на него свой взор. — Прости меня за всё, Клаштий, слышишь… я виноват, перед тобой.
Клавдий пару мгновений вглядывался в искажённой мукой гоблинское лицо. И всё же сжалился.
— Изыдни, Макхи!
От живота гоблина повеяло тёмной дымкой, и прозвучал шёпот:
— Рад служить, старший дух…
Лицо жреца Гомар-маШи прояснилось. Он даже заулыбался, показывая неровные старые желтушные клыки. Однако Клавдий не обманывался перемене. Ведь перед решёткой камеры по-прежнему стояли два обритых налысо бугая в половинчатых серебряных масках, на каждой из которых была выгравирована бешенная зубастая пасть. Каждый из них очень опасный и гибкий противник, и Клавдий вновь взвесил свои силы в уме, подумал сдюжит ли?
— Ты милосерден, Клаштий! — голос жреца теперь звучал громче, понятнее.
Клавдий бросил взгляд на Жоржика, тот оглядывал внезапных гостей в шоковом состоянии, и наверняка не понимал ни слова из гоблинского наречия, да и откуда дураку из Вингфолда знать язык гоблинов Пашмира? А всё же нехватка знаний его будущего ученика оскорбляла Клавдия, нужно будет заняться дозорным всерьёз!
В то же время жрец продолжал нести какую-то околесицу про дружбу людского и гоблинского племени, и Клавдий прервал чепуху без зазрений совести, в конечном счёте он до сих пор сидел в этой камере, хотя сердце топи, один из источников чистой нейтральной маны, гоблины уже успели добыть, а отдавать его не торопились…
— Неужели, жрец, ты решил меня обмануть?
Гомар-маШи тут же вздрогнул, словно Клавдий зарядил ему пощёчину. Его старшая супруга сверкала таким злобным оскалом, что казалась куда как опаснее двух серебряных масок, стоящих рядом.
— О чём ты говоришь, Клаштий, я не понима…
— Всё ты понимаешь и знаешь! Знаешь, что в Пашмир ещё вчерашним утром доставили сердце топи, обещанное моему королю! Так ГДЕ ОНО, И ПОЧЕМУ Я ЕЩЁ СИЖУ ЗА РЕШЁТКОЙ?! ТЫ КОГДА СОБИРАЛСЯ МНЕ ОБ ЭТОМ ДОЛОЖИТЬ?!!
Супруга Жреца сорвалась на ответный вопль, опередив своего мужа:
— Да как ты посмел, вонючий ЧУЖАК, ЗАЯВЛЯТЬ ПРАВА НА НАШ АРТЕФАКТ?! МЫ ЗАПЛАТИЛИ ЗА НЕГО ЖИЗНЯМИ СОРОДИЧЕЙ!
У Клавдия закончился лимит терпения. Он пнул окованную решётку со всей мощи, впечатывая метал в противоположную стену, поднимая ворох пыли и осколки каменного крошева в воздух.
Серебряные маски отошли лишь на шаг, успев перед собой разрезать внезапный снаряд. Над жрецом и его супругой мерцал лиловый барьер, решётка разбилась о него кусками, не причинив паре влиятельных гоблинов никакого ущерба.
Где-то позади, в камере, кашлял от пыли Жоржик.
Клавдий сжал кулаки так, что заскрипели кости. Однако голос его был вкрадчив и обманчиво вежлив:
— Уговор был в том, что Вингфолд предоставляет вам книги и свитки по рунной магии, а вы взамен добываете артефакты чистой энергии. Я свой уговор выполнил, а вы…
— Уважаемый Клаштий, — так же миролюбивого говорил с ним жрец. — Вы забыли упомянуть и о второй части вашей платы – трое красивых по нашим меркам человеческих юношей, для продолжения и укрепления Пашмира, а в этот раз вы их не привели!
Клавдий мельком вновь посмотрел на Жоржика, тот перестал кашлять и во все глаза пялился на гоблинов, пытаясь понять непонятные слова, которыми те общались вместе с Клавдием. Жрец тоже посмотрел на дозорного и покачал головой:
— Нет, Клаштий, этот юноша нам не подходит, он слишком стар, чтобы стать опытным и мудрым мужем, своим будущим гоблинским супругам, а ещё… — жрец скривился. — Он слишком уродлив. Не то, что второй человек, что пришёл…
— Тот-то вам сгодился? — Клавдий сам не заметил, как стал ухмыляться.
Жрец покорно кивнул.
— Сгодился, только не ты привёл его, а он сам пришёл! Уговор с твоей стороны не выполнен, Клаштий.
— Ты раньше иначе говорил, до того, как в Пашмир притащили сердце топи, раньше тебя наш уговор устраивал, ведь я принёс в полтора раза больше книг и свитков, чем раньше!
— Да, но до этого я не знал сколь высокую цену нам придётся заплатить, чтобы добыть артефакт! Из боевой двадцатки вернулся лишь один старый Гмырь… Пашмир сильно потерял в силе, и ради чего? Ради книг и знаний, в которых мы уже и не особо-то и нуждаемся? К тому же, ты должен нам за три башни, что ты разрушил в пьяном угаре!
Клавдий присел. Стоять в полный рост у него уже затекла согнутая набок шея. Чуть покряхтев, он нашёл удобное положение, прежде чем вновь заговорить со жрецом. Он посмотрел в глаза его старой супруге и мило улыбнулся. У Гоблинши заскрипели клыки, так сильно она их сдавила. Ведь все должны стоять и уважительно склонять голову перед правителем и главным жрецом Пашмира. Но Клавдия не заботили её чувства, скорее напротив, он хотел эту суку позлить, ведь это наверняка она науськала Гомар-МаШи!
А затем он вновь перевёл взгляд своих огненных глаз на жреца, что за пару мгновений успел существенно похорошеть.
— Ты выпил один из моих красных элексиров, жрец.
Гомар-маШи побледнел.
— Как ты узнал?
Клавдий отмахнулся от его вопроса, как от несусветной глупости.
— Этот элексир предназначался другим, и они будут недовольны! Я нарушил другой договор, и всё по твоей вине, жрец. А ведь наши народы сотрудничают долгие годы, я наладил эту связь до тебя, и не хочу, чтобы на тебе она прервалась… понимаешь?
— Да, — гоблин кивнул. — Я тоже этого не желаю.
— Вот и замечательно. Если вам не нужны больше рунные книги, то я перестану доставлять их вам, а заместо книг постараюсь привести к следующей зиме побольше юношей… но в этот раз, договор ты выполнишь. Ведь договор был свят до тебя, и будет свят после! Ведь именно торговые отношения позволяют нашим народам жить в мире.
По глазам гоблина Клавдий понял, что тот распознал в словесном кружеве явную угрозу, и проникся возможной опасностью. В конечном счёте, этот город накопил достаточно богатств, чтобы это окупило военную компанию Вингфолда против гоблинов Пашмира.
— Ты заберёшь сердце топей, и уйдёшь, — голос жреца прозвучал очень тускло, он виновато смотрел на свою супругу. Та же выглядела сильно удивлённой.
— Как ты мог? — тихо прошептала она, но Клавдий услышал.
— Тише… — ответил ей сильно уставший за ночь жрец. — Не время… и не место для склок.
***
Джорджи желал выручить Генти из беды, ведь именно Джорджи был во всём виноват. Ведь это он уговорил Генти сбежать из поселения в неизвестность.
Сейчас-то