Читать интересную книгу Очерки жизни и быта нижегородцев в начале XX века. 1900-1916 - Дмитрий Николаевич Смирнов

публика приветствовала бурными аплодисментами.

Особенную популярность снискал Н. А. Семашко, врач городской больницы. Не меньшей известностью пользовались служащий городской управы А. Н. Пискунов, его жена, акушерка Е. Пискунова и стоматолог А. Н. Невзорова. Поражал собравшихся своей эрудицией В. А. Десницкий. Удивляли красноречием П. Н. Лебедев (Керженцев), И. В. Цветков и адвокат Жемчугов.

Но все эти люди были не только лекторами и ораторами. Одновременно они являлись активнейшими деятелями нижегородского филиала РСДРП. В первых числах декабря 1905 года на их долю выпала, помимо просветительской, еще и большая организационная работа.

Времена наступали трудные. Из Петербурга пришло известие об аресте председателя Совета рабочих депутатов Хрусталева (Носаря).

Центральное руководство РСДРП присылало директивы, в которых ставился вопрос общенародного восстания в России.

Председатель Нижегородского комитета РСДРП доктор Семашко прежде всего направил свои усилия на то, чтобы примирить две ранее враждовавшие партийные фракции — «большинство» и «меньшинство». Первые стояли за программу-максимум, вторые предпочитали программу-минимум. Девятого декабря на общегородском объединенном собрании большевиков и меньшевиков последние сняли свои возражения против немедленной активной борьбы с царизмом. Но они не поддержали идею общего вооруженного восстания и настояли на том, чтобы ограничить ближайшее выступление нижегородского пролетариата трехдневной демонстративной забастовкой. В связи с этим решением был избран так называемый нижегородский «Объединенный комитет РСДРП», в который вошли представители обеих фракций. Тогда же был избран и Стачечный комитет смешанного состава — в него вошли представители двух рабочих и одной буржуазной партии.

Декабрьская политическая забастовка в Нижнем началась недружно, причиной чему был непролетарский состав городского населения. Железнодорожники двух вокзалов и кадровые рабочие завода Курбатова и двух заводов фирмы «Добров-Набгольц» забастовали с утра 12 декабря. В середине дня к бастующим присоединились винный склад, типография, портновские и жестяные мастерские.

Но продолжали работать башкировские и дегтяревские мельницы, а также папиросно-гильзовые фабрики Аппака и Тришкана. Курбатовцы и добровцы в полном составе, стройными колоннами ходили «снимать» мукомолов и папиросниц, работавших, как правило, поденно. Больших трудов стоило доказать тем и другим, что рабочая солидарность, несмотря на некоторую потерю заработка, принесет в будущем громадный выигрыш.

Забастовка продолжалась и 13 декабря. К ней присоединились городская управа, бани Гнеушева и Ермолаева, винные лавки, дрожжевая фабрика Гивартовского, пивные склады, канавинские заводы Костина и братьев Рекшинских.

Взволнованные учащиеся средних учебных заведений собрались в актовом зале реального училища. Были занавешены красным кумачом портреты царя и царицы, принесена черная классная доска с написанной мелом фразой «Долой самодержавие!» Гимназисты Коварский и Зак разъяснили присутствующей молодежи цель и политическое значение происходящих событий.

Вечером по городу поползли зловещие слухи, будто губернатор Фредерикс готовит забастовщикам кровавую расправу.

Социал-демократический Объединенный комитет собрался на экстренное совещание. Речь пошла о необходимости действенной обороны. С печальной памяти июльских дней у нижегородских большевиков сохранилась небольшая оборонная дружина человек до двадцати. Револьверы имелись у десяти дружинников, но старые: дрянные «ле-фоше» и «бульдоги», которые удалось приобрести в мае в магазине «Диана», что на Осыпной улице. В августе, правда, ухитрились по подложному требованию арзамасского жандармского управления купить в Нижнем на ярмарке десять полицейских «смит-вессонов». Однако после испытания на Щелоковском хуторе выяснилось, что пять из них — с неустранимыми дефектами. Между тем гроза приближалась.

