ультимативно заявил, что забираешь его себе… — лицо Райтэна совершенно перекосило, потому что он тут же добавил этот случай в копилку тех самых ситуаций, когда он не стал ни у кого ничего спрашивать. — И что я тебе на это сказал, Тэн? — бросил Дерек серьёзный и внимательный взгляд на друга.
— Не помню, — отвернулся тот.
— Что ты лезешь не в своё дело, и что я нахожу твоё вмешательство неуместным.
Дерек чуть помолчал, но до Райтэна, кажется, так и не дошло, к чему он ведёт, поэтому пришлось продолжить.
— И что тогда сделал ты, Тэн? — развил мысль Дерек.
Райтэн дёрнул плечом и буркнул:
— Извинился, естественно.
Дерек тихо, но весело рассмеялся.
— Естественно! — счастливым голосом повторил он и принялся уточнять: — Ты извинился, объяснил, почему позволил себе такую грубость, рассказал о своих мотивах и, наконец, предложил сотрудничество, и даже принялся уговаривать.
Уголок губ Райтэна дёрнулся усмешкой. Он уже понял, на что обращает его внимание Дерек.
— Да-да, богоподобная деликатность! — фыркнул он.
— Она самая! — наставительным тоном отозвался Дерек, а после принялся объяснять: — Ты человек действия, Тэн. Едва тебе приходит в голову мысль — ты тут же берёшься её воплощать в жизнь. И это восхитительное качество! — с большим чувством в голосе подчеркнул он. — И все мы — и Олив тоже, — особенно ценим в тебе это.
Райтэн отвернулся и чуть заметно покраснел.
— Иногда тебя заносит, — не стал спорить с очевидным Дерек, — но знаешь, что в тебе вызывает у меня особое восхищение? — очередное дёрганье плечом можно было растолковать как заинтересованность, и он продолжил: — Ты резко и бескомпромиссно тормозишь в тот самый момент, как только на твоём пути оказывается другой человек.
В голосе Дерека звучала убеждённая уверенность в друге и его чуткости.
В плане воплощения своих идей Райтэн был человеком совершенно неудержимым; он не видел препятствий, не знал сомнений и никогда не отчаивался. Если он вбил себе что-то в голову — это становилось реальностью, рано или поздно.
Но если на пути этого его волевого устремления вдруг вставал другой человек — Райтэн останавливался в один момент. Аккуратно и чётко не доходя до этого человека пары шагов. И никогда — за все те годы, что Дерек знал его, — он не пытался кого-то продавить или к чему-то принудить.
Это было тем удивительнее, что у Райтэна обычно было множество возможностей и давить, и принуждать, — но он не использовал их, полагая такое совершенно недопустимым.
Дерек был до глубины души восхищён силой характера, способного переломить всё на своём пути — но останавливающегося перед другим человеком.
— Ты даже не представляешь, насколько ты уникален и прекрасен, Тэн, — с глубокой убеждённостью принялся убеждать друга Дерек. — А Руби — соврала. Потому что я знаю точно: ты остановился бы в тот же момент, как она хоть чем-то выразила своё несогласие. Но твой порыв вписался в её план, — фыркнул он, — и она решила использовать его себе на пользу.
Райтэн пробормотал что-то неразборчивое; он был ощутимо смущён.
Внутри себя он уже успел вообразить, что, сам того не замечая, превратился в копию отца, и давит на людей вокруг, не осознавая за собой этого. В каждом событии, в каждом разговоре он теперь искал подтверждения этой версии — и, конечно, легко находил, потому что истолковывал факты только в одном ключе. Слова Дерека его весьма ободрили, но ещё больше ободрила уверенность друга в том, что он, Райтэн, попросту не способен быть таким, каким он боялся стать.
— Я просто боюсь, — выразил этот страх он, — что из-за своего скверного характера потеряю вас.
Он имел в виду — как когда-то его отец потерял его самого.
Как когда-то Дерека потерял Грэхард.
Как он сам чуть не потерял Олив.
Понимая изнутри, как легко не заметить, что ты движешься к этому неотвратимому разрыву — он боялся, что становится человеком, который действительно не видит за собой, что уже теряет близких.
Страх этот был весьма далёк от реальности, но пугал Райтэна именно потому, что человек, ступивший на этот путь, сам за собой не замечает, что уже идёт по этому пути, — и у Райтэна не было никакой возможности понять, действительно ли он не идёт по нему — или просто не замечает.
Дерек, впрочем, тут же поспешил развеять его страхи:
— Пфф! — иронично шлёпнул губами он. — Смею засвидетельствовать, что это тот редкий случай, когда мозги отказали именно тебе, дорогой мой брат. Потому что, — он посмотрел на друга в упор серьёзно и глубоко, — и характер у тебя совсем не скверный, и уж тем паче… — весело фыркнув, Дерек улёгся на спину и в небо заявил: — Меня ты точно никогда не потеряешь, даже и не сомневайся!
Слова эти отозвались в сердце Райтэна теплом столь сентиментальным, что он поскорее поспешил соскочить с чувствительной темы, и тут же ехидно отметил:
— Сказал человек, который только что планировал в одиночку свалить в Ньон, оставив нас всех одних.
— Справедливо, — чуть улыбнулся Дерек, закладывая руки за голову и рассматривая облака. Затем оправдался: — Я просто очень перепугался.
Лицо Райтэна сделалось холодным и злым: он твёрдо переживал ту мысль, что никогда никакому владыке Ньона не позволит причинить Дереку никакого вреда.
— Ты знаешь, я ведь всю жизнь боялся, — неожиданно принялся делиться Дерек. — В детстве — марианцев, они у нас часто разбойничали. В Ньоне — того, что со мной могли сделать. При Грэхарде — покушений и бунтов, — он усмехнулся. — В Анджелию я приехал, кажется, целиком состоящим из одного сплошного страха, что Грэхард меня найдёт.
Райтэн сорвал ближайшую травинку и нервно её зажевал.
— Потом, в Брейлине, — продолжил Дерек, — я вроде как чуть успокоился. Но стал бояться теперь другого — что я подведу тебя…
Райтэн скривился и подавил восклицание по поводу мозгов.
— Только в Кармидере понял, что это глупость, — порадовал его, меж тем, дальнейшими рассуждениями Дерек. — И, знаешь… — он сел и удивлённо посмотрел на друга. — Да, пожалуй, тогда, первые месяцы в Кармидере, был единственный период моей жизни, когда я не боялся.
Он растерянно заморгал, вспоминая то далёкое лето: знакомство с Магрэнь, работу в университете. Теперь, не сомневаясь ни капли, он бы мог с уверенностью сказать, что это был самый счастливый период его жизни.
— Пока не явилась эта стерва со своим папашей, — мрачно кивнул Райтэн, сразу догадавшись, где именно закончился «безбоязненный» период жизни друга.
— Да, — огорчённо кивнул Дерек, — пока не появились они… и я не стал снова бояться, что меня выдадут Грэхарду…