до рукопашной дойдёт — покажем им!
— Ладно… — Дунай глянул на Пилигрима, и тот кивнул. — Так и сделаем! Только если хотим всё подготовить, надо выдвигаться прямо сейчас…
Никого долго уговаривать не пришлось. Накидав в рюкзаки запас еды, воды, патронов и болтов, мы уже через час вышли к месту будущей засады. Всё, что оставляли в лагере — припрятали в расщелине. Больше от зверья, чем от человека.
Десять револьверов! А ещё мушкеты и ружья! Нет уж, такой куш нельзя было упускать… Конечно, Кукушкин нас в разведку отправлял, а не караваны грабить… Но будем считать, что мы просто проявили здоровую инициативу. Главное — потом этой инициативой по щам не огрести…
В конце концов, мы уже неплохо подорвали обороноспособность врага. А теперь можем подорвать ещё сильнее!..
До нужного места мы, правда, добрались уже ночью. Поэтому сразу начать подготовку к засаде не успели. Ладно, чего уж там… Хорошо ещё, никто ноги в темноте не переломал. Местность была такая, что куда ни ступи — то яма, то канава, то валун.
Лагерь пришлось разбивать среди камней, продуваемых всеми ветрами. И костёр нельзя было разжигать. В общем, назвать ночёвку комфортной язык бы не повернулся.
Правда, всем было уже плевать. Мы предвкушали большую добычу. Ну и, естественно, слегка мандражировали перед боем.
Дневник Листова И. А.
День восемьдесят четвёртый. Соломенные куклы и ожидание.
Время в ожидании каравана провели с пользой. Прямо с утра Пилигрим и Хромая выдвинулись на восток, чтобы заранее засечь торговцев. Серый отправился на запад, чтобы перехватить возможных гонцов из лагеря врага. А остальные начали подготовку.
Для начала нарвали в окрестностях сухой травы и набрали сушняка. Скрутили из этого десяток ростовых кукол и поставили там, где должен был пройти караван. В предыдущий день я ещё сомневался, что наша цель пойдёт именно тут. Однако, оглядевшись, понял: другого удобного пути к лагерю работорговцев просто не было.
С севера — та самая местность, где мы чудом обошлись без переломов. Вроде бы не слишком холмистая, но быстро ходить по такой — постоянный риск. Мы и сами вчера предпочли бы её обойти, не поджимай нас время.
С юга — высокие холмы с крутыми склонами. Они будто волнами уходили ещё южнее на несколько километров. При наличии ровной тропы, которую обеспечивало русло ручья — скакать поверху, как горный козёл, точно не захочешь.
А значит, удобный проход был в единственном экземпляре. И если бы я вёл караван от Алтаря к своему лагерю — тоже выбрал бы этот путь.
К тому же, как я понял, торговцы вышли в поход ещё до того, как нас засекли враги. Так что, по идее, караванщики не должны были ничего опасаться. А значит, и засады они не ждали.
Пока арбалетчики метали болты в соломенных кукол, а мушкетёры тренировались в скоростной перезарядке, оставшиеся — в лице меня, Дуная, Тихона и Мелкого — маскировали места для лёжки. В общем, каждому было чем заняться. И возвращение Серого мы чуть не пропустили.
А Серый возвращался не один! Впереди него, подняв руки, шла девушка. Причём, судя по одежде, рабыней она не была.
— Кто такая? — поинтересовался я.
— Да вот… Бежала, что есть силы, с запада на восток! — усмехнулся Серый. — Пришлось захватить.
— Ты кто такая? — спросил я, удивившись тому, что девчонка оказалась довольно молодой.
— Галина. А тебе чего? — не слишком вежливо ответила она.
— Куда так спешила? — задал я новый вопрос.
— А тебе какое дело? — девушка хмуро усмехнулась и тут же получила прикладом в спину. — Эй!..
Не удержавшись на ногах, она упала на колени. А к месту действия уже подтягивались другие члены отряда. И, судя по тому, как качала головой Сандра, наша революционерка не оценила грубое обращение с дамой. Хотя странно, конечно: она-то вроде была за полное равноправие. А оно, как известно, и в ништяках, и в тумаках.
— Давай ещё раз! — опустившись на колено рядом с Галиной, Дунай вытащил нож. — Тебе задают вопрос — ты отвечаешь. Не отвечаешь — я тебе что-нибудь отрезаю. Долго, медленно и тупым каменным ножом, чтобы больнее было.
— Да вы психи!.. — возмутилась пленница.