С крикливой демонстративностью устраивали в кремлевском манеже свои собрания члены нижегородского монархического союза «Белое знамя». Руководители «союзников» — ювелир Хохлов, инженер Николаев, фельдшер Реального училища Шитов и надзиратель того же училища Смотраков — из кожи вон лезли, внедряя в мозги собравшихся там уличных извозчиков, мясников и представителей нижегородского «дна» с Миллиошки идеи святости царского престола и уверенность в необходимости защищать оный до последней капли крови… После такого рода обработки наиболее толковым и надежным «белознаменцам» вручалось оружие — револьверы.

Вход на манежные собрания был совершенно свободным, и это обстоятельство умело использовали дружинники-большевики. Они всегда знали, что замышляют «белознаменцы». Мало того, черносотенный союз неожиданно для себя снабжал революционеров оружием. Заметив наклонность наиболее ретивых «патриотов» к посещению питейных заведений, дружинники охотно составляли им компанию. Рано или поздно наступал момент, когда пропившийся «союзник» просил у собутыльника взаймы, предлагая свой «смит-вессон» в качестве залога.

Четырнадцатого декабря полтора десятка дружинников-большевиков, вооруженные револьверами, отправились в Канавино, к Московскому вокзалу, где в них назрела нужда.

Уже несколько дней не ходили поезда. Железнодорожным стачечным комитетом руководил станционный бухгалтер С. Акимов. Другие вокзальные служащие образовали комитет для охраны железнодорожных грузов. В большом зале для пассажиров I и II классов по нескольку раз в день собирались митинги, на которых, кроме железнодорожников, присутствовала и посторонняя публика. Дебатировался вопрос о возможности присоединения к уездному селу Сормово, где в это время вспыхнуло рабочее восстание, и на баррикадах уже лилась кровь… Говорили на вокзале и о рабочем брожении в соседнем селе Молитовке. У молитовцев была своя заводская вооруженная дружина, насчитывавшая сорок человек. Предложив свою помощь канавинским железнодорожникам, молитовская дружина заняла находившееся близ окского берега каменное здание башкировского училища и соорудила на подступах к нему две баррикады. Проведя бессонную ночь в этой импровизированной цитадели, молитовская дружина утром пришла на Московский вокзал. Но на Вокзальной площади уже находилась городская большевистская дружина, поэтому «молитовские» вернулись к себе домой.

Оставшейся на площади городской дружине вскоре пришлось начать боевые действия. Около 12 часов дня со стороны Гордеевки к вокзалу подошла толпа с иконами, белыми флагами и дубинами. Найдя вокзальные двери запертыми изнутри, толпа стала ломиться в здание через окна. Дружинники, располагавшиеся близ левого крыла здания, дали залп из револьверов. Толпа, в которой оказались убитые и раненые, на некоторое время рассеялась. В течение двух или трех последующих часов гордеевские переулки заполнялись прибывавшими с нагорной части Нижнего черносотенцами. Готовился новый штурм вокзала.

Но дружинники-большевики тоже не дремали. Они заняли позиции в верхних этажах нескольких домов, стоящих на пути к вокзалу.

Вновь раздались выстрелы дружинников. Белознаменцы, обойдя вокзал, рассыпались по улицам Канавина. Дубины начали гулять по спинам канавинцев, показавшихся «патриотам» подозрительными. Криками «Бей жидов, студентов и интеллигентов!» целый час оглашались канавинские улицы и площади.

С железнодорожниками губернская власть расправилась утром 15 декабря. К вокзалу привезли два скорострельных орудия и поставили в проеме улицы, выходящей на вокзальную площадь. Три залпа прямой наводкой вышибли дверь парадного входа, пробили стены в трех местах и разрушили угол здания.

После такой артиллерийской подготовки полиция вошла в большой зал и арестовала находившихся там девять человек. Среди этих революционеров, получивших в 1907 году по приговору царского суда по несколько лет тюрьмы и каторги, двое потом продолжили революционную деятельность. Это С. А. Акимов и С. А. Левит.

День 15 декабря оказался роковым не только для Канавина, но и