Читать интересную книгу "Его Мишень - Евсения Медведева"

мысли мои считывает, да так точно, что становится жутко… Но от этого ещё более притягательно.

– Боишься… – вздохнул Герман и внезапно щёлкнул зажигалкой, озаряя мгновением своё лицо. Мне стало трудно дышать, закрыла глаза в попытке воссоздать его черты, но не получилось… Они рассыпалось на куски пазла, кровь бурлила, создавая шум в ушах. – Твое тело – сосуд души, Мишель. Он прекрасен, хрупок и так соблазнителен, что хочется скользить по его идеальным формам ладонью. Кожа нагревается, ты чувствуешь касания на выдохе, а на вдохе закрываешь глаза, представляя себя обнаженной. Полюби себя… И мне необходим этот танец.

– Для чего?

– Потому что ты должна и потому что ты можешь это сделать.

– Сомнительный аргумент…

– Зато правдивый.

– Нет, – я откинулась на спинку дивана, уйдя в полную темноту от его любопытного взгляда, отвернулась, как делал это он много раз и прикурила, чуть задержав огонь зажигалки немного ниже шеи, чтобы утолить жажду его любопытства. Кожа груди мгновенно вспыхнула, как он и говорил. На выдохе я ощутила тепло его ласки, а на вдохе быстрый бег мурашек, что пронзил внезапными коликами соски. Плед соскользнул ровно в тот момент, когда пламя зажигалки потухло.

– Видишь? Это совсем не страшно. Позволь мне увидеть тебя.

– Ты искуситель, Герман. Твои слова, дыхание, меняющийся тон и громкость голоса – словно гипноз. Шаришься в моих мыслях, навязываешь желания…

– Нет, – он рассмеялся и встал. По пустому кабинету эхо его тяжелых шагов слышалось раскатом грома. Глухо, далеко, но волнующе. – У тебя всегда есть возможность отказаться и пресечь наше общение. И я приму это… Достаточно лишь одного слова.

Герман вновь вернулся под камеру, поставил на стол чашку кофе. Следила за каждым его движением, как завороженная, но ничего не могла с собой сделать. И на мгновение поймала себя на мысли, назови он мне время и место, я бы уже надевала трусишки и ехала. Это были не низменные чувства похоти и желание секса, это было что-то другое. Будто мне позволили прикоснуться к чему-то волшебному, запретному.

– Ты не меня боишься, Мишель.

– А кого? – спросила, хотя знала ответ. Я только подумала, что он несёт в себе запрет, как его встречный вопрос разбил это слово…

– Ты боишься себя, – Герман снова нагнулся за чашкой, чуть задержался, внимательно всматриваясь в экран, пытаясь увидеть меня, но я просто слилась со спинкой дивана, не желая покидать уютную темноту. – Боишься, что понравится, что захочешь смеяться, не оборачиваясь на окружающих. Страшно, что понравится жить по-настоящему. Ты трусиха, Мишель. Но трусость – не порок, а вот самоубийство – страшный грех… Ты убиваешь себя, забиваешь голову ненужными вопросами, хотя всё, что от тебя требуется – полюбить себя.

Курила молча, выдыхая дым в стену. Страшно было не то, что прав этот больной придурок во всем, а страшно было увидеть себя иную… Потому что получается, что все это время она – другая, настоящая Ксюша – сидела в сыром темном подвале, лишенная солнечного света и радости, питаясь гневом, злобой и нежеланием жить, которыми я её щедро кормила с ложки.

Затушила сигарету, встала, допила бокал вина. План созрел мгновенно… Я улыбнулась и выключила с пульта весь свет в квартире, повернула ноутбук к коридору и пошла, медленно сбрасывая плед на пол. Вновь услышала его громкий выдох и суетливые шаги… Наверное, не смог усидеть на месте.

Спряталась за стеклянной красной стеной, прижалась разгоряченным телом к холодному стеклу и рассмеялась. А потом щелкнула выключателем бра… Мой взгляд стал скользить по собственному телу, и оно уже не казалось синюшным, чужим и не красивым… Оно было моё. Истосковавшееся по любви, нежности и свободе.

– Танцуй для себя, Мишель… Танцуй… – сказал, и квартиру заполнила музыка, льющаяся из динамиков ноутбука.

И я начала… Движения были медленные, неуверенные. Я забывала дышать, а опомнившись, жадно глотала опьяняющий воздух. Руки стали лёгкими, перестала чувствовать тяжесть в ногах, стыд и никому ненужное стеснение. Отпустила себя, как голубя, позволив взлетать ввысь. Тело превратилось в пёрышко: нежное, невесомое. Горло сжалось, а по щекам потекли спасительные слезы…

Не знаю, сколько я танцевала, сколько было пролито слез, но с каждой минутой становилось лучше. Будто по частям себя собирала, сначала украдкой рассматривая своё отражение в зеркале, а потом и вовсе развернулась, танцуя для себя…

Я даже не заметила, как стихла музыка, а очнулась, лишь когда бра потух, погружая квартиру в полную темноту. Мгла… Родная, знакомая и уже совсем не страшная. А ещё она была предвестником…

Сердце ухнуло… Голова закружилась, потому что я прекрасно знала, что будет дальше… и в подтверждении моих встревоженных мыслей, в дверь постучали…

– Герман…

Глава 19.

– Герман… – выдохнула я его имя и пошла к дверям. Сдвинула язычок глазка, но, естественно, в коридоре было темно.

Он там. Чувствовала, знала, ощущала… Могла не открывать, но не хотела. Не думала о том, чтобы одеться, спрятаться и забиться в угол, потому что впервые так ярко ощутила желание увидеть его, что задрожали руки… Щёлкнула замком, ручка дёрнулась, а по ногам побежал сквозняк.

– Ты прекрасна… – Герман стоял прямо передо мной, прислонившись спиной к стене. Его лицо было скрыто, но меня это уже не пугало. – Я просто не смог бы уснуть, не увидев тебя.

Он дёрнулся, а моей груди коснулось что-то холодное, влажное. Потянула носом, узнавая в облаке аромат пионов и обняла огромный букет, что скрывал мою наготу от его глаз.

– И это всё? – прошептала я, делая шаг вглубь квартиры.

– Мои действия закончились, Мишель, – Герман понял моё немое приглашение войти, сделал шаг навстречу и закрыл за собой дверь, оперевшись на нее. Скупой свет, что лился из окна гостиной, не мог показать мне его лица, но зато на фоне светлой двери его фигура была видна предельно чётко. Широкие плечи, расстегнутый ворот рубашки, закатанные до локтей рукава. Татуировка… Захотелось сделать шаг и пальчиками повторить её контур, но пристыла к месту, как статуя.

– Правда или действие?

– Действие, – не задумываясь ответил он.

– Поцелуй…

Кажется, я даже договорить не успела, потому что он в один шаг оказался рядом, прижал к себе, сминая нежные цветы между наших тел, обхватил руками лицо, и его губы накрыли мои…

Не было в этом поцелуе нежности… Наоборот! Меня словно в водоворот страсти затянуло, так быстро, стремительно, даже грубо. Он сминал мои губы, затем нежно проходился по ним языком, давая паузу обоим, чтобы отдышаться, а потом вновь запускал безумный танец поцелуя. Было жарко… Душно… Кожа