Легкие горят, но я бегу со всех ног.
Колючий холодный воздух дерёт горло.
Вокруг меня — лес.
Такой густой, что света почти нет.
В темноте я едва могу различить мощные корни, что начинаются от стволов деревьев и колосятся по земле.
Витиеватые, закрученные, они вспарывают почву и снова уходят в неё.
Перескакиваю один за другим, молясь, чтобы не споткнуться.
И стоит только об этом подумать, как мыс ботинка цепляется за корень, и я падаю.
Успеваю выставить перед собой ладони, спасая нос. Знатно обдираю кожу.
На глаза наворачиваются слёзы, но поблажки я себе сейчас дать не могу.
Пытаюсь снова вскочить и бежать.
Но не успеваю.
Меня резко переворачиваются на спину, выбивая дух.
— А ты прыткая, хоть Арчи и говорил, что непроходимо тупая. — тёмные глаза Циниана кажутся двумя зияющими дырами на лице. — Зря я медлил. Больше не буду.
Ощущаю укол на груди, опускаю взгляд.
Сглатываю сухим горлом.
Циниан приставил нож к моему сердцу.
— Сегодня тебе никто не поможет, — усмехается он. — Даже дракон.
Закрываю глаза и вспоминаю свой сон.
Ведь сейчас я проживаю его наяву.
Тот же лес. Та же смертельная опасность. Вот только глаза — другие. А так хотелось бы сейчас увидеть те самые, хотя бы в последний раз.
Но на этот раз Тейран не успевает.
В руках Циниана блестит острое лезвие ножа.
Один быстрый взмах и сильный, точный удар, который запускает по моему телу агонию.
Адскую, разрывающую боль, идущую прямо от сердца.
Я не могу сделать ни вдох, ни выдох.
Время замирает и концентрируется в одной точке — в эпицентре моей боли.
Она такая необъятная, всепоглощающая, что я не могу думать ни о чем.
Сжимаю рукоять, хватаясь за нее взмокшими ладонями.
Держусь, словно на спасательную соломинку.
На что надеюсь, правда, не знаю.
Моих сил не хватает даже на то, чтобы выдернуть сталь из раны.
Воздух частыми, больными толчками выходит из тела.
Словно навсегда покидает меня.
Хотя так и есть.
Краски меркнут. Я почти ничего не вижу.
Боль заслонила собой все.
Остается только закрыть глаза и переждать последние мгновения.
Не знаю, что обычно видят перед смертью? Туннель? Свет?
Вокруг меня темнота.
И тело словно утягивает в бездну, бесконечную пустоту.
Мне жаль. Жаль, что я слишком поздно поняла и приняла новый мир…
С трудом разлепляю ресницы.
Последним, что вижу, становится настоящее чудо.
Казалось, за последнее время лимит чудес исчерпан.
Однако, последнее видение действительно впечатляет.
Ревущий, связанный магией и бьющийся в агонии Тейран.
Как он здесь оказался? Очередная подлая ловушка, понимаю я, глядя на усмехающегося Арчи, стоящего рядом.
Секунда.
И тело Тейрана словно трещит по швам, трескается, трансформируется.
Его камзол просто сползает с тела, повисает ненужной тряпкой. Потому что перед нами уже не человек.
Дракон. Настоящий. Огромный. Древний чёрный монстр.
Из ноздрей валит дым. Глаза пылают яростью. Циниан бросает в него одно за другим заклинания.
Но дракон этого даже не замечает. Вся магия отскакивает от него, не причиняя вреда.
Уайлвуд, понимая всю бесполезность своих действий, в ужасе бросается прочь.
Но это его не спасает.
Дракон расправляет крылья и одним мощным поворотом шеи достаёт до Циниана и обезглавливает его.
Раздается страшный рёв, а затем из пасти дракона вырывается обжигающее пламя, унося с собой все живое.
Что ж, по крайней мере я отомщена.
Напоследок улыбаюсь Тейрану-дракону и закрываю глаза навсегда.
***
Огонь выжигает внутренности, рвётся на волю.
Спалить, сжечь, растоптать, чтобы не осталось живого места на этой земле!
Земле, на которой больше нет моей единственной.
Моей истинной.
Моей Арианы.
В отчаянии скребу когтями землю.
Огонь вырывается из пасти, стекает по крыльям и накрывает испепеляющим пламенем.
