они достигли вершины, то столкнулись с еще одним препятствием: сквозь купол центрального здания внутрь попасть было нельзя.
— Почему бы тебе одной не просочиться туда? — предложил Сейвен. — Тебе это не составит труда.
— Это только так кажется, — ответила Разиель. — Мне необходимо твое присутствие. Нужен твой взгляд.
— Вон, посмотри, — Сейвен указал на флагшток, торчащий у кромки верхового этажа. — Высади меня там, а сама проникай. Я подожду снаружи.
На гладкой трубе сидеть было не очень-то удобно, но выбора не оставалось. Одной рукой он крепко сжимал флагшток, другой уперся в стекло купола, и пристально следил за Разиель, просочившейся сквозь преграду. Она бегло осмотрела пустой кабинет и, оглянувшись на Сейвена, просунула голову сквозь дверь коридора, но и там оказалось пусто.
Они повторили маневр с другой стороны и, после равного неуспеха, решили спуститься.
— Видимо, ушел уже, — предположил Сейвен с облегчением чувствуя твердую почву под ногами. — Пошли в лазарет к Енисею. Может там.
— А давай я тебя еще раз на руки возьму?
— Зачем это?
— Так. Так быстрее будет, — нерешительно пояснила Разиель, на что Сейвен неодобрительно хмыкнул. — Я просто хочу сберечь наше время.
— Послушай. Хватит. Не злоупотребляй своим состоянием.
— Ладно-ладно, — согласилась она и даже зашагала рядом. — Только не нервничай.
Спустя короткое молчание она заговорила вновь:
— Знаешь, мне кажется, что я начинаю больше понимать твое состояние. Его природу. Мне все еще не ясны причины, приведшие к этому, но…
— А вот мне как раз наоборот четко видны причины.
— М?
— Айро, конечно. Айро и моншер случай. А если копнуть глубже, то Крайтер и ты. Нет, я никого не виню. Потому как в таком случае обвинения можно начинать с меня. Или Дейта. Не выбери он меня как убийцу твоего отца, Айро не попала б в мою голову, я бы не угодил в Зыбучую, где меня бы не пытали бессонницей. Но, не угоди ты в тюрьму, Крайтер не прибег бы к такому… Такому изощренному методу твоего вызволения.
— Да, пожалуй, это можно назвать причиной, приведшей нас ко всему этому, — и Разиель красноречиво обвела застывший мир руками. — Но это то, что очевидно. Куда интереснее было бы знать наверняка, отчего Айро материализовалась. Почему для нее ментальная плоскость сменилась вещественной. Я склонна полагать, что она приняла твою бессонницу за сон. Твой мозг обманул ее и она поверила.
— Так же как гениза пытается обмануть наших?
— Почти. Гениза и ментальности действуют в своем пространстве, отражением которого для живых остается сон. Сон как смотровая площадка, с которой можно видеть другой берег. Смерть же это мостик, переброшенный от вещественного мира к миру генизы. Но ты… Ты, будучи живым, ухитрился попасть в ментальную плоскость, место, где материального быть не должно. Твое состояния смесь двух свойств. А если еще точнее — внедрение физических свойств в ментальную среду. Вот посмотри на меня: я чистая ментальность. Я умею летать, проделывать всякие штуки со своим аморфным телом. Для меня даже предметы не существуют. И не проваливаюсь я под землю только потому, что там гениза, которая меня выталкивает. А вот с тобой взаимодействую, что подтверждает твою ментальную составляющую. Но вместе с тем ты сохраняешь физические свойства. Предметы для тебя все столь же реальны и даже воздух, посмотри! Ты рассекаешь его.
— Я думал, что просто ускоряюсь вот и все.
— И это еще одно подтверждение моей теории. Время одинаково везде, а вот скорость процессов разная. Об этом еще Енисей говорил. Выходит, что местные законы не действуют на тебя.
Сейвен вдруг остановился, пораженный внезапной догадкой.
— Мне это напомнило кое-кого, только в точности до наоборот.
— Ты имеешь в виду мою мать? Я тоже думала о ней — сходство есть. Правда, диаметральное…
— Ага. И пользы от моего положения никакого. Я помню как Крайтер, при всей своей расфуфыренности не смог одолеть ее. А я? Чего могу я?
— Ты, — Разиель взяла его за плечи и внимательно посмотрела в глаза. — Ты чудо, Сейв. Ты ключ к нашему избавлению от гнета Земли. Я, правда, еще не знаю, как воспользоваться этой твоей особенностью.
Она выпустила его из рук, и они продолжили путь.
— Притом, — продолжила Разиель тише прежнего. — Я обязана тебе жизнью.
Сейвен промолчал и задумался. Ему припомнилось яркое сражение между Крайтером и Айро-старшей за генизу Вербарии. И особенно последний аккорд, когда мать и дочь слились воедино, растаяв без следа. «Они стали такими в результате расщепления исходной ментальности. Той, что сберег Делио Флаби. А воссоединение все нейтрализовало. Если так, то встает вопрос: что нейтрализует меня?»
— Ты сравнила смерть с переправой, — произнес Сейвен, когда они уже приблизились к двери лазарета. — Мостиком между разными существованиями. А мне вот представляется насос. Эдакий клапан, по которому биоэфир откачивается из одной бочки в другую. А я как соринка в этом клапане. Застрял. И создаю затор. И ты — первая кого я остановил.
— Скорее как паромщик на переправе…
— Нет, послушай. Я мусор в этом клапане. Собирающий другие соринки, как ты. А что будет, если клапан напрочь закупорится? Если я своим… Э-э-э… Существованием остановлю этот поток? Что тогда произойдет?
— Я не думала об этом.
— А вот подумай. И еще над тем, откуда Айро могла взяться здесь.
Не дожидаясь ответа, Сейвен потянул за ручку и открыл дверь.
Народу в лазарете столпилось много. Все они замерли у одной из коек в каких-то скрюченных и напряженных позах. Вон широкая спина Моргота, занесенный над головой кулак Зака, Лейла с… «Надорванным халатом?» Она неподвижно восседала на полу, будто бы отброшенная ударом. В противоположном углу от гурьбы над предметным столом склонился Енисей. Кажется, он готовил инъекцию.
Все как один сияли голубой аурой, уходящей тоненькими корешками в землю. Общий свет их ментальностей был крепок настолько, что стены кабинета мерцали. Но сквозь тонкое сияние пробивалось что-то землисто коричневое.
— Кажется, мы нашли Олафа, — тихо произнес Сейвен и подошел к изножью койки. — Точно. Только посмотри не него.
Разиель подлетела и сдавленно вскрикнула. Тело Олафа покрывала бурое месиво, напоминающее гноище жирных червей.
— Это он? — Сейвен наклонился и разглядел как всякий грязно-коричневой изгиб червячка состоял из куда более тонких линий. — Он. Струны. Изолирован. Посмотри, его ментальность перенаправлена в него самого же. Гениза его отвергла? Или что?
— Не знаю, — с дрожью в голосе отозвалась Разиель. — Я не знаю что это.
— Ну, это Олаф и его ментальность, по всей видимости. А, судя по нашим товарищам, в действительности с ним приключилось буйство. Смотри, как они пытаются сдержать его. Хм. Он превратился