отслеживать каждое мое движение. На рассвете сам епископ англиканской церкви вознес молитву за благополучное завершение полета. Ничего не скажешь, времена изменились. И, что самое примечательное, теперь уже в небо будет заброшена женщина, которой предстоит защищать честь леди Анджелы. В 1303-м о таком нельзя было помыслить, и даже это позволяет ей занять достойное место в истории. В самом начале этого невежественного века женщине не дозволялось глядеть в окно Башни Крыльев, мечтая о крыльях из шелка, тростника и ивовых прутьев, и все же она добилась своего, и в этом заключался ее величайший триумф!
Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВАМэри Терзиллоу
ДЕСЯТАЯ ЖИЗНЬ НЕФЕРТИТИ
Иллюстрация Татьяны ФИЛИППОВОЙ
Я лежу на холодном столе, а мои рабы ласкают меня. По их лицам течет пот и капает вниз. Плохие запахи. Мои усы топорщатся от отвращения.
Моя рабыня говорит:
— И она станет мурлыкать? И у нее будет такая же шерсть, как у Нефертити?
Плохой доктор говорит:
— Это и будет Нефертити, а не просто механическая кошка! С тем же сиамским голосом, со всеми ее ужимками, шершавым язычком и длинными усами. У нее будет все, что делает кошку кошкой, и к тому же она станет моложе, почти как котенок. Вы сможете ласкать ее и играть с ней в кошки-мышки, все, как прежде.
Мой раб говорит:
— Вы что-то сказали насчет «прыг-скок»?
— Это сложнее, но не намного. Вам надо будет четко произнести: ПРЫГ-СКОК. Сенсоры не настроены на запахи, но инженеры работают над этим. Вполне вероятно, что мы сможем установить ей новые попозже, когда появится продвинутая модель.
— Боже, так тяжело отпускать ее…
Плохой доктор говорит:
— Конечно, вы расстроены, это так естественно и понятно. Но на самом деле ваша Нефертити просто уснет. А потом проснется в новом, гораздо более совершенном теле.
Мои рабы дружно шмыгают носами.
— Может, мне выйти ненадолго? Хотите побыть с ней наедине?
— Нет-нет, не стоит, доктор… Мы только хотели выяснить, чего следует ожидать.
— Ей будет хорошо. Вся ее боль навсегда уйдет, в одно мгновение.
Но это не совсем так.
Острый коготь впивается мне в шею. Потом боль начинает уходить по частям. Сперва немеют задние лапы, я их больше не чувствую. Пропадает постоянное, мучительное желание помочиться, ведь из меня давно уже не вытекало ни капли. Уходит тяжесть в груди. Утихло жжение во внутренностях. И наконец я засыпаю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});