Облизнув губы, она улыбнулась так отчаянно, что мужчина сбился с шага.
– Э-э-э… это что сейчас было? – осторожно уточнила Алена.
Беспечно пожимая плечами, Афинская честно призналась:
– Танцевать пойду, других вариантов не остается.
И вот если бы на ее месте был кто-то другой, подобный ответ не стал бы исчерпывающим. А так… Алене осталось лишь руками развести и посочувствовать всем, кто имел виды на ее подругу. Этой ночью, можно не сомневаться, Золушка стопчет башмачки в кровь, но ни одному принцу ничегошеньки не обломится. Султанским шехзаде – тоже.
* * *
– Давай-давай, ну! – неслось отовсюду на мешанине англо-русско-турецкого.
Как выяснилось, совместный досуг, азарт и горячительные напитки прекрасно способствуют ликвидации языковых барьеров, стимулируют взаимопонимание и напрочь сносят социокультурные границы.
Прогнувшись в пояснице и пригибая колени, Стас таки сумел в очередной раз проскользнуть под натянутым горящим шнуром и не зацепить его. Со стороны зрителей послышались одобрительные крики и свист. Следом за ним прошел Мехмет, лишь слегка подпалив рубашку. Гремела музыка, всем было весело и хорошо.
Когда пылающий предмет одновременно и развлечений, и соревнований опустили еще ниже, Зимин поднял ладони вверх:
– Все, я пас!
– Фигня-война! – Костя перевязал бандану на запястье и, картинно смахнув с себя пылинки, танцующей походкой направился покорять сердца присутствующих гостей.
Именно так можно было охарактеризовать его выступление и ничуть не погрешить против истины. Если сначала он просто пританцовывал около пылающей веревки, а потом весьма артистично делал вид, что не знает, как к ней подступиться, то потом, все так же двигаясь в ритм с музыкой, вдруг резко откинулся назад, перетекая в мостик.
Палуба взорвалась восхищенными аплодисментами. Диджей за пультом трещал без умолку что-то восторженное и, словно уловив настрой Лисовского, миксовал такие треки, что сейчас здесь даже статуи начали бы подрыгивать конечностями.
Костя же, провернув несколько неуловимо быстрых асан с телом, уже приплясывал по другую сторону от огненной черты. И останавливаться на этом явно не собирался. Вновь недолгая разминка в лайтовом режиме для разогрева публики. Шаг вперед, затем резкая смена положения ног в прыжке, и снова аналогичное действие. Руки живут своей жизнью, но не отвлекают от главного шоу – он сам будто весь стал непоседливым огоньком, когда ни одна часть тела не может оставаться в покое. С рыжими, взъерошенными в художественном беспорядке волосами, озорным блеском в глазах и хитрой улыбкой Лисовский казался как минимум родственником самому яркому из элементалей, решившим станцевать в ночи.
Из упора лежа он перенес вес тела на одну руку. Вытянулся в струнку, шаг вперед и назад под углом, подобрал ноги, развернулся и повторил. Тут же выпрямился без каких-либо видимых усилий, помахал руками, прокачивая толпу и требуя поддержки. Прикинулся, будто на этом все и он сомневается, стоит ли продолжать. А дождавшись ободрительных воплей, ухмыльнулся и провел серию самых ярких движений из брейк-данса.
И все это выглядело так органично и заразительно, словно он каждый день вот так крутится на голове среди кучи незнакомого народа и закидывает ноги за уши под самыми невероятными углами. Вскоре за свистом и улюлюканьем на освещенный огнями пятачок палубы начали подтягиваться другие ребята, оказалось, что по паре-тройке акробатических фигур знают многие. Стихийно организовавшийся баттл был встречен на ура.
