сиянием…
Дед Клавдий прошептал прямо в горящие контуры:
— Повелеваю и призываю духов низших по праву крови и властью данную родом!
Круг отозвался чёрным дымом. Он исторг из себя целые клубы, которые впрочем не расходились по комнате, а удерживались контуром алого круга. Наконец дым сгустился в одну неказистую, небольшую фигуру. Тварь сидела на корточках. Два рваных крылышка торчали за его спиной. Он был весь костляв, угловат и невзрачен. Из черепушки торчали два рога, из глазниц горели два красных уголька. Тварь сипло прошептала:
— Бесёнок Макхи готов служить, старший дух кобольд!
У деда Клавдия приоткрылся рот в немом удивление. Он переводил взгляд с бесёнка Макхи на потерянного в пространстве и времени Жоржика.
Наконец дед Клавдий закрыл рот, и пробормотал разочаровано:
— Не… я, конечно, понимаю, что… многие существа даром магическим обделены, но чтоб настолько… это конечно своего рода убогая редкость.
Дозорный смотрел в сторону почему-то испытывая чертовски сильную волну стыда. В то же время круг рунный на полу рассыпался, смешался с камнем и погас. Но бесёнок Макхи никуда не делся и подал голос хриплый, напоминая о себе:
— Так чем могу служить вам, хозяин Кобольд?
Дед Клавдий помассировал виски, вздохнул тяжко.
— А впрочем… и такой сгодится! — Он вновь посмотрел на Макхи, при этом с таким сочувствием, что бесёнок как-то неуютно вздрогнул. — Отыщи в Пашмире жреца Гомар-маШи, и устрой ему брюшные колики, да такие, чтоб он блевал и срал кровью, усёк?
Бесёнок кивнул и исчез в алой дымке.
Дед Клавдий вновь окинул взглядом дозорного и вяло пробормотал:
— Не расстраивайся, скоро мы свалим отсюда… — и вдруг улыбнулся. — Жрец думаю быстро догадается откуда к нему пришёл такой неприятный подарочек.
***
Клавдий ждал жреца с больным нетерпением. Он знал, что тот страдает сейчас по страшному, и вбивает в свое болезное тело десятки различных трав и настоек, более того, он скорее всего прикоснулся к запасу самого Клавдия и выпил один их красных элексиров, несмотря на все заветы и законы. И боль прошла, в этом Клавдий не сомневался, и жрец получил отдышку, смог перевести дыхание и даже обрадоваться. Но только на пару мгновений… ведь элексир способен залечить прежние раны, но спасти от новых… не в состоянии, и сейчас, где-то в своих роскошных покоях Гомар-маШи катается по бархатистому ложу, бьётся в объятьях своей ближайшей супруги и скрежещет сквозь сжатые клыки всякие нехорошие проклятья в сторону Клавдия, но ох беда, ни одно из них не сработает! Ведь Клавдий дух могущественный, куда сильнее любых проклятий, способных ниспослать жрец.
Когда Гомар-маШи заявился к окованной стене камеры, дозорный Жоржик вовсю сопел на своем лежаке у стенки, и даже не проснулся, и не заметил целой процессии. Клавдий лишь вновь покачал головой, этому пареньку нужно многому научиться, чтобы выжить в этом тяжёлом и таком непростом месте, но почему-то у него, у Клавдия, возникло желание эти уроки дурачку Жоржику дать. Давно не было у него учеников, он истосковался по нормальному человеческому общению, а здесь, в ничейных землях, найти путёвого человека для разговора ох как не легко!
Жрец пришёл не один, его за руку привела старшая супруга. Вся седая гоблинша, но с ещё упругой грудью, виднеющейся под облегающим платьем. Вот что у гоблинов было не отнять, так это здоровья… даже в старости их тела были гибки и по-своему прекрасны, что нельзя было сказать сейчас про жреца Гомар-маШи. Тот весь трясся на тонких ногах, в чёрном шёлковом балахоне, с серебряным венцом на башке, он опирался на свой скипетр как на трость, второй рукой неотрывно держась за живот. По его тёмно-зелёному лбу стекали густые капли пота, он смотрел на Клавдия со страхом и призраком надежды. Но взгляд его жены показывал их истинные чувства. Тупая ненависть. И даже ярость.
Старая карга не забыла захватить с собой силовую поддержку.
Аж две серебряные маски. Клавдий поднялся и распростёр в стороны руки, в любой момент готовый к бою. Две серебряные маски – тяжёлые противники, стоят в своих синих мундирах и чёрных ячеистых юбках, в руках сжимает каждый по стальной алебарде, задний клевец которых из чистого серебра. Клавдий знает, на что способно это оружие в умелых руках… он помнил смутно, как пару дней назад четверо таких пришло на поднятый им же дебош. Он с большим трудом мог тогда помять лишь одного, очень уж сильно был пьян. Но сейчас то он трезв, и полон сил, только вот оружия нет… да он и руками их поломает, жалко только, что в этой сечи погибнет будущий ученик, да и жрец с супружницей полягут уж точно, Клавдий об этом позаботится!
— Ты смотришь на нас с вызовом, старый друг… — прошамкал жрец.
Клавдий чуть не подавился слюной.
— В гробу я видал таких старых друзей, болотнозадый ты ушлёпок!
Серебряный маски поудобнее ухватились за алебарды, лязгнул металл. Супружница жреца сложила левой рукой какой-то магический знак. Клавдий лишь улыбнулся, чтобы этой суке пробить барьер его предков понадобится столько маны, сколько нет и во всём Пашмире. Он это хорошо знал, ведь именно он помогал им устанавливать немалую часть городских рун лет сорок назад, когда эта злобная падальщица ещё только выпала из лона своей матушки!
— Не надо…К-ха… злиться, Клаштий… — жрец говорил с явным трудом, едва выговаривая слова, его взгляд поминутно обращался вовнутрь, к эпицентру боли и мук. — Не мы виноваты, что ты перепил грибной браги, не мы…А-а-ахх… — жрец повис на руках жены, затрясся в спазме, изо рта его вытекла зелёная кровавая слюна.
— Прекрати это, чужак! — взвизгнула старшая супруга жреца, она смотрела на Клавдия с дикой ненавистью во взгляде.
Ему это очень не понравилось.
— Это не похоже на просьбу, ведьма.
Но взгляд она не сменила, лишь оглянулась на серебряные маски. Те поняли её без слов и шагнули к решётке. Клавдий знал, что они разрубят эту тщедушною преграду одним ударом, и для себя кобольд решил, что так тому и быть. Раз уж быть кровавой сече, так чего же откладывать?
В стороне вскочил со своей лежанки Жоржик, уставился на гоблинов, весь растрёпанный, волосы слежались ото сна. Клавдий смотрел на него чуть ли не растроганный. Парень ему определённо нравился, хотя совсем непонятно почему… может своей простотой цеплял?
— Не надо, Иква… — подал голос чуть пришедший в себя жрец, и Клавдий вновь обратил