Читать интересную книгу Настольная книга по теологии. Библейский комментарий АСД Том 12 - Церковь христиан адвентистов седьмого дня

В виду иудейского обычая удалять всякую закваску из дома накануне Пасхи (Исх. 12:15, 19; 13:7) можно достаточно уверенно предположить, что хлеб, использованный на последней Вечере, был пресным. Кроме того, Павел сравнивает закваску с грехом (1 Кор. 5:7,8), которого нет во Христе. Таким образом, пресный хлеб, обычно выпекаемый из цельной пшеничной муки, смешиваемой с маслом, водой и солью, используется в служении Вечери как символ Тела Господнего, принесенного в жертву за всех, кто верует в Него, независимо от времени и места.

В описаниях Вечери Господней, которые встречаются у синоптических евангелистов и Павла, используются выражения «чаша» и «плод виноградной лозы» для обозначения напитка, символизирующего кровь Господа. Слово «вино» не используется. Алкоголь — это продукт разложения и смерти, он не подходит, чтобы символизировать искупляющую кровь Иисуса. Таким образом, использование перебродившего сока или алкогольного вина в служении Вечери неуместно. Выжатый виноградный сок должным образом символизирует Кровь Христа, пролитую за многих ради прощения грехов.

В своем описании последней Вечери Елена Уайт говорит следующее:

«Христос находился за столом, на котором была расставлена пасхальная еда. Перед Ним лежали опресноки, пасхальное неперебродившее вино стояло на столе. Христос пользуется этими символами, чтобы представить Собственную беспорочную жертву, так как все, что подверглось брожению, было символом греха и смерти и не могло обозначать „непорочного и чистого Агнца"»

(Желание веков, с. 653).

Г. Заключение

На служении Вечери Господь предлагает нам Свои великие дары спасения: Свое Тело и Кровь, должным образом изображая их пресным хлебом и чистым виноградным соком. Хлеб символизирует Иисуса как Личность; виноградный сок — это совершенный символ Его искупительной Крови. Празднуя Вечерю Господню» христиане не только сознают великую жертву Иисуса, принесенную за их грехи, но и могут возрадоваться новому завету, гарантирующему общение с Христом в настоящем и будущую славу в Его Царстве. Следовательно, Вечеря Господня — это повод для радости, а не для скорби, хотя мы всегда будем помнить о высокой цене нашего выкупа — драгоценной Крови Христа как непорочного и чистого Агнца (1 Петр. 1:19).

Крещение связывает нас с Христом в Его смерти (Рим. 6:3,4), которую Он вкусил вместо нас и ради нашего спасения. Точно так же Вечеря Господня — это возвещение смерти и воскресения нашего Господа, доколе Он придет (1 Кор. 11:26). Христианам она указывает на смерть, которую Он Сам назвал основанием для нового завета (Мк. 14:24). Подобно тому, как крещение превозносит общение человека с Христом и желание быть частью Тела Христова, так и Вечеря Господня возвеличивает искупительное событие, которое объединило верующих.

Если крещение выражает решение обращенного принадлежать Христу, Вечеря Господня показывает желание Церкви возвещать смерть Христа как окончательный акт Божьего спасения. Вечеря Господня — это способ, посредством которого люди, запечатлевшие свой завет с Христом, присоединяются к Нему в жертвенном посвящении себя воле Отца Небесного.

Д. Исторический обзор

1. Ранние века

Похоже, что в ранние века Вечеря Господня праздновалась наряду с «вечерей любви» (агапэ), призванной нести благо бедным. Начиная с Коринфа (1 Кор. 11:17–22) и далее, злоупотребления омрачали праздник, так что в конечном итоге служение Вечери было отделено от братской трапезы (середина третьего века), поскольку Вечере теперь непременно предшествовал пост.

Вечеря Господня упоминается в произведениях нескольких писателей ранней Церкви. В Дидахе (конец первого или начало второго века) даются конкретные наставления по поводу ее празднования: определенные молитвы; совет подавать чашу раньше хлеба. Только крещеные члены церкви могли участвовать в этом служении, призванном вносить единство в их ряды (9, 10). Игнатий (начало второго века) указывал, что только епископ может вести служение Вечери (Послание к смирнянам, 8 [36, 1:90]); он также утверждал, что этот обряд является «лекарством от безнравственности» (Послание кефесянам, 20 [36, 1:57]). Иустин Мученик (середина второго века) описывает еженедельное празднование Вечери Господней. Он отмечает использование вина, смешанного с водой, и хлеба, которые становятся «Плотью и Кровью Иисуса» через «молитву Слова» (Апология, I. 65–67 [36, 1:185]).