Здесь смешались все современные стили уличных танцев, их разновидности и направления. И каждого приветствовали бурными аплодисментами, каждому досталась своя толика внимания и признания. Давший импульс этому безумству Лисовский счастливо улыбался, щедро распространяя вокруг себя волны чего-то такого сложноописуемого в рамках приземленных понятий. Да и зачем описывать? Никому бы сейчас и в голову не пришло заниматься анализом, с лихвой хватало того, что люди чувствовали, и это было главным.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Потому что одно дело стоять, сидеть, лежать и просто пользоваться доступным комфортом, – а на этой яхте в последнем недостатка не ощущалось, – и приятно проводить время. Смотреть со стороны за нанятыми аниматорами или теми, кто посмелее, общаясь и оставаясь в зоне своего уютного пространства. И совсем другое – отбросить смущение, перестать зажиматься и позволить телу ощущать ритм, позволить другим смотреть на себя и не беспокоиться хорошо ли ты выглядишь, все ли элементы хореографии у тебя получаются, перестать наконец-то сравнивать себя с другими.
Именно этим состоянием поделился с окружающими Лисовский сегодня ночью. Именно это чувствовали люди, испытывая невероятный прилив бесшабашной легкости и той правильной, умелой свободы, какой нам всем порой не хватает. И это была история не о стертых нормах морали и «танцуй-так-будто-на-тебя-никто-не-смотрит», отнюдь нет. На некоторое время танцплощадка объединила гостей этого праздника, каждый в отдельности чувствовал сразу всех.
Они стали единым организмом, движения которого вписывались в ритм абсолютной гармонии. И если наблюдать со стороны, казалось, будто смотришь заранее спланированный перфоманс, где роли распределены заранее, а посыл автора – будь собой, позволяй себе открыться миру, довериться людям, неси улыбку и радость, стирая иллюзию разобщенности. Магия мгновений длилась недолго, как и бывает у всего самого искреннего, внезапного и настоящего, но каждый уловил этот волшебный момент.
Очень быстро Костя стал чуть ли не звездой вечеринки, хотя он совершенно к этому не стремился и не предпринимал никаких особенных действий. Отчего-то большинство присутствующих теперь считали его «своим человеком», подходили перекинуться парой слов, пожать руку, обняться или вместе выпить. Неосознанно им хотелось еще немного побыть в поле его обаяния и очарования, окунуться в теплую энергетику безусловного принятия жизни. Такой, какая она есть.
– Ради этого стоило послать все в бухгалтерию и, закосячив новый чемодан, оказаться здесь, – улыбаясь чеширской улыбкой, заметил Стас.
– Чего именно? – не понял Костя, делая селфи с двумя симпатичными иранскими актрисами.
– Знаешь, обычно тебя настоящего можно найти в твоих работах, я о самой сути говорю – то, что принято называть душой. Но минуты, когда ты отпускаешь ее за пределы обусловленности вне картин, вот так в «real time», они для меня бесценны.
– Бро, ты сегодня больше не пьешь, – смущенно отозвался Костя, ускользая от внимания девушек и прочей публики.
– Разве? А я уточнил, что пока ты зажигал, мне поступило одно заманчивое предложение и… э, нет, кажется, их было больше. В общем, без тебя никак.
– О, возвращение блудливого попугая! Я с твоими ба… хм, барышнями никуда не пойду.
– Какие барышни, что за банальность! Расширяй давай мышление, подключай фантазию.
Лисовский задумался, смерил скептическим взглядом ухмыляющегося друга и признал свое поражение:
– Слушай, мне сейчас на ум в твоем исполнении только всякая пошлятина лезет. Колись уже, что там за замануха?
– Мы тут с мужиками перетерли, в общем, двигай за мной. Зуб даю, тебе понравится!
Глава 14
– Чего застыла? Идем, Селим сказал, скоро огненное шоу начнет… – Алена споткнулась на полуслове, заметив наконец, что так заинтересовало ее подругу. Тихо закончила: – Э-э-э… Жень, странный вопрос, но… меня зрение не подводит?
– Не-а, рыжий лис собственной персоной. И знаешь, а он хорош!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– В смысле?
Алена покосилась на Женю с явным скепсисом: вроде еще полчаса назад та оставалась в своем уме.
– Танец, Аль, он музыку телом чувствует, – Афинская продолжала неотрывно следить за Костиным выступлением.
– А как ее еще можно чувствовать? – хмыкнула Алена, привычная к Женькиным профессиональным сдвигам на прекрасном.
– Короче, просто поверь, такие, как этот воротник пушистый, скорее редкость, чем наоборот.