Глаза девушки постоянно оставались в тени, и лишь обольстительная улыбка время от времени проявлялась в случайно скользящем луче прожектора. Она танцевала, наслаждаясь собой и даря наслаждение тем, кто хотел полюбоваться ее танцем. А такие, несомненно, нашлись.
– Хороша! – не стал отрицать очевидного Костя. – А почему ты еще здесь, а не там наверху?
Зимин загадочно улыбнулся:
– Зачем портить момент, когда подловил Терпсихору за любимым занятием?
– Ишь ты, – хмыкнул Лисовский, а затем сопоставил в уме кое-что и прищурился, внимательно так.
Было сейчас что-то такое на лице его друга, на лице и во взгляде.
– Знаешь ее? – проницательности Кости можно было позавидовать.
– Еще как знаю! – теперь улыбка Стаса стала откровенно плотоядной.
– Хм… танцы, знакомства, ночное рандеву… Так это та самая?! Которая тебе чаевые с утра оставила?
– Она, – подтвердил Стас. – И вот мне интересно, как бы ты расценил подобное совпадение, мой соприкасающийся с тонкими материями друг? Уж не судьба ли это, м?
Лисовский собрался было разнести в пух и прах столь притянутую за уши теорию, но одного взгляда на друга стало достаточно, чтобы понять – он просто смеется. Стас же, убедившись, что нужный эффект произведен, продолжил веселиться:
– Подожди возмущаться, кто не далее чем несколько часов назад расспрашивал меня на тему веры в возвышенные чувства и романы, как на страницах классиков? Это тебе, конечно, не Шекспир и даже не Боккаччо… хотя, – Зимин припомнил бессонную ночь с неутомимой пантерой и, ухмыльнувшись, закончил: – последний где-то рядом. Вот тебе и жизнь, как есть, и страстишки, и даже флер романтики можно обнаружить. Если поискать. Ну чем не книжный сюжет?
– Ничем, – фыркнул Костя.
– Это ты зря, – Стас облокотился на лестничные перила, вновь возвращаясь к любованию на гибкую фигурку танцующей девушки. – Окажись среди нас писатель, он бы с тобой не согласился. Говорят, все самые невероятные истории, как раз невыдуманные.
– Нам еще только писателей не хватало для полного шапито, – пробурчал Лисовский, пристраиваясь рядом и тоже не отказывая себе в удовольствии от просмотра. – Почему Терпсихора?
– А разве нет?
Костя улыбнулся, скосив глаз на одухотворенную моську друга. Давненько он не видел его таким… ну вот когда у человека действительно в душе будто свет загорается. Танцовщица и правда сумела затронуть тонкие струнки внутри Стаса, и не просто затронуть – похоже, даже сыграть. И судя по всему, мелодия Зимину пришлась весьма по вкусу.
– К тому же это ее профессия, так что…
– О как, значит, к совместным танцам вы подошли со всей ответственностью. Надо полагать, испытания ты прошел достойно, – не удержался от ехидцы рыжий Лис.
– Уймись.
– Ладно-ладно, как скажешь, – посмеиваясь, покладисто согласился Костя.
Вообще, к женщинам Стас всегда относился с уважением, а вкупе с его природным обаянием, легкостью в общении и умением найти подход даже к античной статуе, прекрасные представительницы человечества оставались вполне всем довольны. То есть, несмотря на количество увлечений, Зимин никогда не позволял себе грубо о ком-то отзываться, хвалиться победами, вести счет или обсуждать подробности. Не присуще ему было и циничное отношение потребителя. Поэтому позитив и восхищение во взгляде, в принципе, были не в диковинку, а вот то, что Костя разглядел на более глубоком уровне, – такое случалось нечасто.
– Неожиданно, – вырвалось у него, когда к девушке шагнул высокий турок, – хоть и закономерно. Похоже, не все решили дожидаться на берегу.
Зимин помрачнел и молча наблюдал за развитием событий. Подпустить слишком близко, Женя не подпустила, но и не отталкивала. Сложилось впечатление, что нарисовавшийся поклонник ей и знаком, и в целом приятен. И пусть в тот памятный вечер Зимину она позволяла в танце большее, самодовольного ликования он не испытывал. Да что там, представшее зрелище откровенно бесило!
