о своей судьбе. Пока что это ещё разорённый лузитанскими набегами край, из которого бегут – ага, даже сюда, на эту подвластную Риму территорию. Какой-никакой, а всё же порядок. Жадные римские наместники сюда ещё не добрались и произвола своего с лихоимством ещё не принесли, так что и плюсов от подчинения этой территории Риму пока ещё заметно больше, чем минусов. Управляют местные вожди так же, как управляли и раньше, при Баркидах, а налоги под новой римской властью заметно уменьшились. С каких-то селений, которые данники, десятую долю их урожая и приплода скота берут, с каких-то, которые союзники – вообще только двадцатую. Для плодородного и тёплого Средиземноморья – сущий мизер. Жить бы, да жить здесь, наслаждаясь жизнью, если бы только не эти разорительные лузитанские набеги!
Из-за них здесь каждая деревня обнесена если не валом со стеной, то хотя бы уж частоколом, пашни – лишь бы урожая хватило, а стада – такие, чтобы легко было под защиту ограждений от бандитов их загнать. В общем – Кавказ в чистом виде, только горы пониже и не так круты. А ведь местность – в её прибрежной равнинной части – ничуть не хуже низовий Бетиса, и при спокойной жизни, если бы её удалось здесь наладить, местное население могло бы кататься как сыр в масле. Ну, это я утрирую, конечно, кто ж позволит подвластному крестьянину совсем уж жировать, но если серьёзно – уж всяко не хуже, чем по берегам Бетиса, могли бы тогда местные жить.
Особенно был поражён Васькин, хоть и баск по национальности, но андалузец по месту жительства. А как он объяснил нам, так и мы прихренели. Дело ведь в том, что Тинтос тутошний – это будущая Рио-Тинто современная. Гнусная мёртвая «вонючка» с ядовитой красноватой водой, берега которой здорово напоминают марсианский пейзаж. Стала она такой в девятнадцатом и двадцатом веках, когда оставшиеся в местных горах после древней выработки бедные руды принялись обогащать с помощью промышленной химии. Металла благодаря этому добыли столько, что у древних глаза бы на лоб полезли, но такой ценой, что от экологических последствий у всех современных андалузцев лезут. После рассказа Хренио я вспомнил случайно обнаруженные в интернете фотки – мля, это же в натуре ужас! Но сейчас-то до этого безобразия ещё пара тысячелетий, и долина Тинтоса пока что радует глаз ничуть не хуже, чем долина Бетиса. Эдакая уменьшенная копия, скажем так.
– Вот хорошее место для города! – воскликнул Рузир, старший сын Миликона, посланный к нам отцом специально для поиска и выбора пригодного места. Вождь с куда большей охотой занялся бы этим и сам – ну что там пацан присмотрит и выберет – но не мог оставить надолго свой подвергающийся ежедневной опасности городок. Там он был нужнее, а здесь его несмышлёному отпрыску могли уж на крайняк помочь и мы. В конце концов, это ведь и в наших интересах тоже.
– Да, место неплохое, – одобрил Фабриций. – А главное – бесхозное.
Ну, бесхозное – это не следует понимать слишком буквально. Был там городок – хоть и поменьше Онобы, но побольше городка Миликона, насколько тут можно судить по его развалинам. Увы, кроме размера имеет значение и место – этот оказался слишком близок к границе. Сказались и обстоятельства – его вождю пришлось отрядить большую часть своих лихих вояк в Кордубу, где Аппий Клавдий Нерон, нынешний претор римской Дальней Испании, опасавшийся очередного набега кельтиберов, объявил сбор союзных вспомогательных войск. Этим и воспользовались лузитаны, взяв городок с налёту. Вождь и остатки его воинства пали в уличных боях, и только его племяннику с горсткой людей удалось прорваться и уйти к Онобе. Вождь Онобы помог отбить уведённых лузитанами пленных и даже примерно половину скота, но разве этим восполнишь урон? Особенно – для наших планов. Ведь именно убитый лузитанами вождь был намечен «досточтимым» Волнием в будущие цари будущей турдетанской автономии поначалу, именно с ним была достигнута предварительная договорённость на будущее, и именно ему предназначались подготовленные на это дело деньги и «сержанты-инструкторы» из присланных Арунтием ветеранов Ганнибала. А кому же ещё, если не человеку с границы, съевшему собаку на пограничных стычках с лузитанскими разбойниками? Миликону в этих первоначальных планах отводилась роль вассала-подручного будущего царя, и в принципе-то именно для такого разговора он и был приглашён в Гадес. Но лузитаны преподнесли сюрприз, и нам пришлось импровизировать на ходу – из всех будущих царских вассалов именно Миликон оказался наиболее подходящей заменой выбывшей из строя царской кандидатуре. Ага, вот и строй теперь после этого крутые и долгосрочные наполеоновские планы! Беспокойное место эта лузитанская граница.
Почему не вождь Онобы? Рассматривал Волний, конечно, и его кандидатуру. Да и как её было не рассматривать? И город крупнейший в округе, и вождь его из всех окрестных сильнейший, да и попредставительнее прочих. Но – слишком уж солидный, слишком остепенившийся, слишком домовитый, ни разу не Вильгельм Завоеватель. Будь в наших планах просто укрепление границы и глухая оборона на ней – лучшей кандидатуры было бы и не сыскать. Но в том-то и дело, что это был лишь первый этап нашего плана, в дальнейшем предусматривавшего наступательную авантюру с образованием турдетанской автономии за пределами римских владений. И вот для этой, главной части нашего плана, требовался человек умный, вменяемый, расчётливый, но – с авантюрной жилкой. Такой у сильного и солидного вождя Онобы не имелось, зато она имелась у покойного вождя вот этого разгромленного лузитанами городка и есть у Миликона. Поэтому с вождём Онобы договорились о том, что он как был, так и остаётся самым большим и уважаемым в округе по хозяйственным делам и даже по взаимодействию с римскими властями, а намеченный нами кандидат на подвластной Риму территории становится как бы его правой рукой по чисто военным вопросам обороны границы от лузитан. Вне её – вопрос уже отдельный и интересов вождя Онобы напрямую не затрагивающий. Там ему никто ничего не обещал…
Но особенно-то ценна долина Тинтоса не сельскохозяйственными угодьями в низовьях, которых и не разовьёшь толком без усмирения лузитан, а своими верховьями, где расположены древние тартесские ещё рудники. Именно там закладывалось в старину металлургическое процветание Тартесса, на котором он в своё время и поднялся. Сейчас они в основном уже выработаны – те богатые руды, которые и разрабатывались легко, и давали много металла минимальными усилиями – и интереса для Рима не представляют. Вот золотые копи – есть в верховьях Тинтоса и такие – это другое