Иванна. — Несите тарелки, я вас догоню.
Глава 28
Ива
Я стираю с лица улыбку, как только Пожарский покидает кухню, оставляя после себя шлейф волнующего аромата и мои разбитые мечты.
Прикрываю глаза. Внутренний апокалипсис начинает набирать обороты похуже любой войны.
Я бы хотела не думать о том, какой он роскошный взрослый мужчина, но не могу себе запретить. Это сложно. Я влипла в него, как муха в мёд. И чем больше сопротивляюсь, тем глубже засасывает…
В отличие от меня, сопливой студентки, Пожарский четко знает свои желания и потребности, уверен в собственных силах и видит цель, к которой идет. А вот я…
Я в очередной раз запуталась.
На мгновение поверила, что понравилась ему. Как человек, а не однодневка для случайной связи.
Боже, что на меня нашло?
«В меня влюбляться не стоит. Я могу не оправдать доверия. Просто расслабься и наслаждайся сегодняшним вечером…»
Расслабишься тут. Как же.
Это ж надо было придумать такую чушь!
Знал бы профессор Тихонов, какую откровенную цитату я к нему приплела — отчислил бы из университета!
А если честно, то всё внутри горит и сжимается от обиды. Не хочется становиться куклой, которую завтра вышвырнут по ненадобности.
Как я это переживу?
Я уже привязалась к нему. С каждой новой секундой Макс нравится мне всё больше и больше. Не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Не хочу, чтобы мы расставались.
Чер-р-рт! О чем я, наивная, думаю?
Вот вроде бы живешь, ни о чем не подозревая, а потом бац!
Одна нечаянная встреча. Всего один взгляд. Одно прикосновение. Один вдох. Первый поцелуй и всё… Тебя коротит, как от пронзающего разряда тока. И ты не думаешь, какой была эта встреча в начале. Ты желаешь продолжения.
Кажется, что этот человек — весь твой внутренний мир. Часть тебя самой. Отражение твоей души. Будто ты знаешь его не день и не два, а всю сознательную жизнь. Несколько жизней.
Кто-то скажет, так не бывает. Вспомни, с чего всё началось! Ты глупая, наивная дурочка!
А я не хочу возвращаться в прошлое. Мне нравится здесь и сейчас…
Нравится, как он с интересом смотрит на меня. Как прикасается. Как жарко целует мои губы и тело. Как делится со мной чем-то запретным и невероятным…
Я никогда не испытывала подобного. А Макс словно знает, чего я хочу, и дарит мне эти ощущения…
Дарит молодой неопытной девочке иллюзию счастья…
— Ива? Тебе помочь?
Долетевший из гостиной голос Пожарского вынуждает очнуться и рвануть на себя ящик со столовыми приборами.
Под лязг подпрыгнувшего серебра хватаюсь за ножи с вилками. Мизинец обжигает, точно его рассекает острым лезвием. Выдёргиваю руку из ящика — по ребру ладони струится кровь.
— Не нужно! — выкрикиваю, нервно принимаясь открывать шкафчик за шкафчиком в поисках мини-аптечки.
Черт возьми, где она может быть?
Что ж я такая нескладная рядом с ним?
— Где этот чертов пластырь? — шиплю я и тут же вздрагиваю от неожиданно прозвучавшего за спиной вопроса:
— Всё в порядке?
— Да! — Оборачиваюсь лицом к хозяину дома, инстинктивно зажимая мизинец в кулаке.
Пожарский сразу чует неладное.
— Что там? — спрашивает и сверлит прищуренным взглядом мои дрожащие руки.
— Где? — Губы дергаются в глупой улыбке.
— Ива… — Макс с усталым вздохом закатывает глаза, подходя ко мне ближе.
Кожей чувствую его раздражение, но скулить по поводу пореза я точно не собираюсь, как и подчиняться каждой его команде.