– Ну брось, – хлопнул по плечу друга Костя. – Пойди и перехвати, делов-то. Помнишь, что мне говорил? Я тоже не сомневаюсь в твоей победе в сражении за сердце леди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Нет! – хмуриться Стас перестал, во взгляде появилась задумчивость. – У нас были другие планы, и Мехмет ждет. Погнали.
– Ты прав, я уже и забыл. В самом деле, пусть развлекается. Еще не хватало конкурировать с каким-то обслуживающе-развлекательным персоналом… э-э-э, или не обслуживающим, – свернул пропитанную энтузиазмом речь Костя.
К танцующей парочке подошел Селим, представленный друзьям ранее как хозяин и яхты, и грандиозного банкета на дохренальон персон. И было очевидно, что держатся они на равных, то есть так неудачно всплывший турок явно из круга его приближенных. Значит, и по статусу не уступает. И здесь уже начиналась игра по-крупному. Своеобразный вызов, когда не получится прикрыться тем, что соперничать за внимание неразборчивой в связях дамы как-то ниже достоинства.
В поле зрения ребят попали двое новеньких – девушка и еще один мужчина, но рассмотреть их не удалось. И музыка, а вместе с ней и освещение давно сменились, вся компания оказалась в сумраке, лишь изредка подсвечиваемая скользящими цветными пятнами.
– Любопытный поворот, – пробормотал Стас.
– Селим – отличный мужик, – вздохнул Костя, – и к Мехмету, как я понял, близок. Стоит она того?
Глаза Зимина загадочно блеснули в неверном свете.
– Поехали, хватит фигней страдать.
– Ну, я так и понял, – хмыкнул Лисовский и, предвкушая обещанные развлечения, отправился за решительно шагающим другом.
Что конкретно он понял, озвучивать Костя не стал, но не сомневался – нынешнее тактическое отступление не имеет ничего общего с признанием поражения. Он бы и сам в подобной ситуации ни за что не сдался. Танцовщица зацепила Стасона – факт, а трудная добыча только распаляет инстинкты.
Так что… Una vita – una possibilità[12].
Глава 15
– И не жалко тебе султана? – тихонько полюбопытствовала Алена, пользуясь всеобщим гомоном и тем, что мужчины отвлеклись на разговор.
– В смысле? – Женя выглядела рассеянной, словно мыслями была совсем не здесь.
– Я о твоем финальном выходе. Он тебя чуть глазами не съел.
– Вроде ничего особенного…
Алена рассмеялась и, перебив подругу, пояснила:
– Ты не учла специфику подсветки.
– Да? Вот черт, обнаженка в мои планы не входила, – посетовала Афинская, впрочем, не слишком расстроенная.
– До обнаженки не дошло, не волнуйся, но все равно получилось очень волнующе. Поражаюсь, как султан сдержался, когда к тебе шагнул. Думала, руки распускать начнет, а он ничего – стойкий.
Женя улыбнулась:
– Нур проверял меня, если бы почувствовал, что можно – распустил бы, не сомневайся. Надо отдать ему должное, мужчина оказался понятливый, – Женя стрельнула глазками в сторону обсуждаемого Нурсултана.
Тот хоть и беседовал сейчас с другими, взглядом постоянно удерживал Женю в поле своего внимания.
– Доиграешься, – Алена вернулась за столик, где они и сидели ранее, любуясь огненным представлением. – Эти хоть и не кидаются на все, что шевелится, и вообще безукоризненно воспитаны, а все же кровь – южная. Темперамент в карман не засунешь.
Женя проследовала за ней и грациозно уселась на кожаный диванчик.
– Слышала же, у них много партнеров из Евросоюза. Думаю, наш менталитет им хорошо знаком, это тебе не бармены из глухой турецкой деревушки с поведением курортного мачо.
Она отправила в рот арбузный ломтик, зажмурилась от удовольствия. Смешок Ковалевой вынудил ее удивленно приоткрыть один глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Ты продолжай-продолжай, и бедолагу хватит сердечный приступ.
– Что опять не так-то?
– Все так, просто в твоем исполнении невинное поедание фруктов превращается в нечто с рейтингом восемнадцать плюс, отвечаю.
Женя проказливо подмигнула:
– Оно само, я серьезно.
– Не сомневалась даже, – покивала Алена и уже без улыбки закончила: – Я устала.