На заре церковной истории хлеб и вино считались символами. Со временем они стали восприниматься как истинная Плоть и Кровь Христа. С точки зрения Иринея (ок. 130 — ок. 200 гг. н. э.), хлеб, который производит земля, «после призывания над ним Бога не есть уже обыкновенный хлеб, но Евхаристия, состоящая из двух вещей из земного и небесного» (Против ересей, 4.18.5 [36, 1:486]). Ипполит (ок. 170 — ок. 236 гг.) давал строгие указания о том, чтобы верующие не роняли ни одной крошки Вечери Господней, «ибо это Тело Христа, вкушаемое верующими, к которому непозволительно относиться легкомысленно» (Апостольское предание, 32.2.3). Кирилл Иерусалимский (ок. 347 г.) призывал новообращенных принимать хлеб и вино, преображенное силой Святого Духа в Тело и Кровь Христа (Тайноводственные поучения, 4.9; 5.7 [38, 2, 7:152, 154]); сие должны были они творить с непоколебимой верой (там же, 5.20). Амвросий (339–397 гг.) писал, что хлеб и вино «посредством таинственной силы святой молитвы преображаются в плоть и кровь» (О христианской вере, 4.10 [38, 2, 10:278]).

По мере того как священство стало выполнять посреднические функции, празднование евхаристии превратилось в жертву Мессы. Уже Тертуллиан употребляет термин «жертва», говоря о хлебе и вине (23, с. 140–144). В 253 году Киприан написал письмо, в котором неоднократно утверждал, что, предлагая вино, священник повторяет спасительную жертву Христа (Послание, 62 [36, 5:362, 363]). Иоанн Златоуст (ок. 347–407 гг.) называл Евхаристию «жертвой, наводящей благоговейный ужас, непередаваемой тайной» (Проповеди по Деяниям, 21 [37, 11:141]). Феодор Мопсуестийский (ок. 350–428 гг.) указывал, что, когда священник предлагает хлеб и вино, на стол возлагается Христос, приносимый в жертву (Катехизические проповеди, 15, 16).

2. Средние века

После пятого века Восток и Запад пришли к разным точкам зрения о присутствии Христа в Вечере Господней. На Западе Августин (354–430 гг.) говорил, что таинство — это видимое свидетельство чего–то невидимого (см. De Cathechizandis Rudibus, 26.50). Кроме того, он указывал, что потребность в нем следует воспринимать духовно, с верой, чтобы оно было действенным: «питает не то, что видимо, а то, во что веруют» (Проповедь, 112.5; ср. с Рассуждения на Евангелие от Иоанна, 25.12; 26.18). На Востоке общая вера заключалась в том, что сразу после освящения даров они становятся идентичны Телу и Крови Иисуса Христа. Так, Иоанн Дамаскин (ок. 675 — ок. 749 гг.) утверждал, что «хлеб и вино суть не образ тела и крови Христовой (да не будет!), но самообожествленное тело Господа» (Точное изложение православной веры, 4.13).

Эта полемика по поводу телесного присутствия Христа в хлебе и вине продолжалась веками. В 1050 году Веренгар Турский учил, что дары фактически не меняются, но символически представляют Тело и Кровь Христа; они духовно питают душу, потому что принимаются с верой. За это учение он был обвинен в ереси и был вынужден принять заявление Папы Николая II о том, что после освящения хлеб и вино становятся истинным Телом и Кровью Христа. Когда впоследствии он вернулся к своей первоначальной позиции, его снова осудили и заставили согласиться с тем, что дары «претерпевают сущностное изменение, превращаясь в „реальную плоть Христа"» (3, с. 70, 71).

В начале двенадцатого века появилось слово «пресуществление», вызывавшее много споров. Согласно этому понятию, сама суть даров претерпевала чудотворное преобразование. Хлеб и вино фактически становились Телом и Кровью Христа, независимо от их внешнего вида. Четвертый Латеранский Собор в 1215 году постановил: «Его Тело и Кровь на самом деле содержатся в Таинстве, возлагаемом на алтарь в образе хлеба и вина; при этом хлеб пресуществляется в Тело, а вино — в Кровь силой Божьей» (постановление, 1; 20, с. 58). Фома Аквинский (1225–1274) утверждал, что после освящения не остается больше хлеба и вина; их место занимает Тело Христа, которого не было там до освящения. Силой Божьей все вещество хлеба преображается в целостную субстанцию Тела Христова, и это преображение «правильно называть пресуществлением» (Сумма теологии, За. 75. 2, 4).

Таким образом, пресуществление стало общепринятой точкой зрения Римско–католической церкви, официально сформулированной на Тридентском Соборе: «Данный священный Синод снова заявляет, что через освящение хлеба и вина происходит преображение «субстанции» хлеба в «субстанцию» Тела Христа, нашего Господа, а «субстанция» вина преображается в «субстанцию» Его Крови. Святая Католическая Церковь правильно называет это преображение пресуществлением» (тринадцатая сессия, глава 4).