Я подумал о Королеве. Об оружии, которое громоздилось в магазине Виа. Об ожидании толпы.
Если бы в Ара пришла война, что бы я сделала? Был ли у меня другой выбор, кроме как использовать ее для укрепления своей позиции? Использовать это положение, чтобы помочь моему многострадальному народу?
Тем, кто пожертвовал всем ради меня?
Моя бабочка увяла, словно ее поглотило пламя.
Я надеялась, что мне не придется делать этот выбор. Возможно, потому, что я знала, что выберу, и ненавидела себя за это.
Я скользнула обратно в кровать, уставившись в потолок. Сон казался таким далеким, но я все равно закрыла глаза. В темноте я увидела дворцовые ступени, королеву, спину Макса. Смутное воспоминание о моей плачущей матери. Кровь снова стекает по лестнице, и снова, и снова.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Тени под глазами Макса на следующее утро сказали мне, что он спал так же хорошо, как и я. А потом его подчеркнутое молчание дало мне понять, что ему определенно неинтересно говорить о том, что произошло накануне.
У меня было так много вопросов — о войне, о его семье, об отце королевы. Но я провела достаточно времени, читая людей и анализируя свои взаимодействия с ними, чтобы понять, что прямые вопросы — не лучший способ узнать то, что мне было нужно. Так что я удовлетворила его невысказанную просьбу, сидя в тишине, глядя в окно затуманенными глазами, как солнце поднимается над горизонтом. Это было несложно. Я чувствовала себя так, будто меня растоптали несколько десятков лошадей.
Мы были на полпути к концу завтрака, когда входная дверь резко распахнулась, и я увидела совершенно недовольного Саммерина.
— Я слышал, вчера у вас был очень волнующий день, — спокойно сказал он вместо приветствия.
Макс буркнул что-то бессловесное.
— Тебе повезло, что ты жив.
— Точно. Так повезло.
Саммерин бросил на него холодный, жесткий взгляд — один из тех взглядов, которыми обмениваются друзья, которые знают друг друга достаточно хорошо, чтобы говорить молча.
Макс пожал плечами.
— Она ребенок, — сказал Саммерин. — Тебе следовало держать себя в руках.
При этих словах у меня пересохло во рту, образ крови, стекающей по ступеням, затмил мое зрение.
— Ребенок? — Спросила я. Мой голос был хриплым от усталости, как будто моя головная боль просачивалась в горло. — Она убила этого человека.
— Это тоже не впервые. — Макс усмехнулся. — Кто-то должен был что-то сказать.
— Очень благородно с твоей стороны. — Саммерин тихо выдохнул, невидимо, если не считать опущенных плеч. — Если бы Таре подал ей какой-нибудь другой знак, это было бы твое тело, сброшенное с лестницы.
Макс горько рассмеялся.
— Хорошая точка зрения. Все эти годы назад ты когда-нибудь думали, что Таре будет тем, кто держит в своих руках так много жизней? Таре? — Он покачал головой. — Вознесся выше. Что за время, чтобы быть живым.
— Вальтейн с ней? — Я спросила. Вчера Макс тоже обращался к нему по имени, насколько я помню. — Ты его знаешь?
— Ордены кровосмесительны, — ответил он. — Все друг друга знают, в основном потому, что либо потому что кто-то облажался сам, либо облажались друг над другом. Иногда оба варианта. Иногда даже одновременно.
— Ин-сес-ту…?
— Это значит… — Он нахмурил брови, потом покачал головой. — Неважно.
Саммерин вздохнул.
— Просто действуй осторожно, Макс. У тебя больше не будет таких шансов.
Что-то смягчилось в выражении лица Макса, совсем немного.
— Я знаю. — Затем он встал, повернувшись ко мне. — Ты готова?
Я моргнула, пытаясь прогнать облако из своих мыслей.
— Ты выглядишь как смерть. Но ты же не думаешь, что из-за этого у тебя будет перерыв, не так ли?
Я предполагала, судя по скверному настроению Макса, что сегодня буду заниматься одна. Но это был приятный сюрприз.
— Если ты можешь это сделать, — сказал я, — то и я смогу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В уголках его глаз мелькнула ухмылка.
