обвинят. Поэтому – только со свидетелями из неподвластных тебе и лояльных к Риму поселений, свидетельство которых будет трудно оспорить и римлянам. А несправедливо осудить тебя в их присутствии будет не только труднее, но и опаснее по последствиям. Бунт одного только твоего городка претору был бы только на руку, но бунт всей возмущённой его явной несправедливостью округи ему абсолютно не нужен. Этого не одобрят и в самом Риме.
– И вы верите в то, что римский претор осудит и справедливо накажет всех этих разбойников, которых сам же, скорее всего, и подослал?
– Конечно нет. Такого предательства ему не простили бы их соплеменники, с которыми ему тоже ссориться не с руки. Даже отречься от бандитов он не сможет, и это поставит его в очень неловкое положение перед тобой и перед всеми твоими свидетелями. Как он выкрутится из него, мы не знаем, но как-то он, конечно, выкрутится. Скорее всего, затянет следствие и придумает какой-нибудь благовидный предлог, чтобы вообще замять всё это неприятное дело.
– И чего я этим добьюсь? Мне ведь нужна справедливость!
– Разве? – хмыкнул я. – Я думал, тебе нужно спасти свою семью, своих людей и себя самого от смерти и рабства…
– Надолго ли? За первым случаем последует второй, за ним третий. И что мне, каждый раз сдувать с бандитов пылинки и ездить в Кордубу жаловаться претору?
– Ты правильно соображаешь, Миликон! – одобрительно заметил Фабриций. – Но зачем же тебе ждать второго случая, который претор может организовать уже похитрее первого? Ты сразу же попросишь его – не потребуешь, а попросишь, с полным почтением и отчаянием в глазах – прислать к тебе в городок римского префекта с гарнизоном, дабы и не беспокоить даже впредь самого претора в Кордубе разбором каждого подобного этому пустяка. Пусть римский префект станет свидетелем и участником справедливого суда над любыми разбойниками, какие только объявятся в твоих владениях…
– Мне САМОМУ пригласить в свой городок римлян?!
– Да кто же их к тебе пошлёт? Меньше центурии слать – несерьёзно, а зачем это претору? Если уж он положил глаз на твой городок, так сам посуди, зачем ему в нём целая центурия РИМСКИХ свидетелей того, что обвинить тебя не в чем? Всю ведь центурию не посвятишь в коварный замысел, кто-то уж точно окажется СЛИШКОМ порядочным, а для легионеров он – свой и пользующийся немалым авторитетом.
– Тогда в чём смысл?
– Претор откажет тебе. Скорее всего, сошлётся на нехватку солдат. И тогда ты спросишь его, как же тебе быть. Твои люди устали от ожидания бандитских нападений и требуют от тебя избавить их от них – переловить их всех и перевешать, как и положено по старому доброму обычаю. А ты-то ведь этого сделать не можешь – боишься прогневить досточтимого претора, а в его лице – сенат и народ Рима, которых он здесь представляет, повесив по ошибке доблестных, но озорных защитников справедливого римского закона и порядка. Заодно ещё и о случае с твоим знакомым ему напомнишь. Разумеется, всячески осуждая бунт и сопротивление представителям власти Рима, но сокрушаясь, что и ты тоже не гарантирован от трагической ошибки, которую и не знаешь, как предотвратить. Претор, конечно, не даст тебе удовлетворительного ответа, и вот тогда ты и скажешь ему, что не можешь больше в таких условиях жить и дальше на своей земле. И попросишь его после этого дать тебе наконец для тебя и всех твоих людей какую-нибудь другую землю – такую, на которой все бандиты – это настоящие бандиты, которых можно смело убивать и вешать без боязни провиниться перед Римом. Представь себе только, ему нужен твой городок для италийских колонистов, и тут ты САМ предлагаешь ему очистить его, и ему не нужно для этого никаких провокаций…
– Да я его лучше сам сожгу!
– Зачем? Другие сожгут – вместе с италийцами. А ты будешь чист перед Римом. Тебе новая земля нужна?
– И где же претор возьмёт для меня бесхозную землю?
– У северной границы провинции. А если он сам до этого не додумается – это ему подскажешь ты. Римским и италийским колонистам там земля не нужна – слишком близко к лузитанским разбойникам. Претор даже и рад будет прикрыться тобой и твоими людьми от лузитанских набегов.
– А мне и моим людям, значит, страдать от них? Кониев проклятые лузитаны совсем разорили!
– Зато ТАМ ты будешь нужен Риму сильным и свободным. А этих лузитан ты сможешь убивать и вешать, абсолютно не боясь прогневить этим Рим и навлечь на своих людей смерть и рабство.
– Да, ТАМ смогу – если сумею! А какими силами?
– Силы у тебя появятся. И силы, и деньги на обустройство.
– Откуда? Уж не претор ли мне их даст, а?
– Разве Тарквинии обманывали когда-то хоть кого-то?
– Гм… Вот как? Тарквинии… Так ты, значит, досточтимый Фабриций, сейчас говоришь от имени своего ещё более досточтимого деда?
– Ну, не от своего же собственного, Миликон! К сожалению, не дорос я ещё до такого могущества. И то, что я говорю тебе – и от имени отца говорю, и от имени деда.
– Это совершенно другое дело. Слову Тарквиниев верить можно… Вот только что потом досточтимые Тарквинии захотят получить от меня взамен?
– Твою дружбу, Миликон. Разве не пригодится нам дружба – ну, скажем, царя всех турдетан и кониев низовий Анаса?
– Ну… Гм… – вождь призадумался. – Целого царя? Так там же лузитаны!
– Лузитаны севернее, а там – турдетаны и конии. Конии – тоже тартессии, как и сами турдетаны. Ты получишь трудолюбивых и дисциплинированных подданных, а вовсе не какой-нибудь негодный сброд.
– Какая разница! Лузитаны уже проникли туда и разорили эти места так, что там уже и мало кто живёт! А кто остался – прячутся по пещерам или платят этим разбойникам тяжёлую и разорительную дань.
– Вот ты и освободишь их от лузитанских грабежей и дани, а людей своих туда приведёшь и поселишь. Не сразу, конечно, а когда их накопится у тебя столько, что на них не хватит земли в твоих приграничных владениях. Ведь этот твой нынешний городок – не последний, на который положили глаз римляне. Будут и другие, и их жители, если будут достаточно умны, подадутся уже к тебе. Деревня за деревней, городок за городком – люди потянутся к тебе, Миликон.
– Так ведь со своими вождями же!
– Но на твои земли, а значит – под твою власть. Ты ведь не обязан принимать к себе тех, кто не захочет встать под твою руку, верно?