— Ты из лагеря? — проигнорировав это обвинение, спросил я. — Из того лагеря, который на востоке?
— Ну да… — опасливо подтвердила девушка.
— И у вас там есть два загона с рабами? — снова уточнил я.
— Ну, типа того… — согласилась девушка.
Вслед за Дунаем я опустился перед ней на одно колено. И заглянул Галине в глаза. Хотел разглядеть, совесть там или пустота. Однако почему-то в глазах девчонки плескался лишь тотальный пофигизм. И капелька опасения за свою жизнь: вдруг и вправду ненормальные?..
— А рабов периодически бьют? А девушек насилуют? Бывает? — улыбнулся я.
— Ну они же рабы… Чего?.. — девушка явно поняла, к чему я клоню, но изменять своим убеждениям не планировала.
— А психи — значит, мы? — уловил мою мысль Дунай.
— Ну… Э-э-э!.. Но я-то не раб! Значит, меня нельзя! — возмутилась деваха, повергнув нас в состояние лёгкого шока.
Хотя, сука, своеобразная логика у неё была, да… Как ни горько это признавать, но в обществе, расслоившемся на свободных и рабов, права у всех разные. И одних можно бить, наказывать, пытать. А других — пальцем тронуть не моги!
Правда, у меня было что на это возразить.
И я возразил:
— Это там ты не раб! А тут будешь рабыней! Понимаешь, какой пердимонокль получается?
— Да ладно… Нельзя так! — не поверила она. — Вы же не будете женщину обижать?
— Да не женщина ты, а особь охамевшая! — неожиданно возмутилась Сандра. — Дайте-ка мне нож, я ей сама ухо отчекрыжу! Проклятая эксплуататорша!..
— Но-но-но! — попросил Дунай, пока Прокачун и Мелкий сдерживали нашу поборницу эфемерной справедливости. — Без уха ей нас плохо слышно будет! Мы лучше с пальцев начнём.
— Ну так что? Куда ты так спешила? — а я решил, что пора продолжить допрос.
— Туда! — девушка указала на восток.
И поскольку враньём этот ответ не являлся, я задал уточняющий вопрос:
— А зачем?
Но девчуля оказалась тем ещё упрямым бараном. Предупреждений не понимала, в пытки не верила. И продолжала с усмешкой отбрёхиваться.
— Да просто… Гуляла!
— Дунай, режь ей палец! — решил я.
— Дай-ка ручку, какую не жалко! — ласково попросил Дунай.
— Эй! Иди на хрен! — возмутилась пленница, спрятав руки за спину. — Сам себе отрежь что-нибудь… Ну эй!..
Последнее относилось к Серому, который снова от души влепил ей по спине прикладом.
— Руку дай! — потребовал Дунай, выжидающе глядя на Галину.
— Да пошли вы! Вы же шутите!.. — у девушки затряслись губы, а глаза наполнились влагой.
Есть женщины в русских селеньях… А, в отличие от них, бывают вот такие дуры! Видимо, в компенсацию — чтобы жизнь мёдом не казалась.
Мой дед обычно говорил, что такие люди обожрались «этодругина». Хотя, как юрист, самую малость изучавший этику, могу точно сказать: у них просто мораль дикого племени готтентотов. Если она кого-то ограбила, побила или убила — это хорошо. А если её кто-то хочет побить, ограбить и убить — это очень-очень плохо!..
— Куда ты, лять, шла⁈ — рявкнул Дунай, показывая своё умение быть обходительным с женщинами. — Какая у тебя задача была, Галя⁈
— Я-а-а-а!.. Должна была о ва-а-а-ас предупреди-ы-ы-ы-ыть! — разревевшись, ответила та.
— Кого ты должна была предупредить? — поинтересовался я.
— На-а-а-аших! Они к Алтарю-у-у-у-у пошли-ы-ы-ы-ы! — ответила эта готтентотская дурёха.
Женские слёзы действуют на мужчин. Даже если мужики говорят, что не действуют — не верьте, нагло врут. Слёзы действуют. И только если мужику крупно не везло по жизни — лишь тогда он не обращает на них внимания. Впрочем, ещё есть «немужики» — вот им да, натурально плевать. Таким даже нравится женщин до слёз доводить.
И вроде бы надо ей было палец отчекрыжить… А уже как-то и жалко. Ревёт же!.. Надо либо пожалеть, либо пристрелить. Кстати, вопрос, что делать с Галиной после допроса, оставался открытым…
— Ты южанка? — спросил я. — С ними