И я хочу сгореть в нем, чтобы не чувствовать этой боли.
Я прошу об этом Творцов.
И получаю ответ.
Пи-пи-пи…
Какой противный звук, словно кто-то совсем рядом мучает комара.
Хотя, откуда в Академии комары?
Впрочем, почему нет? То, что я их не видела, еще не означает, что их тут нет.
С трудом поднимаю отяжелевшие веки.
Окружающая картинка расплывается, но знакомых очертаний я не угадываю.
Странное какое-то место.
Где я?
Лежу в незнакомой комнате. По правую и левую руку — стены — выкрашены светлой краской, белый потолок. Напротив — прозрачная стена из стекла, посередине — приоткрытая дверь.
И запах. Такой противный и знакомый одновременно.
Точно — больница!
К тому же не целительский корпус миссис Тиж, а именно что настоящая больница.
Точнее, реанимация. Потому что вся рука опутана проводками, идущими к монитору — от них и идет звук.
Резко сажусь на кровати, в голове стучит один вопрос.
Кто я?
Ариана… Ира…
Твою ж налево!
Проводки отскакивают от меня из-за резкого подъема, голова кружится и в глазах темнеет.
Пищащий звук перерастает в оглушающе противный и вдруг в комнату вваливаются люди в белых халатах: сначала женщина, потом и мужчина.
— Доктор, она пришла в себя! — по голосу медсестры явно слышно, в каком она шоке.
Знали бы они, в каком я.
Вокруг моей койки разворачивается суета, меня осматривают, сверяют какие-то показания.
А у меня в голове каша. Все переплелось. Тот мир, и этот. Хотя, как теперь понять?
— Помнишь, как тебя зовут? Как здесь оказалась? — в ответ лишь хлопаю глазами. Что сказать? Сама не знаю.
Спустя некоторое время суета сворачивается, а я, видимо под действием лекарств, засыпаю.
Несколько дней так и проходит, пока я не начинаю чувствовать себя лучше. Могу говорить, отвечать на какие-то вопросы.
Что ж, я снова Ира.
Хотя с каждым днём уверенность, что я была в Шаайриссии, меркнет.
Реальность — вот она, здесь и сейчас. В шуме ветра за окном, срывающим пожелтевшие листья с деревьев, в барабанящих каплях дождя. На улице господствует осень. А у меня в душе — зима.
Ощущение, что все мои чувства застывают.
Первые дни боль от того, что возможно я всего лишь видела яркий сон, такая нестерпимая, что зашкаливают датчики на мониторе, который до сих пор контролирует мое состояние.
Второй раз меня накрывает оттого, что я вдруг осознаю — а был ли Тейран? Мой дракон. Сердце сжимается от тоски так, что хочется выть.
Не может же все это быть сном! Не может!
Снова пищит монитор, прибегает сестра.
Укол и я сплю, спокойно и беспросветно.
В один из дней, когда меня переводят в обычную палату, ко мне приходит посетитель.
Высокий, рыжеволосый парень. Волосы слегка мокрые от дождя, а куртка, поверх которой накинут халат, расстегнута.
В руках — шуршащий пакет, который он тут же ставит на стол, рядом с моей кроватью.
— Привет, малая, — улыбается широкой улыбкой парень, — как жизнь?
— Л-лешка, — неуверенно протягиваю я.
— Вспомнила! — расплывается в улыбке друг. — А меня пугали, что забыла!
— Нет, как же я могла, — мои губы сама по себе трогает улыбка. Как же я по нему соскучилась!
— Ну и напугала ты меня тогда, месяц назад, — Лешка отодвигает уголок одеяла, которым я накрыта, и садится на краешек кровати.
Я уже в курсе — в коме я провела около месяца.
— Я, конечно, и сам не сразу оклемался, но тебя приложило знатно.
Ну да, мое состояние — следствие черепно-мозговой травмы в результате падения с лестницы. Так сказали мне врачи.
— Ты ж это, малая, помнишь, че произошло перед тем, как ты упала и отключилась?
— Смутно, — честно признаюсь я. Помню каких-то людей, что гнались за мной, но смутно.
Вообще, вся моя жизнь до комы — в моих воспоминаниях лишь мутный комок.
И только Академия — яркое пятно. Настолько, что больно.