Она моргала, отбросив волосы назад на плечи, заправила их за уши. Себастьян смотрел, очарованный простым, почти детским жестом, наблюдая, как стеснение после сна ушло из ее глаз и она, прищурившись, посмотрела на него.
— Гости внизу. Как я понимаю, вы не хотите оставлять меня одну в моей спальне, милорд? — спросила она, приподняв подбородок. — Или сон посреди дня тоже противоречит респектабельному поведению?
— Простите, миссис Джордж. — Херрод снова выглянул из-за спины Себастьяна. — Лорд Райтсли и я оставим вас…
Себастьян улыбнулся и, подойдя к кровати, остановился в ногах.
— Вы верите, что я беспокоился о вас?
Она недоверчиво фыркнула:
— Нет. — И вдруг, внезапно осознав всю нелепость ситуации: себя, полуодетую в постели, и его, стоящего всего в нескольких шагах от нее, — она съежилась. — Отвернитесь.
Внимание Себастьяна приковали распущенные волосы, затем он заметил кружевную оборку ее ночной сорочки, которая выглядывала из-под одеяла и обрамляла ее шею и запястья. Наконец, лиловое покрывало, которое закрывало ее всю от груди до кончиков пальцев ног.
— Слишком поздно, — сказал он. — Я думаю, я уже скомпрометирован.
Херрод вежливо кашлянул, стоя у дверей.
— О, ради Бога! — воскликнула Лия.
Затем потянулась и бросила подушку в Себастьяна.
— Я рад видеть, что вы не окончательно лишились сил, — сказал он.
Его взгляд проследил траекторию подушки, которая пролетела в шаге от него и теперь лежала подле его левой ноги. И снова посмотрел на Лию.
— Я думал, вы заболели.
Мог ли он слышать, как скрипнули ее зубы?
— Нет.
— Вы уверены? Ваше лицо горит. Может быть, мне стоит положить ладонь на ваш лоб и проверить, нет ли у вас температуры…
— Херрод…
Хотя она обращалась к слуге, но разъяренно глядела на Себастьяна.
— Да, миссис Джордж.
На этот раз дворецкий на самом деле взял Себастьяна за локоть.
— Мы скоро увидим вас, да? — спросил Себастьян, пока дворецкий выпроваживал его в коридор.
Еще одна подушка ударилась о его колено.
— Это уже лучше, — комментировал он. — Вы действительно поправляетесь…
Херрод захлопнул дверь и отпустит его руку.
— Ваша светлость, вы позволите мне проводить вас в Розовый салон?
Тонкий налет вежливости не мог скрыть его недовольство.
— Нет, благодарю. Я знаю дорогу.
Себастьян пошел по коридору, сознавая, что Херрод следует за ним по пятам. Когда он спускался по лестнице, то встретил миссис Майер, леди Эллиот и горничную, которые поднимались наверх.
— О, это вы, милорд, — воскликнула миссис Майер. — Слуги видели миссис Джордж? Как она?
Вздохнув, он кивнул:
— Прекрасно, как и ожидалось. Я боюсь, вы были правы в своих предположениях, миссис Майер. Горе…
— О, бедняжка!
Леди Эллиот надула губы.
— Что ж, вернемся в салон и продолжим приготовления к tableaux vivants, — предложил Себастьян. — Может быть, миссис Джордж вскоре присоединится к нам. И будет рада видеть, как мы преуспели.
Вместе они снова спустились вниз, миссис Майер пробормотала:
— Так жаль миссис Джордж! Бедняжка!
Было что-то особенное в том, что ее разбудил голос лорда Райтсли. Это избавило Лию от усталости на весь оставшийся день, хотя она проспала всего несколько часов.
Когда наступил вечер, и пришло время для послеобеденных развлечений, она с радостью провела всех гостей в сад.
На вершине холма, где склон образовывал ровную площадку, слуги прямо на земле расстелили одеяла и разбросали подушки. Один лакей стоял у ведерка с шампанским. На другой стороне располагался низкий стол, на котором возвышался предмет, который и должен был стать главным развлечением в этот вечер, — телескоп.
Лия испробовала его лишь несколько раз после того, как приобрела в Лондоне еще до приема. И очень хотела снова посмотреть на звезды, надеясь, что среди гостей найдется кто-то, кто лучше ее знает, как обращаться с этим инструментом.
Поставив лампу на стол рядом с телескопом, она повернулась к гостям. Сегодня она была без вуали. Но было так темно, что даже без нее можно было с трудом разглядеть ее лицо. И хотя дом, стоявший вдалеке, был освещен, и лампы горели с двух сторон одеяла, под бархатом ночного неба видны были лишь силуэты гостей.
Лия улыбнулась и потушила свою лампу, оставив свет лишь у слуги на дальней стороне поляны. Кто-то посреди группы жалобно заскулил. Миссис Майер, возможно, была более чувствительна, чем невинная мисс Петтигру, а что касается леди Эллиот, то Лия сомневалась, что она закричит, даже если с неба ей на голову упадет летучая мышь.
В темноте послышался голос лорда Райтсли:
— О да, астрономия. Я совсем забыл, как Йен любил смотреть на звезды.
Лия невозмутимо добавила:
— Это было одно из его любимых занятий. — Подняв голову, она медленно оглядела небосвод. — Я помню, как вы приходили сюда и часами лежали на траве. Йен называл каждое созвездие, перечисляя одно за другим, и рассказывал так, что я забывала о красоте, внимая истории.
Это было то, о чем она мечтала сейчас, хотя мужчина рядом с ней существовал только в ее воображении и не имел имени. Его лицо оставалось невидимым в темноте. Иногда она думала, появится ли в ее жизни кто-то после Йена, и сомневалась, что сможет настолько поверить другому мужчине, чтобы тратить на него душевные силы.
— Мистер Данлоп, миссис Томпсон, — сказала Лия, — вы хотите первыми подойти к телескопу?
Вскоре каждый поднялся с травы, некоторые с бокалами шампанского в руках. Темные силуэты голов мистера Данлопа и миссис Томпсон склонились к телескопу.
Лия поджала ноги, спрятала их под юбку и прилегла на подушках рядом с цветником. Это было ее любимое место в Линли-Парке, где она обожала бывать по вечерам. С вершины холма было видно озеро, звезды и луна отражались на его перламутровой поверхности. И пока дым и туман кружили над Лондоном, здесь воздух был прозрачен и свеж. Дышалось легко, и каждая звезда была видна невооруженным глазом, даже без телескопа.
Поблизости она слышала спор леди Эллиот и ее супруга о названии какого-то созвездия, сформированного группой звезд, которое как россыпь бриллиантов повисло над озером. Лия сделала глоток шампанского и тихо вздохнула.
Да, это именно то, чего она хотела. Лие хотелось скрасить свое одиночество, привлечь других людей к своим развлечениям. Именно поэтому она устроила этот прием. Она хотела развеяться. Просто ради развлечения. И насладиться свободой выбора, думая о том, что сулит ей будущее, хотя она все еще носит траур как дань памяти умершему мужу.