шагнуть на проезжую часть; там пока было пусто, но ремонтник знал — Иджес в такой задумчивости и под грузовик шагнёт, не заметив. «И, главное, нашёл, чем голову забить!» — Гедимин понемногу начинал раздражаться. «Если бы эта „одна из смен“ так рвалась на гонки, они бы совету уже мозги выели. Знаю я наших гонщиков…»
— Как-то сделать, чтобы все были свободны в тот день, — вслух подумал Иджес, едва не сталкиваясь с сарматом, выходящим из барака — Гедимин вовремя поймал механика за плечо и отодвинул. — К какому-нибудь празднику «макак» приурочить, что ли? Мало ли у них праздников! Маккензи мог бы добиться выходного для гетто. На этот их День труда хотя бы… хоть он и ползает по календарю, но посчитать-то несложно…
Гедимин развернул крепко задумавшегося механика к душевой и подавил раздражённый вздох. «Когда он на гонках только дронами рулил, было проще…»
Иджес сообразил-таки, где находится, охнул и принялся вылезать из скафандра. Гедимин хотел зайти в душевую и набрать воды, как привык, через шейный клапан, но тут передатчик на запястье коротко вякнул. «Твои ночью в городе,» — кодовую фразу в этот раз прислал бригадир Крэддок. Гедимин горько ухмыльнулся. «Твои? Маккензи ещё не знает, что Вепуат… А может, правда не знает. Ему приходит отсюда что-то вроде „груз прибыл“ — а кто с грузом, явно не пишут. Они же все по закону мертвецы — зачем выдавать их?»
…Выходя из барака около полуночи, Гедимин едва не столкнулся с Иджесом — тот как раз откуда-то возвращался. Достаточно было шагнуть в сторону, чтобы механик прошёл мимо, не заметив, — то ли опять задумался о несправедливости, то ли спал на ходу. «Мне, что ли, сводить его в совет „Сармы“ — обсудить новый выходной?» — Гедимин проводил сармата угрюмым взглядом. «Хотя — тут нужно ждать Маккензи. Говорят, без него нынешний совет ни кварка не решает. Надо ж было так под себя подобрать…»
…В секретном ангаре гудели погрузчики. Кенен Гварза только что приехал из-за портала и теперь, отдав короткие распоряжения, отошёл к груде бутафорских ящиков.
— Ну мне-то с тобой обниматься не надо? — скривился он, увидев, что груду обходит Гедимин. — Я, командир «Элидгена», вообще-то должен быть на станции! Если бы кто-то не мутировал и не наплевал на свои обязанности…
— Ты бумагу принёс? — перебил его Гедимин. — Вепуат что-нибудь пишет?
— Бумагу? — командир «Элидгена» заглянул в один «карман» скафандра, задумчиво порылся там, затем полез в другой, в третий. — Хм… или здесь, или эта ерунда осталась на станции. И так полно работы, чтоб ещё помнить…
— В рыло хочешь? — тихо спросил Гедимин, вставая между порталом и ящиками. «Через них не перескочит, а вбок рванёт — не успеет…»
— А! Вот оно, — Гварза, кривясь, как от сильной боли, вытряхнул из кармана полую кость с выжженными узорами. — Там всё внутри.
Он дождался, пока Гедимин вскроет футляр, и быстро отошёл от него и встал так, чтобы никаких ящиков за спиной не было.
— Псих бронированный… — донёсся до ремонтника еле слышный злой шёпот. «Всё-таки хочет в рыло,» — Гедимин подавил тяжёлый вздох и развернул зеленоватый свиток. После работы с «нормальной», скирлиновой или хотя бы «старой» целлюлозной бумагой равнинная, крупноволокнистая, с заметными неровностями, опознавалась легко.
«Долгих лет тебе и всем станциям!» — Вепуат уже освоился и с неровной бумагой, и с писчим пером древнего образца и ещё успевал пририсовывать к буквам завитушки сверху и снизу. «Слышал, тебе починили лицо, — а я так и не посмотрел. Как там „Налвэн“, какие слова ему даются? Нет ли новостей от „Ольторна“? Про их имена я так и не понял — важно им или нет. И Младан тоже не понял. Знаешь, они умеют втягивать излучения, — Младан на днях заходил в машзал без брони, а я в броне, и вокруг него фон был меньше. Он уже весь в панцире, как Куэнн. Я боялся, ему выделительную систему перекроет, но нет — как-то лишнее выводится. Только фон при этом растёт, так что Младан, когда чувствует, уходит в санпропускник. Гварза на него фыркает, но боится связываться. Это из-за хранителя, сам-то Младан не драчливый. Хотя Гварзу иногда… Ладно, не буду. Он толковый командир, филки у него все по росту построены… А я летал с Экеста. Они, оказывается, не злые, просто скафандр пугал их. А без скафандра — нормально. Только вверх я больше не полезу. Буду их расспрашивать. С ними долго не поговоришь — начинают путаться. Да и боятся они, похоже. Но прорывов хаоса все боятся. А той штуки, что к нам лезла — говорят, даже боги. Выходит, ты смелее богов…»
Гедимин смущённо хмыкнул и невольно тронул грудину — память о сплющенной броне и выдавленной отметине была ещё жива. «Всё равно. Никто не полезет к хранителю станции, пока я там. Ни боги, ни урановые тучи.»
— Пиши быстрее, — процедил Гварза, выглядывая из-за ящиков. — Послал бы его провериться на эа-мутацию, да нас всех и так проверяют.
— Кто проверяет? «Торий»? — оживился Гедимин. Это было понятнее богов и внезапно помирневших Экеста. Гварза тяжело вздохнул.
— Тебя бы кто проверил… Пиши давай! Мешки вернут — я уйду. Ответ не нужен — так и скажи.
— Напишу, — Гедимин снова подумал про рыло, но ссориться с Гварзой сейчас было не с руки. — Погоди, не везут ещё ваши мешки…
По привычке он едва не взялся за писчий стержень, встроенный в перчатку, но вовремя опомнился. К «древнему» инструменту приладиться удалось не сразу — сперва он пытался порвать бумагу, потом оставлял царапины на неровностях, да и буквы получались крупными и кривыми. Гедимин «рассказывал» про «Налвэн», новый энергоблок «Ольторна», пытался начертить «схему», что привиделась ему при общении с хранителем, и гусеничный паровоз из Шайенна.
— Что за чертежи? — подозрительно спросил из-за плеча Гварза. — Что ещё за пакость на гусеницах? Вы оба помните, что на Равнине оно взорвётся?
— Не мешай, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь — Гварза, глазеющий на листок, очень мешал сосредоточиться. «Надо спросить, что