Чего он вообще прицепился ко мне? Не оправдывающий доверия…
— Ах, вы об этом? — акцентировано разъединяю кулаки, опуская руки по швам. — Так. Ерунда. До свадьбы заживет, — делано усмехаюсь я, вспоминая его наставления, и желание достать Пожарского до печенок выходит на первый план.
— Иванна! — Макс Андреевич рявкает, теряя всякое терпение.
От его тона сердце уходит в пятки, и я невольно сглатываю, но сразу же беру себя в руки.
— Порезалась! — издаю шумный вздох. — Ничего критичного не случилось.
— Покажи.
— Лучше принесите мне перекись.
— Руку покажи, — настойчиво требует.
— И пластырь дайте, — добавляю, не реагируя на его протянутую ладонь. — Дальше я справлюсь сама.
— Не беси меня, в противном случае вызову скорую, и тебя осмотрит врач, — Пожарский понижает голос, чтобы подчеркнуть своё доминирующее положение.
Ещё бы отсосать предложил!
«Какая, к черту, скорая?» — мои глаза расширяются как два огромных блюдца. Вспыхивают азартом.
— Из-за этого? — демонстративно протягиваю к его любопытному носу окровавленный мизинец, вытянув его ногтем вверх.
Андреевич неожиданно застывает, пялясь не на палец, а в мои бессовестные глаза. Как-то нервно сглатывает, а затем напрягает скулы настолько, что под натянутой кожей вздуваются желваки. Мне хочется нервно заржать. Я впервые сожалею, что не порезала средний палец. Вот, блин…
— Если я решу вызвать к тебе врача, значит так и будет. Ясно? — осторожно взяв меня за запястье, внимательно рассматривает порез. — Болит?
О-о-о, бож-ж-же…
Грохнуться перед ним в обморок, что ли? С чего такая забота?
Решил переосмыслить взгляды на жизнь? Ну, окей. Тогда я тоже воспользуюсь ситуацией.
— М-м-м… Очень сильно болит, — выстанываю вялым голосом, изображая страдальческое выражение лица. — Голова так и кружится. И подташнивает. Аж в глазах темнеет. Порезала до кости. Мясо видите, Монстр Андреевич? Лезет наружу. Видите?!
Качнувшись, провоцирую мужчину поймать меня в объятия.
— Мясо, говоришь? — цедит он, сдавливая меня своими стальными ручищами так плотно, что между ребрами возникает резкая боль. Взвизгиваю и замираю вместе с ним.
Глава 29
Макс
Зараза мелкая!
Палец бы ей оторвать, вот тогда бы я увидел мясо.
Какая пчела её укусила?
И, главное, почему???
Куда подевалась прежняя застенчивая, милая девочка?
Не давая времени опомниться, разворачиваю паршивку спиной к себе. Грубо подталкиваю к раковине, вынуждая Иву лечь грудью на мраморную мойку. Будем «мясо» лечить.
— Актриса погорелого театра, млять… — рычу, вжимаясь в её аппетитную задницу своим пахом.
— Перекись дадите, Монстр Андреевич? — язвит она, звонко хихикая.
От игривых ноток её голоса закипает кровь. Тлеющий азарт в груди вспыхивает с новой силой. Будоражит и заставляет мою крышу потихоньку съезжать.
— У меня есть кое-что получше.
— Кровь неопытных девственниц вы случайно не пьете?
— Предпочитаю на кол их сажать, — выцеживаю, скользя рукой по хрупким спинным позвонкам, а затем мягко обхватываю ладонью девичью шею. Сжимаю под подбородком.
Нервно хохотнув, Ива замирает, почувствовав через боксеры давление моих пальцев на отверстие ануса.
— Что вы… делаете? — сжимается в испуге.
— Выпороть бы тебя, да попа мелкая. Как у воробья колено…
— Нормальная у меня попа! Извращенец… — Девчонка дёргается.
Вдавливаю палец глубже. Желание протиснуться туда