пытался начать демонстрировать чувства, которые полагал уместными в ухаживаниях за невестой, — но что-то шло не совсем так, как он рассчитывал.
Его недовольные размышления были прерваны докладом слуги, сообщившем о приходе господина Анодара.
Поскольку Дерек в последнее время явно его избегал, Михар был заинтригован. Спрятав бумаги со своими магрэневскими заметками в ящик, он сообщил, что примет гостя в кабинете.
Это оказалось нелишним, потому что Дерек заявился с ворохом папок, книг и бумаг, которые тут же сгрузил на михаровский стол. Сразу же, без всяких вступлений, он принялся всё это сортировать, объясняя, где и что.
Подперев подбородок переплетёнными пальцами, Михар слушал с любезным выражением лица, пытаясь понять, что, вообще, происходит. Он был уверен, что не высказывал требований о таком полном отчёте — а Дерек, кажется, вознамерился отчитаться вообще обо всём, чем занимался.
Прерывать подчинённого Михар, впрочем, не стал: слушать его было довольно интересно. Как обычно с ним это бывало, Дерек весьма увлёкся, рассказывая о том, чем занимался. Он эмоционально и красочно погружался в каждый проект, ворошил бумаги, бурно жестикулировал, постоянно привлекал собеседника к пассивному участию в разговоре («Вы же понимаете!», «Как вы и говорили!», «Да вы и сами увидите!») — в общем, на него было просто приятно смотреть, его было просто приятно слушать.
В какой-то момент, однако, Михар поймал себя на том, что испытывает досаду. Досада эта ощутимо имела привкус ревности: глядя на живого, яркого, открытого Дерека, он вполне понимал, почему тот мог нравиться женщинам.
Почему он мог нравиться Магрэнь — конечно, дело было не столько в женщинах вообще, сколько в Магрэнь.
Наверняка у Дерека, когда он ухаживал за ней, не возникало и тени тех проблем, записи о которых теперь теснились спрятанными в ящик стола.
Михар понимал, что не обладает обаянием Дерека, и никогда не сможет вести себя так легко и непринуждённо. Ему, в принципе, это и не нужно было, и обычно он относился к манере Дерека с оттенком снисхождения — большие дела так не делаются! Но теперь, когда Михару важно стало добиться близкого контакта с Магрэнь, Дерек стал раздражать его тем, что олицетворяет собой все те качества, которые обычно привлекают к мужчине женщин.
«Как ей вообще может такое нравится!» — досадовал Михар, пытаясь сам себя убедить, что такой умной женщине, как Магрэнь, конечно, не могут нравиться такие легкомысленные шалопаи, как Дерек.
«Только поверхностные женщины могут на это купиться», — убеждал сам себя Михар, пытаясь заглушить внутреннюю тревогу.
Увлёкшийся Дерек, смеясь, в лицах пересказывал, как «вот по поводу этого» он сцепился с одним из членов Парламента, которого встретил случайно на музыкальном вечере, и как их ссору неожиданно сумел разрешить местный скрипач, который — вот удивительное совпадение!..
…история была на редкость дурацкой, нелепой, неправдоподобной — Михар подумал бы, что Дерек сам её и придумал, если бы ему уже не пересказывали её три или четыре раза разные люди. Но то, что в устах других звучало как идиотское совпадение (скрипач оказался ниийским помещиком, заехавшим в Анджелию к дальним родственникам), у Дерека выходило совершенно фантастическим приключением. Из которого, почему-то, к тому же, вытекало, что суровый член Парламента, осознав свои заблуждения, всё же поддержал этот проект… на стол легла открытая папка, Дерек принялся уверенно указывать на графики в ней, возвращаясь к деловому слогу.
«Да как он это делает!..» — с негодованием подумал Михар, понимая, что он всю историю посмеивался вполне искренне, и теперь с большим интересом изучает предложенный проект — про который Дерек рассказывал ему впервые, — и что точно так же был покорён и привлечён к сотрудничеству член Парламента, и что, очевидно, и Магрэнь…
Он скрипнул зубами. Внутри него зарождался смутный страх, который едко поднимался со дна души: страх, что он женится на Магрэнь, а та заведёт себе любовника.
Вполне конкретного белобрысого любовника.
— Господин Анодар, — холодно перебил Михар очередной вдохновенный монолог, — не припоминаю, чтобы я требовал от вас столь подробного отчёта.
Разом посерьёзнев и словно потухнув, Дерек прикрыл пару папок, подравнял стопку книг, сел на стул для посетителей, посмотрел на Михара спокойно и твёрдо, после чего возразил:
— А это и не отчёт, Аренсэн. — И, вернувшись к лёгкому тону, пояснил: — Это я вам дела сдаю.
Михар приподнял брови. Он совсем перестал понимать, что происходит.
— Сдаёте дела? — обманчиво мягким голосом переспросил он.
Дерек пожал плечами. Нетипичным для него движением потёр внутренний уголок глаза. Вздохнул. Видимо, так и не придумав ни подходящих слов, ни, тем более, подходящей манеры, сказал просто:
— Полагаю, наше сотрудничество можно считать оконченным. Я уезжаю, Аренсэн.
Заявление это было в высшей степени революционным: от Михара никогда и никто не уезжал. Бунт Дерека был столь внезапен и уникален, что Михар даже растерялся на несколько секунд, пытаясь подобрать реплику, несомненно утверждающую незыблемость его авторитета.
По лицу его догадавшись об этом, Дерек досадливо взмахнул рукой:
— В самом деле, Аренсэн! Вы меня не покупали, — холодно напомнил он, — и даже договоров мы не заключали.
Формально Дерек был прав, но фактически Михар обладал слишком широкой властью, чтобы его приказы можно было игнорировать.
— Вы, кажется, забыли, с кем говорите, — ледяным голосом отметил Михар, прокручивая уже в голове способы, которыми можно было бы вернуть взбунтовавшееся орудие к послушанию.
Ни капли не впечатлившись, Дерек спокойно парировал:
— Так ведь и вы, кажется, забыли, — и с лёгким нажимом подчеркнул, — с кем говорите вы.
Такая запредельная наглость вызвала у Михара глухой, глубокий приступ гнева.
— Вы всё смотрите на это дело, — спокойно и устало принялся растолковывать свою точку зрения Дерек, — как на потенциальный конфликт Филопье и Аньтье. Вам он не выгоден, конечно, но точно так же он не выгоден и нам, — отметил он, объединяя себя в одно с Тогнарами. — Однако в деле замешаны не только Филопье и Аньтье, а вы это упорно упускаете из виду.
Михар не прерывал его речь, но атмосфера сдерживаемого гнева, казалось, стояла вокруг него душным облаком.
Дерек продолжил говорить — голос его был ровен и спокоен, как если бы он втолковывал обыденные вещи:
— Брейлин не останется в стороне, — пояснил он и вставил запомнившиеся ему слова Райтэна: — Я ведущий промышленник области, и Данзэс и так-то недоволен, что я забрался так далеко на запад. Кроме того, благодаря проекту моего брата, наши связи и с Брейлином, и с Северной Анджелией весьма укрепились, — он заметил, что на этом месте губы Михара изогнулись усмешкой, и с лёгким смешком пояснил: — О,