— Вот что я хотел бы услышать. — Затем, обращаясь к Саммерину: — Прости нас, Саммерин. У нас есть работа. Кроме того, я уверен, что Мот, вероятно, что-то разрушает, пока мы разговариваем.
— Возможно, — пробормотал Саммерин. Его взгляд на мгновение ушел далеко, словно представляя, что он отправится домой, чтобы найти это что-то.
Бедный Мот. Я надеялась, что обо мне так не говорят.
Саммерин повернулся к двери, затем на мгновение остановился и снова посмотрел на Макса.
— Что вы делали в городе с самого начала?
— Просто забрал кое-что у Вии.
— И ты остался? Кто-то посмеет назвать это нехарактерным, Макс.
Макс пожал плечами.
— И заплатил за это цену. Урок выучен.
— Хм, — Саммерин бросил на нас один из тех тихих, непроницаемых взглядов и выскользнул за дверь.
***
— Это ужасно, — сказал Макс, проводя рукой по лбу, выражение отвращения появилось на его лице.
Я не могла не согласиться.
Лето, казалось, наступило всего за несколько дней. Я привыкла к жаре. Но жара в Ара была совершенно другим зверем, таким влажным и липким, что я не могла сказать, была ли слизь на моей коже от пота или от самого воздуха.
Вытянув шею, я смотрела, как Макс стоит на вершине скромной груды камней, вытирая пот с лица и глядя на озеро внизу. Вода хлестала по моим босым пальцам ног.
Мы вышли из коттеджа в эту стену влажного зноя, и Макс тут же объявил:
— Я даже отдаленно не создан для этого.
Затем, после секундного размышления, он увел меня гораздо дальше за линию деревьев, чем мы обычно отваживались, вглубь леса. Я была вся в поту и была наполовину съеден жуками, когда мы добрались до этого места: ущелье в лесу с красивым, идиллически выглядящим прудом.
Одной рукой Макс стянул через голову промокшую от пота рубашку. Когда он потянулся, изгибая спину, листья деревьев наверху мерцали светом и тенью на мышцах его плеч. Он пригнулся, чтобы убрать со своего пути рассыпавшуюся ткань, и эти нежные клочья были разорваны жестоким шрамом на его спине.
Я смотрела более пристально, чем хотела. В моей голове эхом отдались слова королевы: Капитан Фарлионе почти полностью несет ответственность за окончание Великой Ривенайской войны.
Это был орган, способный на вещи, достаточно мощные, чтобы положить конец войне. Достаточно могущественной, чтобы совершить действия, которые вызвали такую бурную реакцию в этой толпе, благоговение и отвращение, которые пронзили меня, как молния.
Боги, у меня было так много вопросов.
Макс лишь мельком взглянул вниз, прежде чем одним плавным грациозным прыжком спрыгнуть со скалы. Секунду спустя его голова снова мотнулась вверх, стряхивая мокрые волосы с лица.
— Намного лучше. Твой ход.
Я перевела взгляд с камней на воду и подавила в животе шепот неуверенности.
Я повторила его путь вверх по скалам, затем сняла завернутую рубашку и брюки, оставив себя в нижнем белье — замшевой рубашке и шортах. Они были гораздо менее откровенными, чем многие из вещей, которые я носила каждый день в рабстве у Эсмариса, и даже в те дни я никогда не задумывалась дважды о том, что так много обнаженного тела. Теперь я не чувствовала себя смущенной, но я остро ощущала взгляд Макса.
Этот отвлекающий фактор, однако, был далеко от моего разума, когда я свесила пальцы ног с края скалы и посмотрела вниз.
Прошли секунды.
— Ты боишься? — наконец спросил Макс.
— Нет, — солгала я.
Утес был всего около десяти футов в высоту. Невысоко.
— В Трелл… очень мало воды, — запинаясь, добавила я.
— Ты не умеешь плавать?
Когда я наконец заставила себя посмотреть на Макса, он сдерживал ухмылку удовольствия.
— Обещаю, я не позволю тебе утонуть. Если, конечно, ты не хочешь прыгать.
— Конечно, я прыгну, — сказала я, как будто предполагать обратное было откровенно нелепо. А потом, поскольку я знала, что этот тон голоса означает, что я должна довести дело до конца…