Читать интересную книгу "Его Мишень - Евсения Медведева"

было выдать себя. Нельзя… – Я такая кулёма, пап… Прости. А ведь говорила сегодня с мамой, она даже не заикнулась.

– Это же наша годовщина, дочь. Поэтому оставь мне удовольствие радовать и поздравлять нашу маму в этот день.

– Хорошо, спасибо. Мы завтра с мамой и Лизонькой идем в кафе, а потом по магазинам.

– Молодцы, – его голос дрогнул. Не выдержал… – Сень, а ты можешь мне позвонить и завтра? Просто. Ты спросишь, как мои дела, я отвечу и придумаю какую-нибудь шутку. Можешь, дочь?

– Могу, – прикусила язык, закатила сухие глаза к потолку, словно слезы в них были. – Я люблю тебя…

– Я сильнее.

– Нет, я!

– Нет, я! До завтра, папочка.

– Пока, дочь.

Быстро приняла душ, укуталась в полотенце и вышла из ванной, выпуская пар, которому было тесно в небольшом помещении. Свежий вечерний воздух задувал в открытую балконную дверь, а я просто стояла, осматриваясь, будто видела все иначе, впервые, что ли.

Включила бра, и коридор залился теплым красным светом, пропускаемым через стеклянные блоки декоративной перегородки. Скинула полотенце и пошла бродить по квартире. Вроде всё знакомо, но, когда долго смотришь на предмет, должны вспыхивать воспоминания, а в голове было пусто… Я не помнила, как я их купила и – уж тем более – где. Собирала декор, что способен был оживить любую жилплощадь по опыту: зелень в блеклые углы, зеркала и средний свет в темные, акцентные цвета разбросаны яркими вспышками, чтобы стереть бездушность помещения и много уютного текстиля, чтобы придать тепло. Всё, как учили… Грамотно, как на объекте клиента.

Достала открытую бутылку вина, наполнила бокал и села на диван. Сделала глоток, втянула кубик льда в рот и задрожала, вспоминая его пальцы, что так нежно прошлись по языку и, чуть оттянув, обласкали нижнюю губу. Челюсти разомкнулись, и ледяная капля вина упала на грудь, заскользила по округлым рельефам и будто нарочно замерла на вершинке соска застывшей каплей полупрозрачной смолы, в янтарном цвете которой играли красные блики. Пальцы заскользили по влажному следу и замерли на затвердевшем соске. Лёгкий, но такой приятный импульс возбуждения ударил в низ живота, запуская томную дрожь тела. Я заскулила, пытаясь распознать все оттенки ощущений, что переливались в теле забытой песней. Из пелены тумана меня выдернула трель, а экран ноутбука вспыхнула, освещая гостиную тусклым голубым светом.

Поспешно укуталась в плед, натянула его до самого подбородка и развернула лэптоп к себе. Герман… Ну, естественно!

Смотрела на иконку видеозвонка и кусала большой палец, пытаясь привести себя в чувства, но не могла… Все здравые мысли в хаотичном испуге носились в голове, не давая возможности сосредоточиться. Этот мужчина определенно вносил смуту, он словно раскачивал маятник, что отвечал за мой рассудок, и наблюдал… Тихо и очень осторожно из своего укрытия. Вот и сейчас, он не истерил, не писал смс и не звонил, методично ожидая моей реакции. А я ответила, радуясь, что не включила в комнате свет, и лишь ласковые малиновые лучи, пронизывающие стеклянные блоки рассеивали мрак.

– Мишель…

Мой голос пропал, а руки, обессилев, упали на колени, позволив пледу весьма легкомысленно соскользнуть с обнаженной груди.

Герман сидел на кожаном диване, свет от монитора освещал его ровно по линию шеи, ровно, как и меня… Поэтому мой случайный стриптиз не мог скрыться от его внимательного взгляда, он глухо закашлялся, очевидно подавившись сигаретным дымом.

Нужно было захлопнуть бук и убежать, но я продолжала сидеть, рассматривая его руки, что мелькнули перед экраном, чтобы затушить сигарету. Это было странно… Он словно позволил мне подсмотреть за собой, дав свету немного осветить себя, чтобы напомнить о своей реальности…

– Жаркий приём, – не говорил, а хрипел, шумно выдыхая воздух, явно пытаясь успокоиться. Знала… Даже через экран чувствовала, как ему было неспокойно. Все его микродвижения выдавали возбуждение, что пронизывало сейчас не только меня.

– А чего ты хотел, звоня в полночь? Увидеть целомудренную ночную сорочку из хлопка и чепчик? – опустила голову, чтобы самой увидеть степень своей наготы. Плед был распахнут, позволяя хозяйничать мужскому взгляду в ложбинке между грудей, да и только. Пф-ф… Нежный какой…

– Я просто хотел тебя увидеть.

– Зачем?

– Потому что я привык удовлетворять свои желания сразу, – Герман чуть сдвинулся на диване, откинулся на спинку, уложив на нее руки. Рубашка натянулась, раскрывая расстегнутый ворот на груди. Смуглая кожа красиво контрастировала с белой тканью, которая при каждом шевелении отгибалась, показывая край татуировки. Пальцы вспыхнули пламенем, подушечки словно в растопленный воск опустились от неконтролируемого желания увидеть рисунок. Или не просто увидеть? Мало… После вчерашних касаний, что застали меня и мои ощущения врасплох, просто лицезреть своего мучителя стало ничтожно мало.

– Чего же ты хочешь?

– А я хочу обещанное действие, – Герман нагнулся, позволив на миг выхватить в темноте его шею… Мощную, подернутую густой щетиной, что делала и без того резкую линию скул ещё более выразительной.

– Ты вчера получил его.

– Да, это было хорошо. А теперь ты мне должна отложенный штраф, Мишель, – Герман открутил крышку стеклянной бутылки воды и громко отпил.

– А если я не соглашусь?

– Согласишься.

– Почему?

– Потому что тогда я приеду…

Сердце перестало биться, губы разомкнулись, а язык прошелся по пересохшей, потрескавшейся коже. Сжимала ножку бокала дребезжащего бьющимися льдинками о хрустальные стенки, выдавая свое волнение с потрохами. Но почему-то меня пугало не это… Он видит меня насквозь, рентгеном своего взгляда исследует по миллиметру, выискивая фальшь, поэтому таиться смысла уже не было никакого. Я даже расслабилась как-то, приняв то, что он знает обо мне намного больше, чем я сама.

– Чего ты хочешь?– сделала жадный глоток, подцепив последнюю льдинку языком, и задрожала от его такого откровенного выдоха с присвистом.

– Танец, Мишель. Подари мне танец, – он резко подался вперед, словно пытался лучше рассмотреть меня. Свет по ту сторону экрана погас, и лишь силуэт был еле различим в тусклых бликах огней из окна за его спиной.

– Очень интересно… Ты пьян?

– Как видишь, – он махнул перед камерой бутылкой воды, а голос его зазвучал по-особенному. Мягко, вкрадчиво, хрипло и так соблазнительно… Это ощущение было похоже на густую сладкую патоку, в которой я увязала с каждой минутой по самую маковку. – Подари мне свой танец.

– Нет!

– Да-да… Мишель, ты в полной безопасности, – кожа дивана скрипнула, а голос стих, как огарок свечи, будто он затаился перед представлением со мной в главной роли. – Ты в своей квартире, и тебе совершенно некого бояться, кроме себя самой. Боишься себя?

Сука! Бьёт слепо, наотмашь, а попадает точно в цель. Будто